Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА

Он молчал.

— Габриель, ты ошибалась.

— Спроси его имя. Не зря он обнажил свой меч!

Габриель была сегодня настроена очень решительно.

— Как твое имя?

— Джон Уэллс…

— Ты рыцарь, Джон Уэллс?

— Нет, я оруженосец Даниеля Харпера…

— Даниель Харпер сын лорда Харпера?

— Да…

— Скажи мне истинную правду, Джон Уэллс, кто стрелял в меня и в Бернадетту на охоте?

— Стрелял я, Даниель Харпер и Мэтт Миксон…

— Где сейчас Даниель Харпер и Мэтт Миксон?

— Они в тридцати шагах, позади вас …

Я успел только развернуться боком. Щелчки. Тугой удар в предплечье левой руки. Стрела вошла наполовину. Еще дрожало оперенье.

Нагнувшись, я вырвал меч из безвольно опущенной руки Беннета–Уэллса и побежал навстречу стрелкам. Онемение в руке обернулось резкой болью. Один из стрелков торопливо взводил тетиву «козьей ножкой». Второй отбросил арбалет и выхватил меч из ножен.

Он атаковал, я парировал! Лязгнув, мечи встретились и разошлись для нового замаха. Парировать меч мечом против правил, но щита и доспехов у меня нет!

Я мгновенно вспомнил про арбалетчика и отступил слева, прикрываясь от выстрела телом воина с мечом. Арбалетчик тут же крикнул:

— Харпер, отойди! Дай выстрелить!

Я сошелся с Даниелем Харпером!?

Немудрено, что я его не узнал сразу — рваные шрамы на лице здорово изменили облик молодого графа.

Он шагнул влево, я последовал за ним. Он ушел из-под моего выпада и бросился мне под ноги. Я кувыркнулся на песок, не выпуская меч из руки, но режущая боль в плече напомнила о стреле.

Щелчок совсем рядом. От боли перехватило дыханье… Вторую стрелу мне вогнали в живот. В пяти шагах от меня, щерился арбалетчик, взводя тетиву для нового выстрела. Но вдруг он переменился в лице, бросив свое занятие, швырнул арбалет на песок и побежал прочь.

Я поднял руку с мечом над собой и принял удар сверху …Лязг стали… Харпер, стоя надо мной, замахнулся еще раз… Похоже, последний… Рука моя слабела… Тошнота приперла к горлу…

Но удара я не дождался… Утробно хакнув, Харпер повалился рядом со мной, теряя свой меч…

Ко мне подбежала и наклонилась Габриель с окровавленным клинком в руке. Шумно дыша, к ней, присоединился Гвен…

— Догоните стрелка… Гвен… догони его…

Горец кивнул и побежал.

Габриель приподняла мою голову, подсунув руку под шею.

— Надо вынуть стрелу… со стрелой в брюхе мне себя не излечить…

— Возьми и зажми в ладонь!

Я зажал янтарь в левом кулаке. В руке и животе пульсировала боль. Тошнота усиливалась…

Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Ярко алая аура Габриель была рядом. Звякнул мой кинжал… Треск вспоротой ткани… Холодные пальчики на моем животе… Треск разрезаемой кожи… Я охнул и заскрипел зубами… Но это было только начало…

Габриель тянула из моего живота стрелу, а я ревел от боли, не в силах сдержаться… Из зажмуренных глаз текли слезы… Похоже, я даже обмочился…

— Все! Она у меня! Быстрее, Грегори!

Ладонью моей правой руки Габриель надавила на рану… Скользкое и противное наощупь выпирало оттуда, горячее и словно живущее своей жизнью… Пальцы наконец‑то закололо… Холод охватил мою ладонь, и блаженство… Боль уходила как вода в песок….

Янтарь в моем кулаке, как будто ожив, зашевелился. Но я крепко держал его… Только теперь я ощутил обильный пот на своем теле…

Открыв глаза, я поморгал. Габриель сидела рядом. Колени туго обтянуты юбкой. В кулаке зажата окровавленная стрела. Глаза горят.

Шаги, шелест песка… Горцы охраны столпились вокруг, заслонив солнце и все остальное.

— Дайте мне воды! Поднимите!

Фляга немедленно мне была приставлена ко рту. Несколько рук помогли мне сесть. Я жадно глотал холодную воду, и она мне казалось сладчайшим из напитков мира!

Стрельнула боль в руке, кулак разжался. Кусочек янтаря превратился в желтый поблескивающий песок…

От стрелы в руке я избавился, только вернувшись в лагерь. Наконечник прошел через всю руку и выпирал из‑под кожи бугром. Пришлось помучиться… Гвен помогал Габриель. Они разрезали кожу, протолкнули стрелу чуть глубже, чтобы наконечник показался наружу, срезали наконечник, а потом извлекли стрелу… На словах это быстро…

Зажав в зубах перчатку, я корчился от боли, а мои «лекари» трудились без остановки. Хорошо, что все имеет свой конец…

Залечив рану на руке, обливаясь потом, я опять присосался к фляге с водой, а потом повалился на плащ.

Габриель оставила меня. Майк и Дуган помогли мне переодеться.

Вот тогда я вспомнил о своих врагах.

Беннет–Уэллс все так же безучастно стоял, но только у моей палатки, со связанными руками и ногами.

Жаль, что Даниель Харпер не выжил. Пока я с помощью Габриель лечил рану, он истек кровью. Моя колдунья распорола ему печень.

Мэтта Миксона подстрелили горцы из арбалета, когда он пытался ускакать прочь, и бедняга свернул себе шею, падая с коня.

Теперь два трупа лежали рядом. Один белый, обескровленный, другой с кривой шеей. Я прошелся вокруг Беннета, застывшего словно столб.

После сегодняшних приключений, мой гнев поостыл. Но кого‑то следовало казнить и прежестоко за мою Бернадетту.

Я произнес заклинание наоборот. Освобожденный Беннет, я очень привык к этому имени, моргнул и покачнулся. Осознав себя связанным, бедняга побелел.

Я повернулся к Гвену, стоящему рядом.

— Что мне с ним сделать?

— Можно повесить голым, сделать подарок Эгге… Можно наклонить две березки и привязав одну ногу к одной, другую к другой и отпустить парня на волю… Вместо одного Беннета станет два… Еще можно срубить вон то деревце примерно на высоту человеческого роста, заострить конец и надеть парня задом… Дня два может просидит, пока кол до сердца дойдет…

Гвен меланхолично перечислял виды казней.

Беннет начал дрожать, но что мне понравилось — не плакал и не умолял о пощаде.

— А можно поймать крысу и зашить живой ему в брюхо! Пусть зверек сам найдет дорогу на волю! — Зловещим голосом добавила подошедшая Габриель.

— О таком я не слышал. — заинтересовался Гвен.

Беннет упал на колени.

— Я не убивал девушку… я лишь убил лошадь короля…

— Государь, он сам признался в том, что целился в вас! Выберите ему казнь по своему усмотрению!

— В древности местные племена просто отдавали своих преступников морю — связанного человека закапывали по грудь в песок при отливе. Начинался прилив, и море само убивало этого человека…

— Слишком легкая смерть для этого мерзавца, государь! Он самозванец и клятвопреступник! Он покушался на вашу жизнь дважды! В лесу у Давингтона и сегодня! За Бернадетту я готов его кастрировать и содрать кожу со спины до самых пяток!