Артём Лунин - Башня Близнецов 2 (СИ)

— Я не оборотень! — закричал Хегор, уклоняясь.

— А ну, кажи кровь!.. — закричал Сивый. — Глянем, красная ли!

Что за идиоты, конечно, у оборотней тоже красная кровь!.. Но идея пришлась мужикам по вкусу. Уже несколько копий грозило сверкающими наконечниками. Его оттеснили к самой воде. Хорошо, не догадались окружить, подумал мальчишка.

— Кажи, кажи кровь!.. Не хочешь? Да мы…

Хегор смотрел на людей и не видел их. Толпа представлялась ему одним многоголовым чудовищем, наподобие болотной гидры, готовым броситься, растерзать… так ли он отличен?..

Всё изменилось во мгновение ока.

Люди видели всего лишь маленького запуганного волчонка — или, может быть, змеёныша, и вдруг он присел, раскинув когтистые руки, распахнул пасть, куда уместился бы кулак мужчины, и выдал такой рык, что посрамлённый огр попросился бы в ученики.

Толпа отшатнулась. Кто выронил копьё, кто оступился на камнях и грохнулся, кто был напуган вовсе до стыдного дела.

Хегор повернулся и бросился в воду.

Народ ахнул. Мальчишка — змеёныш, вне всякого сомнения, плыл неловкими саженками, довольно быстро пересекая старицу. А за ним от хатки водяного вдруг потянулась расширяющаяся дорожка ряби.

— Водяной! — завопил кто-то. — Берегись, парень!..

Голос растерянно пресёкся.

— Берегись, Змеёныш! — закричал Сивый. — Давай сюда, не тронем!..

— Мы тебя потом убьём — сначала водяного! — идея нашла поддержку, но Змеёныш не думал поворачивать. Рябь настигла его, и — словно столетний сом грохнул плавником по воде. Взметнулись брызги, донёсся неразборчивый рык, как будто оборотень превращался.

— Хана ему, — сказал Сивый, выразив общее мнение. — Змеёныш силён, но водяного у себя дома никого не одолеет…

Волнение улеглось, и по воде стала расплываться кровь — обычная, красная.

— А, может быть, он, змеёныш, тоже порвал водяного, — робко предположил другой.

— Скажешь тоже. Змеёныши все шибко быстрые, но в воде-то какой от быстроты прок?.. Не, водяной заел его, и…

И все дружно ахнули, отпрянули от берега, когда вынырнул безобразно раздутый труп. Зелёный, похожий на жабу — тело пузатое, а руки и ноги тонкие, с длинными перепончатыми пальцами.

— Хватай!.. — выдохнул кто-то. Смелый забрёл в воду, ткнул копьём, подтягивая ближе. Водяной не трепыхнулся, вяло переворачиваясь в струях воды. Из многочисленных ран его текла бледно-розовая жидкость, похожая на сильно разбавленную водой и слизью кровь.

— Когти, зубы… — замечал кто-то раны. — А это?.. никак нож!

— Радуйся, паря, — Бирюк на всякий случай отвесил подзатыльник сынку. — На змеёныша лаял, так он тебя не сожрал, только по морде стукнул разок!..

Мальчишка открыл рот, собираясь напомнить отцу, кто дал ему такое задание… но вместо этого сказал другое:

— А если он жив? — голос дал петуха, сорвавшись в постыдный сип, но никто и не подумал смеяться.

— Успокойся, мёртв он, — сказал уверенно Сивый. — Водяного в реке никто не одолеет…

— Но одолел же!.. — Бирючонок ткнул пальцем в труп, который уже выкатили на мелководье. Люди орудовали копьями, избегая прикасаться к ядовитой слизи. Тяжело пахло тухлой рыбой. Толчок — туша перевалилась, оскаленная пасть, похожа на лягушачью, огромные выпученные глаза… Парень торопливо отвернулся.

— Змеёныш плавает, как человек, видал?.. и не умеет дышать водой, как водяной, — обстоятельно разъяснил знаток. — Чешуёй он, змеёныш, покрыться не успел, так что яду-то хватил. К тому же они кусали друг друга. Так что понимать надо!.. — утоп он.

Бирючонок с облегчением выдохнул.

— Тело спалить надо, — сказал Бирюк. — А ну, мужики, вон ту сосенку…

Ему предложили самому заняться сосенкой, но Бирюк принялся раздеваться.

— С ума сошёл?..

— Я прорублюсь, — он кивнул в сторону хатки водяного. — Вдруг как бобры живут… ну, воздух есть… она, наверное, там…

— Да мертва она, — заверил Сивый. — Если не захлебнулась, водяной-то её, вестимо, трогал, так что отравил!..

Бирюк зыркнул на доброхота не хуже змеёныша и водяного вместе взятых.

— Хоть похороню…

Держа топор над головой, вошёл в воду, поплыл неловко. Пару раз погрузился по ноздри, достиг хатки и взгромоздился на неё. Откашлялся и принялся прорубать верхушку.

Люди на берегу собирали хворост, сухостой. Кто-то полез в воду, стирать испакощенные порты. Над такими не смеялись.

Наконец взгромоздили воняющую тушу, подожгли. Горело неохотно, костёр парил. В мареве казалось, что водяной тщится встать. Мерзкий запах затопил берег.

Ещё один человек поплыл к Бирюку, взламывающему крышу хаты водяного, вдвоём дело пошло лучше. Третий сунулся было в воду, его погнали — просто не уместился бы с остальными на крохотном островке.

Наконец открылось логово твари.

Бирюк сунулся внутрь, застрял, напарник выдернул его, как пробку из кувшина. С рёвом мужик обколол края дыры, пролез. Изнутри донеслись ухающие завывания.

— Страдает, — заметили на берегу.

Чуть не развалив осиротевшее логово, Бирюк выметнулся наверх с девочкой на руках. Ухнул в воду, доплыл-добрёл до берега, бережно положил на камни.

— Держись, друг, — сочувственно сказал кто-то. — На вот, выпей…

Бирюк схватил мех, поднял голову дочери и прижал горлышко к губам. Девочка хлюпнула и закашляла, села, очумело вертя головой. Бирюк глухо, без слёз, зарыдал.

— Вот так горилка у ведьмы Агафьи! — восхитились люди. — Живая вода — мёртвого подымет!..

Делия невнятно пробормотала.

— Что? Что, родная? — горячечно переспросил Бирюк.

— Никто… где он?

— Бредит, видать… — Слышь, ты её раздень и умой!..

— Пшёл, умник! — взревел Бирюк, обнимая дочку так, что та только пискнула.

— Да, я умник, — не стал спорить Сивый. — А ты дурак. Сам глянь — у тебя руки уже погорели от яда, а девчонка-то в его логове была!

Бирюк неохотно отпустил девочку и уставился на свои ладони — воспалённая кожа, раздутые пальцы. Делия тоже была обожжена, но не слишком.

— Никто, — повторила она. — Где Никто?

— Кто?..

— Да Никто же! Мальчишка, который жил у дедушки!.. он меня спас.

Народ молчал.

— Ну… в общем-то, если подумать, он её на самом деле спас, — пробормотал Сивый. Бирюк понёс девочку мыться.

— Я очень боялась, — рассказывала она. — Водяной поймал меня в лесу около ручья. Унёс в свою реку, у него там домик. Там так страшно… Вход под водой, стены светятся… и ещё пахнет плохо… а потом Никто…

— Да ты успокойся, девочка, всё хорошо, — бормотал Бирюк, неловко отирая её огромными загрубелыми ладонями.

— И он так же сказал, — Делия погрузилась в беспамятство, время от времени поминая спасителя. — Что всё будет хорошо…

Костёр на берегу наконец разгорелся.

— Неплохо.

Две ученицы сидели на столе в лаборатории магнуса, прямо над картой. Голограмма показывала Башню и окрестности — огромный город Шестам, реки, равнины, леса и преддверие того самого Леса.