Кирилл Манаков - Вторжение

– Дети дьявола, – выпрямляясь, прошипел черноволосый.

– Что случилось? – Воропаев ошарашено озирался по сторонам. Только что этот парень склонялся над обмякшим Тихорецким, как хирург над обездвиженным пациентом, и вдруг отлетел с воплем, словно в лицо ему плеснули кипятка.

Черноволосый уже оправился, бросил быстрый взгляд на генерала и сказал Воропаеву голосом злым и требовательным:

– Выпотрошите из него все! Делайте что хотите, хоть череп вскрывайте. Все ваши подходы с психокоррекцией бесполезны, – он дотронулся до глаз и зло махнул рукой, – у него там… Одним словом – работайте быстро! Что у вас там еще есть? Попробуйте химию, наконец! Но все, что есть у него об этом Иленеве должно лежать у нас на столе! Вы сами понимаете, чем рискуете?

– П-понимаю, – пробормотал Воропаев.

– Хорошо, что понимаете. А если бы вы еще понимали, что может произойти, если мы не остановим этого… Иленева и его дружков… Помните – главное, что есть у этого старика, – он кивнул в сторону Тихорецкого, – это кодовые слова. Ваш Иленев – как машина, я знаю, что его готовили по старой методике, там всегда предусматривалась возможность отключения функций экстрасенса. Как хотите, выбейте у него эти ключи! Что вы стоите, приступайте!

У Воропаева был такой вид, что он и правда собирался броситься на Тихорецкого и начать вскрывать черепную коробку. Черноволосый безнадежно махнул рукой и быстро вышел из комнаты, едва не столкнувшись с посторонившимся телохранителем.

Воропаев укоризненно покачал головой

– Эх, Александр Владимирович! Видите, как все поворачивается… Рассказали бы все по-хорошему, коды эти отдали, зачем они вам теперь? Сами же знаете, все равно мы узнаем, только зачем вам себя и нас мучить? А как хорошо было бы – все сделать тихо, спокойно.

– Работай, Сема, работай, – язвительно сказал Тихорецкий.

Воропаев в очередной раз тяжело вздохнул и кивнул "доктору". Тот сразу же вставил ампулу в инъектор, похожий на большой пистолет с коротким дулом, подошел к сидящему в кресле генералу и быстро ввел препарат в шею.

Сначала была резкая боль в месте инъекции, сменившаяся неприятным жжением. Потом волна тепла стала подниматься от ступней к бедрам, потом в низ живота, оттуда в грудь… Когда тепло поднялось к жарко бьющемуся сердцу, сознание выключилось.

… Отрывочный крик. Это Воропаев

– Пульса нет! Мать вашу!

… Снова провал.

…Равномерный тревожный сигнал. Какой противный звук! Это, наверное, прибор регистрирует пульс, точнее, его отсутствие.

… Генерал лежал на кушетке лицом вверх и равнодушно наблюдал за суетой в комнате. Надо же, сколько беготни и криков вокруг остановившегося генеральского сердца. И тут, на периферии сознания родился приказ: "Пора!". И тревожный визг сменился спокойным периодическим попискиванием. Склонившийся над ним "доктор" замер, сжимая в руках контейнер с кардиостимулятором. Он умер первым…

… Если бы Воропаев смог узнать настоящую биографию Тихорецкого, то никогда, ни при каких обстоятельствах, не разрешил бы отстегнуть его от кресла. Более того, вряд ли вообще он зашел бы в эту комнату. Но над чисткой биографии генерала еще двадцать лет назад работал ни кто иной, как Иосиф Штильман, а этот человек следов не оставляет. Никаких. А с другой стороны, кто стал бы интересоваться событиями пятидесятилетней давности? Куда важнее недавняя история. А какие опасения может вызывать семидесятипятилетний старик? Сильный, крепкий, но старик!

Александр Тихорецкий – последний оставшихся в живых сотрудников легендарной группы ГРУ Генштаба СССР "Ночной охотник". Если стоит задача захватить авианосец с десятитысячным экипажем, или укрепленный бункер с натасканной охраной – можно пустить в ход несколько дивизий, при поддержке авиации и тяжелого вооружения. Или сбросить атомную бомбу. Или отправить взвод "Ночных охотников". Группа базировалась в Ташкенте, ее расформировали в начале девяностых, Тихорецкого направили работать в органы безопасности, где он и занимался созданием оперативных боевых подразделений. Его воспринимали всегда как хорошего тактика, организатора и штабного работника – еще бы, человек закончил Физический Факультет МГУ. Но никто даже представить не мог, что университетское образование – это часть подготовки "Ночного охотника", и что спокойный и интеллигентный студент совмещал занятия с изнурительными тренировками и выездами на боевые задания, о результатах которых его сокурсники узнавали из передач зарубежных радиостанций. О реальных боевых возможностях генерала знали только Сабир Рахимов, Штильман и Коржавин. Кстати, трюком с остановкой сердца и последующим запуском через заданное время, владели все "Ночные охотники".

… Тихорецкий провалился в боевой транс. Сердце разгоняло по телу бурлящую от адреналина кровь, осознание собственной силы пьянило и успокаивало одновременно. Нет ничего невозможного! Все, ребята, шутки в сторону – теперь перед вами не старый немощный отслуживший свое генерал, а я, Александр Тихорецкий – самый совершенный убийца в мире!

"Доктор" с перебитым горлом беззвучно рухнул на пол, а женщина-медсестра, получив удар по затылку, ткнулась лицом в монитор. Тихорецкий не думал об этичности своих действий – все, кто находился в комнате – это враги, а женщина могла в любой момент закричать. Если бы телохранители Воропаева в этот момент открыли огонь, у них был бы шанс остаться в живых. Подвели рефлексы. Если бы Тихорецкий кинулся на Воропаева, его пристрелили, не раздумывая. "Доктор" и медсестра – не прямые объекты охраны, да и нападение было столь быстрым и внезапным, что потребовалось пара секунд, чтобы оценить степень угрозы. И они почти успели достать оружие. Почти. Потому что их опередил неуловимо-стремительный бросок "Ночного охотника"…

Когда Тихорецкий повернулся к Воропаеву, тот, путаясь в одежде, пытался достать из подмышечной кобуры пистолет. Но никак не удавалось поймать ускользающую рукоятку. Генерал очень спокойно подошел к нему, перехватил руку, достал оружие из кобуры и толчком отправил заместителя Директора в кресло, где только что сидел сам.

Воропаева трясло, на лбу выступила испарина. Тихорецкий даже забеспокоился, что он потеряет сознание. Понятное дело – шок. Минуту назад все было спокойно, ты – хозяин положения, и вдруг… Четыре трупа, и прямо перед тобой страшный человек, только что с феноменальной легкостью расправившийся с лучшими бойцами. Поражал не сам факт смерти, за свою жизнь заместитель Директора, хоть и не был на оперативной работе, понасмотрелся всякого, а именно легкость и скорость, с которой Тихорецкий убивал.

– Поговорим, Семен Романович? – Тихорецкий был абсолютно спокоен.