Юрий Нестеренко - Время меча

Тарсунцы, однако, не торопились. Победа дорогой ценой их не устраивала

— ведь это была лишь первая их битва в борьбе за Крислав. Требовалось дать войску отдых и выработать новую тактику.

Пасмурный день сменился хмурым вечером, а новой атаки все не было. Вряд ли следовало ожидать ее ночью — в темноте слишком легко перепутать своих и чужих, и даже если нападающие ворвутся в город, им будет весьма затруднительно ориентироваться среди его беспорядочно разбросанных домов, не выстроенных, как на Западе, плотными рядами. Поэтому с наступлением темноты на страже остались только дозорные. На башнях и стенах горели факелы, дозорные (держась подальше от источников света, чтобы не служить мишенью лучникам) вглядывались и вслушивались во мрак, готовясь поднять тревогу при первых признаках приближения вражеских лазутчиков.

Элина, Эйрих и другие бойцы их отряда спали на сей раз в каком-то сарае, который был хорош тем, что находился возле самой башни, что позволяло быстро занять места по тревоге. Ночью Элина слышала какой-то шум и крики издалека, но сигнала тревоги не было, и она рассудила, что разумнее всего спать, пока дают.

Утром выяснилось, что ночью чекневцы предприняли дерзкую вылазку. Дюжина их, с ног до головы вымазанных сажей, спустилась по веревке с восточной стены наружу — если бы пришлось выпускать их через ворота, тарсунцы почти наверняка бы это заметили — и прокралась вдоль берега к стоявшей выше всех по течению ладье. Без единого вспеска они подплыли в ледяной воде к кораблю, держа над головой кожаные свертки; в свертках были фитили, пропитанные маслом, и огнива. Каждый фитиль сидел на заостренной металлической пластине; эти пластины диверсанты воткнули между изогнутыми досками бортов, и пока одни перерезали ножами якорные канаты, другие подожгли фитили. Надо отдать чекневцам должное — хотя тарсунцы, разумеется, и выставили на ночь на палубе часовых, те слишком поздно заметили неладное. А диверсанты, не удовлетворившись сделанным, полезли по обрезанным канатам на палубу, чтобы помешать команде тушить огонь. Бой был неравным, высыпавшие наверх по тревоге тарсунцы превосходили диверсантов числом и вооружением, и все же чекневцам (большинству из них — ценой своей жизни) удалось выиграть достаточно времени, чтобы просмоленый корпус корабля загорелся уже основательно. Расчет был на то, что дрейфующее по течению судно столкнется со следующей ладьей и подожжет и ее; и если якорные канаты второго корабля выдержат удар, то уж точно не выдержат пламени, и так эта эстафета огненной смерти будет передана далее и далее…

Однако команда подожженной ладьи нарушила этот план в самом начале. Они не успели спасти свое судно от огня, но успели, налегая на руль и весла, изменить его курс, так что оно проплыло перед носом у второго корабля и ткнулось в берег, где и осталось догорать, бросая кровавые отблески на реку, на прибрежный песок и на чекневские стены. Лишь одному из отряда диверсантов удалось невредимым добежать до стены, и свои втащили его на веревке в город. Его позравляли и благодарили так, словно план удался полностью; впрочем, одна ладья с катапультой была все-таки уничтожена, хотя бОльшая часть ее команды и спаслась.

Однако и тарсунцы ночью не теряли времени даром. К утру обнаружилось, что к северным и западным воротам подведены тараны. Подобные тяжелые сооружения было бы весьма нелегко тащить по осенней грязи от самой Тарсуни; поэтому нападавшие привезли станины на кораблях, а собственно сами тараны — подвешенные на канатах заостренные бревна — изготовили накануне, срубив деревья в местном лесу. В отличие от аналогичной осадной техники Запада, ударные части таранов не были обшиты металлом. Рядом размешались деревянные навесы от стрел и укрытия для лучников, похожие на маленькие башенки. Чуть поотдаль гарцевала конница, готовая ринуться вперед, если осажденные откроют ворота и предпримут вылазку с целью уничтожить выстроенное под их стенами.

Штурм начался на рассвете; чекневцы едва успели занять места на позициях. Однако, когда луситские бойцы выбегали из сарая, Эйрих остался сидеть и велел Элине делать то же самое.

— В чем дело? — раздраженно спросил командир.

— Ни я, ни мой товарищ не сделаем и шага в сторону стены, пока нам не заплатят то, что нам уже причитается, — ответил Эйрих.

Лусит понимал, что претензии наемников справедливы, но вопрос находился не в его компетенции. Он пожал плечами и предложил западным бойцам разбираться с их капитаном, а затем побежал к ближайшей башне. Со стороны ворот донеслись первые удары тарана.

Эйрих и Элина меж тем отправились на поиски Ральда. Графиня заявила было, что не время утрясать меркантильные вопросы, когда враги штурмуют город, но Эйрих с усмешкой посоветовал ей вернуться на грешную землю и вспомнить, что она здесь — не рыцарь, защищающий родовой замок или бескорыстно отстаивающий высшую справедливость, а всего лишь наемник, волею случая оказавшийся на стороне одних луситов в их битве против других. А наемникам положено платить, и лучше разобраться с этим немедленно, потому что неизвестно, что будет с городом и всеми заинтересованными лицами дальше.

Подобная мысль посетила не только Эйриха; в процессе своих поисков они встретили еще нескольких наемников, озабоченных той же проблемой. В городе царила достаточная неразбериха, усиленная тем, что обстрел зажигательными снарядами вновь возобновился. Наконец им удалось выяснить, в каком доме Ральд располагался на ночь, но самого капитана там уже не было. Не было его, по всей видимости, и на позициях — один из наемников припомнил, что накануне Ральд был ранен стрелой в руку. Кто-то предложил наведаться на княжеский двор и распросить там. И действительно, после недолгого препирательства со стражником тот согласился провести их во флигель для гостей, где они и застали капитана, который, с рукой на черной перевязи, как раз наседал на Штрудела, требуя денег. Купец отбивался, заявляя, что он бы с радостью, но Микута до сих пор не расплатился с ним самим.

— А по-моему, ты просто тянешь время, ожидая, пока нас тут перебьют. Чем больше погибнет, тем меньшим тебе придется платить, — заявил один из наемников.

— А вот и не меньше! Пусть долю погибших разделят между остальными! — воскликнул другой.

Прочие охотно поддержали эту идею.

— Слышите, господин Штрудел? — с угрозой произнес Эйрих. — Платите, и немедленно! Мы свое заработали. А с князем разбирайтесь сами.

Окруженный недружелюбно настроенными вооруженными людьми, купец сдался.

— Ну хорошо, хорошо, — брюзгливо произнес он. — Я рассчитывал выхлопотать для вас у князя дополнительный гонорар, но раз вы так нетерпеливы, получите только то, о чем было условлено. Но я нанимал вас только для эскорта, за вчерашний и сегодняшний бой требуйте с Микуты, — Штрудел вышел в другую дверь, один из наемников двинулся было за ним, но Ральд остановил его со словами «Ничего, никуда он не денется». Купец отсутствовал довольно долго, и бойцы уже начинали нервничать, когда он, наконец, возвратился и вручил Ральду тугой кошель.