Шамраев Юрьевич - Белый туман

На совете мы долго решали, как нам поступить. Несомненно, что вторжение может начаться очень скоро, и самый лучший способ его если не предотвратить, то хотя бы затормозить, это дать понять Нави, что на неё напали. Мнения разделились. Белые требовали немедленно начать движение к городу, по дороге предавая все мечу и огню. Другое мнение было у жрецов. Они считали, что надо сначала уничтожить кладки и это привлечет к нам большее внимание, чем если мы пойдем к столице Нави, тем более, что мы пока не знаем, где она.

Решать пришлось мне, и я склонился к варианту жрецов. Уничтожаем кладки и самок, благо несколько холмов хранилищ были тут недалеко. Об одном я пожалел, что проявил милосердие и отпустил отщепенца, сохранив ему жизнь. Он предал нас, и на третьей кладке нас ждала засада. А произошло это так…

Ким, с группой спешившихся лучников, расстрелял охрану. Белые во главе со мной внутри кладки расправились с самками. Кладка была очень большая, просто огромная. Яйца лежали в несколько рядов, более тысячи яиц, и только мы преступили к их уничтожению, как раздался шум схватки. Все кто был внутри, бросились к выходу, я несколькими стрелами разрушил и частично обрушил крышу холма, а на верху кипел бой. Пользуясь внезапностью и превосходством в численности, Навь атаковала отряд прикрытия и буквально на наших глазах растерзала одного белого и несколько служек., которые до последнего храбро оборонялись. И они сделали свое дело. Мы успели вскочить на наших лошадей, и используя превосходство в скорости, оторваться от преследования…

Теперь уже мы устроили на них засаду и расстреляли всех из луков, не вступая с ними в ближний бой. Затем так же быстро мы вернулись к месту схватки у кладки и добили тех, кто пировал останками наших воинов. Там же был убит и предатель. Вернее не убит, его просто тоже съели.

Там мы потеряли первого белого и четырех служек, ещё четверо были ранены. Встал вопрос о захоронении погибших. Жрец предложил: — в этом мире их не хоронить, а павших в бою сжечь на огне всеблагого, а прах сохранить в небольших сосудах. Прах потом вывезти в Явь и там торжественно предать земле. С этим согласились все белые. Никому не хотелось оставаться в чужой земле. Так мы и поступили. Собрали кости храбрецов и сожгли их на священном огне всеблагого…

Тогда же мы узнали, что не обязательно протыкать мечом каждое яйцо, а достаточно просто разрушить крышу кладки, что бы изменился температурный режим и все погибло. Осмотр разрушенного холма показал, что большая часть яиц потрескалась, а те, что ещё не развалились, стали трескаться на наших глазах. В последствии это позволило нам разрушать кладки с помощью моего лука, но вот уничтожать самок приходилось по прежнему в ближнем бою.

Когда мы разорили последнюю кладку о которой знали, нас осталось всего 55 человек. Было принято решение отряду разделиться на две примерно равные группы. Одна группа, наиболее сильная по качеству, во главе со мной, продолжает движение в сторону предполагаемой столицы, вторая осуществляет поиск и уничтожение гнезд, в последствии по нашим следам или догоняет нас, или продолжает начатое нами, если мы все погибнем.

В мой отряд вошли: я, Ким, пять белых, семнадцать служек и один жрец. Всего 25 человек. Во втором отряде было тридцать человек, из них пять белых и один жрец, остальные служки. Тепло попрощавшись и не надеясь на встречу, мы разошлись в разные стороны, что бы с честью исполнить свой долг.

Ещё долгих 14 дней и ночей пробивался наш отряд к ставке забытого бога. В боях мы обретали навыки уничтожения Нави и её порождений. Было странным видеть, как порождения Нави в своем мире оказывались значительно слабее и уязвимее, чем в нашем. Чаще всего хватало одной стрелы в голову чудища, что бы оно или сгорело, если стрела была огненной, или сдохла, если простой.

Вьючных и заводных лошадей мы давно уже всех потеряли, в наших тулах оставалось не больше чем по десятку стрел. Сколько было убито Нави и её порождений, мы уже не считали, так же как давно потеряли счет уничтоженным кладкам. И вот наконец мы достигли своей цели. Уставшие, голодные, грязные и оборванные мы остановились на небольшом холме. А внизу перед нами колыхалось целое море Нави, её порождений и даже змеелюдей. А впереди мрачно возвышалась гора, из макушки которой валили густые клубы черного дыма. К подножью горы вела хорошо накатанная дорога, которая вбегала в её чрево и там пропадала.

— Вот мы и добрались до змеиного гнезда, — проговорил Ким, доставая и проверяя свое оружие. — Что делать то будем, Свен? — Как что, атаковать естественно. — А не маловато ли их для нас? Может подождем пару дней, пока остальные соберутся, а пока отъедимся, отоспимся… Ким не растерял за это все время своего оптимизма и веселья. Слушая его слова, заулыбались и другие служки и белые. Вернее уже не служки, а воины. Я их всех произвел в это звание. — Нет, Ким, мы ждать не будем. Видишь, увидели нас и как зашебуршились, задергались. Знать боятся или уважают. Значит план такой, в схватку не вступаем, силы не распыляем, пробиваемся по этой дороге до горы. Отставших и раненых не ждем и не подбираем, вы уж извините заранее ребята. В горе делимся на два отряда, первый с Кимом спускается вниз и ищет кладку, все рушит там и бьет самок, это самая главная задача. Ким с тобой пойдут все белые и десяток воинов. Жрец и оставшиеся пойдут со мной наверх, если всеблагой позволит, то схлестнемся с самим забытым богом. Главное побольше разрушений и огонь, не забывайте про огонь всеблагого, все что можно сжечь. А теперь братья помолимся, чтоб всеблагой даровал нам победу, а если смерть, то легкую.

Дождавшись окончания молитвы и мысленно простившись со всеми в том, нашем мире, мы не торопливо стали спускаться с холма. Я достал свой лук и начал стрелять в разные стороны с максимальным оттягом тетивы. Мои стрелы пели песню смерти, выворачивая наизнанку целые пласты земли вперемешку с кусками Нави. Гром гремел над равниной, её заволокло пылью, а мои стрелы все также несли смерть… Шум стоял страшный, рев, хрипы, визг… И это мы еще не сблизились с Навью. Потом я начал чистить дорогу. Мои воины начали расстреливать последние остатки стрел, понимая, что в ближнем бою от них толку не буде, а не ближнего боя не предвидится. Жрец громко читал очищающую и очистительную молитву, размахивая в разные стороны светильником с огнем всеблагого. В разных местах, коротко но яростно, с ревом, вспыхивал огонь. Вот и все, стрелы кончились, мы пришпорили коней и стали пробиваться к горе. Только мой лук продолжал посылать смерть всем тем, кто стоял у нас на пути…

— Ну, что волки, пришла и ваша очередь спеть свою песню смерти. Обратного пути для нас нет, — и подчиняясь моему мысленному приказу кхоры стали пробивать нам дорогу вперед. Началась бешенная скачка. Навь не сразу поняла, что мы задумали, а когда поняла, то было уже поздно… Я по — прежнему скакал во главе клина, периодически стреляя во все стороны. Судя по крикам и лязгу мечей, за мной кто то ещё держался. Атака конечно была сумасшедшей, как и все мы, кто проник в Навь были сумасшедшими. Наконец пришлось убрать лук и мне и взяться за меч… Я даже не заметил, как оказался в чреве горы, просто внезапно шум почти что стих. Я огляделся, — Ким, и ещё несколько воинов тяжело дышали вокруг меня. Все в слизи, навьей крови, у многих доспехи погнуты и разодраны, даже жрец был в каком — то отрепье. И как он уцелел? Без оружия, только с погасшим светильником, которым он по — прежнему размахивал в разные стороны и продолжал бормотать молитвы.