Филипп Керр - Джинн в плену Эхнатона

— Спасибо, сэр.

— Напомните детям вашу мысль.

— Будь осторожен в своих желаниях. Не потому, что они могут сбыться, а потому, что, сбывшись, они наверняка покажутся тебе никчемными и пустыми…

— Не волнуйтесь, — сказала Филиппа. — Мы уже все продумали и сделаем так, чтобы наше возвращение домой, в дом номер семь на Семьдесят седьмой улице, никого особенно не напрягло.

Выслушав план, который близнецы разработали для возвращения в родной дом, Нимрод заявил, что их ждет блестящее будущее не только в качестве игроков в астарагали, но и на дипломатическом поприще.

— Я буду очень скучать, — сказал он на прощанье в аэропорту.

— А мы в два раза больше, потому что нас двое, — пошутила Филиппа, обнимая дядюшку и украдкой вытирая слезы.

— Ты обещаешь приехать в гости? Причем скоро? — требовательно спросил Джон, у которого глаза тоже были на мокром месте.

— Ну конечно! Мы же договорились встретиться в Чикаго, на турнире по астарагали. — Нимрод вытащил красный носовой платок и высморкался.

В нью-йоркском аэропорту их встретил папин шофер и отвез на Лонг-Айленд. Там, в Квоге, на берегу океана, у них была дача, куда вся семья выезжала на выходные и праздники. А тут как раз случились и выходные, и праздник, День труда, который отмечают в первый понедельник сентября.

Мистер и миссис Гонт были безмерно счастливы, что дети наконец вернулись домой. И близнецы тоже были счастливы, потому что только сейчас они вполне поняли, как горячо они любят своих родителей и как сильно по ним соскучились. Мистера Гонта особенно радовало, что Джон и Филиппа стали такими образованными и начитанными. Страх перед собственными детьми он за время разлуки поборол полностью и, похоже, привык, что их домработница миссис Трамп ездит на работу на длинном лимузине и моет пол на кухне, не снимая бриллиантового колье от Тиффани.

Ротвейлеры Уинстон и Элвис, в прошлом известные как Алан и Нил, тоже очень радовались возвращению близнецов, и со временем дети позабыли, что эти двое когда-то замышляли убить их отца. Да и к чему помнить такие мелочи, если теперь они не папины братья, а преданные псы и ведут себя соответственно?

Конечно же Лейла, мама Джона и Филиппы, подозревала, что дети утаили кое-какие подробности своего путешествия. Сама она, будучи джинн на все сто процентов, явственно почувствовала, как изменилось равновесие Добра и Зла после того, как в этот мир вернулись потерянные джинн Эхнатона. Ей не нужно было особой проницательности, чтобы понять, что решающую роль в их спасении и в обращении этих джинн на путь Добра сыграла ее собственная семья.

— Ну что, расскажете мне, что произошло на самом деле? — спросила она в первый же вечер в Квоге.

— Дядя Нимрод объяснил, почему мы не люди, а джинн, и научил делать всякие штуки, — ответила Филиппа и чтобы уклониться от дальнейших расспросов, тут же спросила в ответ: — А почему ты сама не захотела рассказать нам, кто мы такие.

— Вот именно, — поддакнул Джон. — Почему ты свалила на Нимрода всю работу?

— Все очень просто, — сказала Лейла. — Я когда-то обещала папе, что буду растить вас как самых обычных, нормальных детей. И пока вы оставались обычными и нормальными, это не составляло никакого труда. Но как только у вас появились зубы мудрости, все изменилось. С этого момента вы превратились в джинн. Я же больше не была связана данным когда-то обещанием, поскольку обратно в обычных детей джинн превратить нельзя. Ну а папа… он просто боялся… за вас… и вас.

— Вот поэтому у нас появилось предложение, — сказала Филиппа. — Мы решили, что ради нашей семьи мы будем пользоваться джинн-силой, только предварительно посоветовавшись с тобой.

Именно эту идею они и обсуждали с Нимродом.

— Вы с папой ведь не станете притворяться, будто ничего не случилось. И от нас этого не потребуете, — добавил Джон. — Но вы имеете право требовать, чтобы мы применяли джинн-силу благоразумно и ответственно.

— По-моему, замечательное предложение, — согласилась Лейла. — Значит, что вы теперь сделаете, если твоя подружка, Филиппа, или твой школьный друг, Джон, вдруг выскажут свое заветное желание? Или если миссис Трамп снова размечтается? Или если сам папа чего-нибудь очень захочет?

Филиппа закивала:

— Я наберу в рот побольше воздуха, посчитаю до ста и подумаю, действительно ли этому человеку будет хорошо оттого, что я преподнесу ему счастье на блюдечке.

— Подумаю — и не стану ничего делать, — добавил Джон.

— Знаете, дети, вы меня поразили, — призналась Лейла. — За это лето вы поняли нечто очень и очень важное. А именно: желания опасны. Особенно когда они сбываются. Помните об этом. Чьи-то мечты о богатстве, о власти приносят на Землю хаос и разрушение. Не забывайте: желаниям нужна узда. Все ведь не совсем так, как в детском стишке:

— Мама, если можно, мы бы сейчас хотели обсудить с тобой одно маленькое желание, — сказала Филиппа.

— Я слушаю.

— Мы хотим, чтобы ты помирилась с Нимродом, — сказал Джон.

— Это несложно. — Лейла улыбнулась. — Я позвоню ему. Сегодня же вечером. Годится?

— Здорово!

— Папа так рад, что вы дома, — вдруг сказала Лейла.

— Ты думаешь?

— Я знаю!

— Почему? — спросил Джон.

— А вы прислушайтесь.

И близнецы услышали странные звуки. Если им и доводилось слышать их прежде, то очень и очень редко. Это папа пел в ванной.

Сэмюэль Тейлор Кольридж, «Кубла Хан, или видения во сне». Перевод К. Бальмонта.

Перевод К.Бальмонта.

Перевод Г. Кружкова.

Перевод О.Варшавер.