Артем Лунин - Башня Близнецов 1 (СИ)

Этого следует просто убить, тело растворить в кислоте, а кислоту вылить. Расточительство?.. Ничего не поделаешь, слишком опасны силы, с которыми он пытался заигрывать.

Эту… Магнус даже с шага сбился, наткнувшись на взгляд. Вот оно. Искусник вызвал служители и отдал распоряжение.

Рабы в тяжёлых балахонах до пола и перчатках появились очень быстро. Позвякивая цепями, окружили узницу.

Хаар ожидал того, но чуть не пропустил рывок. Девчонка ядром из катапульты ринулась из клетки, довольно удачно врезав одному чем-то вроде Белой Гнили. Амулет со стены плюнул зелёным. Девчонка же плюнула красным и уклонилась, немыслимо изогнувшись, пнула второго раба ниже пояса так, что балахон согнулся вдвое и повалился на плиты пола.

Этот же трюк она попыталась повторить с магнусом.

Искусник чуть качнулся, уклоняясь, его рука взметнулась и схватила беглянку за горло. Приподняла. Девушка хрипела, хватаясь за его запястье, по её подбородку, по его руке побежала струйка крови. И ещё струйка, снизу, вовсе не кровь. Поморщившись брезгливо, глава подставил беглянку вделанному в стену амулету, и тот коротко полыхнул травяной зеленью, девушка обмякла.

Удачно я всё-таки зашёл, подумал магнус, изучая её. Дом Пилигримов, ныне несуществующий, говорил, что судьба сопутствует готовым действовать, предоставляя возможности для этого действия.

Так, изо рта — кровавая слюна. В теле тёмные пятна, ещё темнее — в душе. Очень интересно.

Хаар швырнул жертву на плиты пола, с усмешкой оглядел рабов. Те попытались показать, что им всё нипочём, с готовностью зазвенели цепями.

— Бить не вздумайте, — сказал Хаар. Девчонка, приходящая в сознание, содрогнулась от заботы в его голосе. Да, ты права, ты нужна мне не просто так…

Бормоча извинения, рабы сноровисто упаковали девушку в железо и вместе с ней исчезли.

Искусник посмотрел им вслед. Цепи. Не эти тонкие на совесть зачарованные цепочки, а огромные, в палец толщиной, тяжеленные и неуклюжие, переливающиеся от вбуханной магии, предназначенные сдерживать непредставимую дикую силу.

Цепи. Подвалы.

Сладкое томление ужаса. Давление сырых каменных стен, запах земли и древнего-древнего чародейства.

Хаар вдохнул сырой дух подземелий и вдруг решился.

Холод прикоснулся со всех сторон, обнял, начал напевать в уши, бормотать, стенать и жаловаться. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не обращать внимания на Шёпот Хаоса. Искусник шёл вперёд, и шаги его далеко отдавались в звучной пустоте.

Много времени прошло с тех пор, как мальчишка, едва прошедший посвящение, впервые шагнул под эти своды. Сейчас он искусник, предводитель многих, глава Дома Искусников… но вкрадчивый холод всё так же обнимает тело, а дыхание перехватывает сладким страхом. Словно не было этих лет. Словно всё лишь миг в Её сне.

Вот тот самый поворот. Тускло светятся знаки на древних камнях — освещение, укрепление… и сплошная пелена сдерживания. Кожа, кость — традиционный материал для поделок искусников, но здесь нельзя встретить ни одного. Даже сам легендарный Мудрец Башни Запада не скажет, что может случиться с артами, бывшими некогда частями живого, от такого соседства.

Чувствуется течение воздуха, холодное и сырое. Хаар сбился с шага, снова удивляясь — откуда здесь сквозняк, он в лиге под землёй!..

Вот и решётка. Заклинание-ключ, сложенное по привычке, ударилось в ржавые прутья — и бесполезно рассыпалось. Здесь нет никакой посторонней магии, упрощающей жизнь, напомнил себе Хаар и взялся за решётку. Мальчишкой он запросто пролезал между толстыми широко разнесёнными прутьями, теперь приходится открывать.

Ах ты ж!.. — в уши ввинтился пронзительный визг. Хаар невольно вжал голову в плечи, бормоча проклятья и угрозы смазать петли салом, вытопленным из раба, который и должен заниматься присмотром за этими помещениями… Опомнившись, чуть не засмеялся в голос. Мало кто знает о существовании этой части подземелья, и обслуживающий узилище персонал точно не принадлежит к разряду посвящённых.

Конечно, Она от этакого скрежета не проснётся…

С трудом протиснувшись в дверь, он зашагал дальше и скоро вышел в круглое помещение с низким потолком.

Здесь мягко мерцали розетки кристаллов. Хаар почувствовал, как волосы встают дыбом. Магия, связывающая, запрещающая, стискивала его со всех сторон.

Основное давление было направлено на обитателя этой тюремной камеры.

Маленькая белокожая фигурка была прикована к противоположной от входа стене. Толстенные цепи растягивали руки, в запястья были вколочены гвозди с огромными шляпками. На кисти рук были надеты сооружения вроде громоздких железных рукавиц. Несколько широких обручей пересекали бёдра и тело, приковывая к стене. Маленькая несомненно девичья грудь осталась на виду, и в самой середине грудины торчала широкая шляпка гвоздя, пробивающая тело и приковывающая к огромному чёрному монолиту.

Голова существа была закрыта сплошной, без прорезей, железной маской-шлемом, оставляя открытой неверному свету магических знаков лишь нижнюю часть лица, подбородок и нежные чуть подсохшие губы.

Хаар понял, что задыхается, не отрывая взгляда от темноты под обручем, пересекающим бёдра создания. Древний страх проникал в жилы, и вместе с тем в нём волной поднималось давящее неестественное возбуждение. Словно он по-прежнему подросток, который, исследуя катакомбы под Башней, случайно налетел на древнюю жуткую легенду.

Стряхнув лихорадочные видения, достойные едва созревшего мальчишки, он присмотрелся к узнице. Я магнус Дома, владыка этой Башни, хозяин всего, что в ней и под ней. Я тебя не боюсь.

Не помогло. Он боялся. Даже сейчас боялся — а недавно думал, что разучился это делать.

— Возможно, всё было бы иначе… — сказал Хаар, обращаясь к узнице, достал из-под плаща длинную иглу, — …если бы я ей разрешил.

Короткий укол в её запястье, и выступившая капля алой крови засияла рубином в свете магических знаков. Хаар извлёк стеклянную пробирку, осторожно подхватил. Капля зависла в центре пробирки, продолжая тревожно сверкать.

Хаар провёл рукой по коже узницы, убеждаясь, что ранка мгновенно затянулась. Запястье девушки было тёплым. Пульса как будто не было, впрочем, искусник знал, что если он постоит так целый день, то, возможно, услышит один-два удара сердца, отмеряющего вечность заключения отнюдь не мёртвой узницы.

Страх снова заколотился в висках.

И когда Хаару помстилось, что пухлые девичьи губы пленницы круглой комнаты изгибаются в недоброй усмешке, он попятился, забыв достоинство. С неподобающей поспешностью выскочил вон и почти побежал к решётке.

Только когда скрежет снова резанул давящую тишину коридора, старший искусник поуспокоился. Легенда. Древняя, ужасающая — но, скованная века назад, теперь безопасная. Годная лишь на то, чтобы волновать больное воображение и время от времени дарить частицу своей непомерной мощи.