Татьяна Коростышевская - Невеста Кащея

Чего бы я ни думала плохого о человеке-горе, но дураком он точно не был. Пару минут посидел он молча, буравя столешницу взглядом темных глаз, потом решительно поднялся:

— Ну что ж, молодежь, развлекайтесь тут без меня, в Вороньей слободке встретимся.

— Я с тобой пойду, — предприняла я очередную попытку встать на ноги. — Мне мальчика забрать надо.

— Ничего с твоим пацаном не случится, — отрезал Жох. — Пара часов дела не делает. Ночью встретитесь.

Я разочарованно кивнула, соглашаясь. За прошедшие дни с Томашиком могло произойти все что угодно, так что сейчас спешка действительно ничего не решала. И я задала вопрос, который мучил меня последнее время.

— Жох! — окликнула я громилу, тот с неохотой обернулся от двери. — Ты же не вовкудлак, правда?

Человек-гора осклабился в ответ, продемонстрировав мне неровные желтоватые зубы, и покачал головой. «То-то я тебя в гляделки ни разу не прищучила», — облегченно подумала я, разыскивая глазами свой кувшин с пивом.

Поникший было атаман опять повеселел и принялся провозглашать здравицу за здравицей, не забывая обильно закусывать и одарять вниманием всех барышень, до которых мог дотянуться.

— Ленута, землянику будешь?

— Я ее только собирать люблю.

— Ну так я по полу раскидаю, — ржал Фейн, поправляя на коленях постоянно сползающую девицу.

Пьяный Фейн мне нравился еще меньше, чем трезвый. Праздника не получалось. Лучше бы я с Жохом ушла, честное слово. Здесь я себя чувствовала не только чужой, но еще так, будто сижу по горлышко в вонючей луже. Вот бы бабушка меня выпорола, если бы прознала, по каким злачным местам ее внучка ученая валандается! Я скривилась, чтоб не заплакать.

Вокруг сидела, прохаживалась между столами, хлебала дешевое пойло уйма народа. Хитроватые купчики, обмывающие удачные сделки, наемники, бродячие сказители, конокрады, овцеводы и барыги. Так сказать, цвет арадского дна. И разговоры за столами велись самые разнообразные — о делах государственных, о вселенском обустройстве, о божественных предначертаниях, — в конце концов все равно сводящиеся к деньгам да бабам.

«В Арад прибыл обоз из Романии. Княгиня Иветта со старшими сыновьями явилась поздравить пасынка с победой. Ничего так бабенка, есть где пощупать. А уж цацками увешана с ног до головы. Сказывают, даже у лошадей золотые подковы. А сковырнуть себе хоть одну — и думать забудь. Драконья свора бабенку охраняет, вмиг на лоскутки порвут, ежели что не так».

«И налоги, говорят, опять поднимут. Господарь уже не знает, куда войной пойти, все неймется ему, не можется. Жениться ему пора, чтоб жена всю дурь из головы повыбивала да заставила больше дома сидеть. Помните Сеньку Свина, уж на что вольный мужик был, а как сошелся с Мартой, прачкой со швабского подворья — дородная женщина, есть за что пощупать, — так за ум и взялся».

«Молодой боярин Димитру невесту свою сбежавшую разыскивает. Цельных сто флоринов за нее обещает. Понтретов заказал, на каждый столб понавесил. Ветреница, сказывают, магичка. Девка приметная. Глазищи — во! Коса черная до пояса. А на фигуру — так себе, и ущипнуть не за что».

«На холме у западной башни Трехликий храм будут строить. Ужо слетелись вещуны, как мухи на навоз. И мужиков нанимают, аж два крейца в седмицу за работу сулят. Только пока не особо у них с работниками. Сказывают, ежели валахи и дальше отказывать будут, придется из Рутении мастеров завозить».

До момента, кого из вещунов можно пощупать на предмет дородности, я дослушать не успела. К Фейну подошел бледный невысокий человечек в мышином камзоле, обменялся с атаманом парой слов и увел того во внутренние помещения.

— Что ты творишь? — раздался у меня над ухом вкрадчивый голос.

Ёжкин кот! Я дернулась, наконец отлипнув от лавки. «Приют бастарда» огласился треском ткани. Трактир неожиданно стал соответствовать своему названию. Самые синие в мире глаза выражали недоумение, когда их владелец усаживался рядом и кивал разносчику.

Влад был очень бледен и небрит. Стянутые в короткую косицу волосы открывали высокий лоб, крылья носа брезгливо подрагивали, губы кривились в невеселой усмешке. И хотя одет господарь был неброско, я бы даже сказала бедновато — в кожаную потертую куртку и такие же штаны, обслужили его молниеносно. Кувшин светлого вина и белый ноздреватый сыр стоял на нашем столе уже через минуту.

— И лавку протри, — процедил он прислужнику, отстегивая с пояса ножны. — Развели тут грязь, как в хлеву.

К моему безграничному удивлению, мебель нам не только почистили, но и заменили. Пока мальчишка с тряпкой и миской кипятка занимался скамейкой, из соседнего зала принесли два массивных табурета, по которым, кажется, только что прошелся рубанок.

— Я требую объяснений, — обратился ко мне господарь, когда суета, вызванная его появлением, наконец-то утихла.

— Каких? — осторожно спросила я, пытаясь совсем уж откровенно на него не пялиться.

— Например, почему вдруг всех арадских чиновников поразила неизлечимая болезнь?

— Прям так уж всех? — недоверчиво фыркнула я. — Ни один страшной хвори кранозубия не избежал?

— Выпорю! — мечтательно сообщил мне господарь, отхлебывая из своей чарки. — Сей же час через колено перекину…

— Взяточники они все, — затарахтела я, нисколько не испугавшись грозящей экзекуции. — Я только одному меченым динаром заплатила, а денежка, стало быть, дальше по рукам пошла. И не только по рукам…

— Но я не заметил никаких следов колдовства.

Я заржала в голос:

— Так там волшбы никакой и нет, только хитрость. Мне замковый кузнец внутри монеты незаметную выемку сделал, я туда и сыпанула пурпурного порошка, им как раз на рынке заезжий купец приторговывал. Обещал, что краситель сильный — ничем не отмыть, не отодрать. А с золотом всегда одна и та же история — владелец первым делом на зуб пробует!

— Понятно, — протянул Дракон, не разделяя моего веселья. — А в трущобы тебя чего понесло? Развлечений на радостях захотелось?

— Михай Димитру в курсе, что за свою сбежавшую невесту сто флоринов отвалить должен? — задала я встречный вопрос. — Или ему об этом забыли сообщить?

Господарь одарил меня злобным взглядом, я ответила таким же. Казалось, пространство между нами начинает искрить.

— Ленута!

— Меня зовут Лутоня, — четко проговорила я, с удовольствием наблюдая его смущение. — И теперь я знаю, кого должна благодарить за потерю памяти.

Дракон схватил меня за плечи, резко развернув к себе, приблизил лицо:

— Кто?..

— Трисветлый Ив, — ответила я, превозмогая неожиданно навалившуюся слабость. — Он каким-то образом разделил со мной сон…

— Отвали от нее, мужик, это моя девка! — орал Фейн, несясь через зал со шваброй наперевес.