Михаил Исхизов - Охота за мультифритом

- Спасибо, Великий маг, за приглашение. Для меня это большая честь, - искренне поблагодарил Бодигар.

- Ну, рыцари, - маг снова повернулся к Тихоне и его друзьям, нахмурил брови и сделал вид, что сердиться, - а теперь расскажите, как вы узнали, что эти разбойники нападут на меня? И именно в этом месте. Вы ведь не случайно оказались здесь. И даже успели заготовить запас камней. Как вы узнали то, о чем не знал я сам? Признавайтесь по хорошему, пока я не рассвирепел. Иначе я превращу вас, в кочаны капусты и Гельма вас съест.

Коза поняла, что маг шутит, поддержала его мемеканьем и утвердительным кивком.

Люмб, Мазила и Голик посмотрели на Тихоню. Гельма тоже посмотрела на Тихоню.

- Так это... - пожал плечами Тихоня. - Нам Франт сказал.

- Кто сказал?.. - опешил Мичигран.

- Франт, - повторил Тихоня. - Заезжий купец из Султанатов. Он нам сказал, что тебе грозит беда и надо тебя выручить.

- Ты знаешь Франта? Где ты его видел? Когда? Где он сейчас? - засыпал ученика вопросами Мичигран.

- Он здесь, учитель. Сидит на крылечке и ждет тебя.

Мичигран повернулся, глянул на свой небольшой домишко.

На крыльце сидел Франт. Не был он никаким купцом из Султанатов. Франт был демоном, с которым маг находился в самых добрых отношениях. На этот раз, демон был в голубом, отливающем золотом халате, с высокой белоснежной чалмой на голове. Рядом с крыльцом стоял вороной жеребец. Франт увидел, что Мичигран и Тихоня смотрят на него, поднялся и приветливо помахал им рукой.

Усатый гоблин остался доволен дракой - не каждый день увидишь такое. Но с ослом гоблин был строг. Потому что осел должен знать свое место и слушаться хозяина.

- Ну, насмотрелся? Теперь поехали! - громко и с укоризной, так чтобы осел прочувствовал свою вину, приказал гоблин.

Осел повернул голову и посмотрел на хозяина. "Я же тебе говорил, что здесь будет весело", - можно было прочесть во взгляде его больших выразительных глаз. Но гоблин не прочел. Он был несколько туповат, и часто не понимал своего осла. Осел повел губами, как будто снисходительно улыбнулся, и зашагал.

Молодой гном тоже остался доволен и самой дракой, и ее результатами. Он поторопился, чтобы рассказать в своем клане о том, как били команду Зундака.

Большая серая псина какое-то время смотрела на Мичиграна и окруживших его мальчишек. Потом, видимо, решила, что здесь больше ничего интересного не предвидится, и припустилась за рыжим щенком, которого гном вел на поводке.

Лейтенант Брютц возвращался к месту несения службы, в самом добром расположении духа. Приятно вспомнить времена, когда был молодым. Когда и Селецкие топи были нипочем, и горячие Соленые пески не страшны. Харахорийских пиратов крушили, как хотели и топили их, словно котят, в заливе Квоч. А рядом, плечом к плечу, друзья, с которыми вместе кровь проливали, вместе голодали и вместе, хоть это удавалось не часто, пили пиво. Друг - он всегда друг. На всю жизнь. Другого такого друга, как Клинкт Большая чаша, поискать, и не найдешь. А Слейг, как был подонком, так подонком и остался, хоть он и бургомистр.

Лейтенант Брютц не сделал ни одного замечания стражникам, и у него, даже, не возникло желание пнуть рыжую собаку, которая разлеглась на крыльце караульного помещения.

Сержант Нообст попытался доложить, что все в порядке и, во время отсутствия лейтенанта, никаких происшествий не произошло, но Брютц отмахнулся. Он и сам знал, что пока Нообст дежурит, ничего произойти не может.

- Зайди ко мне, - велел Брютц, а когда они оказались в его кабинете не присаживаясь, налил две кружки и кивнул на одну из них сержанту.

Такое случалось нечасто. Лейтенант Брютц соблюдал субординацию и с подчиненными пил только в самых исключительных случаях.

Нообст решил, что вскоре последуют серьезные указания. Пиво он выпил, но спрашивать ни о чем не стал. Это тоже относилось к вопросам субординации, которые сержант соблюдал еще более строго, чем лейтенант. Иначе, каким он был бы сержантом.

Но указаний не последовало. Лейтенант неторопливо осушил свою кружку, сел за стол и задумался. Потом посмотрел на Нообста, улыбнулся и сказал:

- А я сейчас был у Клинкта Большая чаша.

Сержант Нообст понял, что субординация нарушена в честь старой дружбы и доброго старого времени. Это означало, что сейчас в комнате находятся не лейтенант и сержант, а два старых воина, два совершенно равноправных человека. Он тоже сел.

- У Клинкта Большая чаша... - повторил Нообст. - Давно я его не видел. Как он там?

- Постарел, в бороде седина, - лейтенант внимательно посмотрел на сержанта. - Все мы постарели, - отметил он. - Годы идут, их не остановишь. А Клинкт постарше нас с тобой. Но ничего еще, крепкий.

- Чего тебя туда занесло? - полюбопытствовал Нообст.

- Вроде, как на разведку, - без эмоций, как и положено лейтенанту, сообщил Брютц. - Бургомистр Слейг велел арестовать Клинкта. - Брютцу захотелось узнать, как отнесется Нообст, к такому повороту в жизни их старого сослуживца и друга.

Сержант никак не отреагировал на сообщение лейтенанта, будто оно нисколько его не заинтересовало. Лицо его по-прежнему оставалось бесстрастными. Только широкие лохматые брови сошлись у переносицы.

- За что? - после хорошей паузы, все-таки спросил он.

- Бургомистр велел, чтобы мы сами придумали, за что. Слейгу нужен Мультифрит. Он хочет схватить Клинкта, а потом обменять его свободу на Мультифрит. Клан пойдет на это. Только у Клинкта сейчас не дом, а крепость. Чтобы его арестовать, эту крепость штурмом брать надо.

Брови у Нообста разошлись, а лицо покраснело. Глаза, вдруг, стали маленькими и злыми.

- Я, вообще-то, гномов не люблю, - заявил он.

- Знаю, что не любишь.

- Но Клинкт, это совсем другое. Он свой. У меня среди людей таких близких нет, как этот гном.

- Близкий, говоришь. Но ты же его много лет не видел, - не Нообста упрекнул Брютц, а самого себя. Он много лет не видел Клинкта, и это было неправильно. Но сержант не знал, о чем думает лейтенант.

- Почему не видел. В День разгрома харахорийцев, мы каждый год встречаемся. Многие из наших приходят, почти все из тех, кто жив остался.

Это прозвучало для Брютца неожиданно. Неожиданно и обидно.

- Что же меня не позвали, я бы тоже пришел, - постарался сказать без нажима, чтобы Нообс не почувствовал обиду.

- Так ведь никого не зовут. Каждый, кто может, сам приходит.

"А тебя звали, - напомнил лейтенанту внутренний голос. - Тебя позвали, а ты не смог. На следующий год опять позвали, а ты опять не смог. И тебе больше напоминать не стали".

Брютц вспомнил: и верно звали. Очень хотелось ему тогда пойти, но не смог. Служба такая, что сам себе не хозяин. Выходит, не на них надо обижаться, а на себя.

- Могли бы, и напомнить, - пробурчал он. - Не рассыпались бы. Ты то знаешь, какая у меня служба. Каждый праздник особое дежурство.