Кирилл Манаков - Эдем XXI

– Швец. Андрей Андреевич Швец.

Они поздоровались, Сергей представился и жестом пригласил гостя садиться:

– Приятно познакомиться. Чем могу быть полезен, Андрей Андреевич? Чай, кофе?

Человечек энергично замахал руками:

– Что вы, что вы Сергей Александрович! Я буквально на секундочку! – Швец аккуратно откашлялся в кулак и продолжил: – Наша компания хотела бы предложить вам рассмотреть небольшое предложение.

Он еще раз откашлялся, посмотрел поверх очков на Сергея, на лице которого был написан вежливый интерес.

Швец достал из портфеля несколько бумаг и положил их на стол. Сергей взял один листок и посмотрел на него, сохраняя заинтересованное выражение. Однако, пробежав глазами первые строчки документа, он с удивлением поднял взгляд на Швеца. Бумага, лежащая перед ним, вернее копия оригинального документа, стоила десятки миллионов долларов. Это если быть хронически ленивым и бестолковым. А если поработать совсем немного, то это уже сотни миллионов. А вот если за дело возьмется кто-нибудь вроде Егорушки… Это было финансовое обязательство крупнейшей финансово-промышленной группы, обеспеченное потоками первоклассных товаров, котирующихся на бирже, и предусматривающее очень интересные опционы. На рынке уже полгода ходили слухи о появлении таких бумаг, но увидеть одну из них так, в живую, пусть даже копию…

А, с другой стороны, этот Андрей Андреич совершенно не соответствует ценностям, находящимся у него в неприметном саквояже. Если он, конечно, не полный идиот и не принес паленые документы. Но какой смысл приносить профессионалам заведомые фальшивки, все бумаги легко проверяются за несколько часов.

Швец продолжал пристально рассматривать Сергея поверх очков. Тот положил документ на стол и уставился на собеседника, не зная, что сказать.

– Дражайший Сергей Александрович, – расплылся в улыбке Швец, – у вас, наверное, есть вопросы?

– Разумеется, – Сергей собрался и уже четко определился с линией поведения, – вопросы очень простые.

Швец изобразил на лице живейшую готовность немедленно и самым полным образом ответить на любые вопросы.

– Во-первых, – начал Сергей, стараясь выбирать слова – почему вы обратились именно к нам? Во-вторых, это копии, означает ли это, что в вашем распоряжении находятся оригиналы? И, наконец, чего, собственно, вы хотите от нас? Я полагаю, что вы правильно оцениваете ценность ваших бумаг, и если у вас хватило ресурсов, чтобы получить их, то не думаю, что вам нужна чья-то помощь, чтобы управлять ими.

Швец засмеялся тихим дребезжащим смехом, напомнившим Сергею бабу-ягу в исполнении артиста Милляра.

– Как сказать, как сказать, дражайший Сергей Александрович. Наше руководство считает иначе. Я же сошка маленькая, – он изобразил руками фигуру, должную, по всей вероятности, показывать его незначительность, – вы же проницательно заметили, что оригиналы находятся у нашей компании и ресурсы нашего руководства о-о-очень значительны, и, поверьте мне, наше руководство высоко оценивает ваши возможности.

Сергей кивнул головой, благодаря за такую оценку, и хотел ответить, но Швец уже поднимался из-за стола.

– Спасибо вам гостеприимство, Сергей Александрович, но простите бога ради, вынужден, вынужден… Бумаги, разумеется, оставьте себе.

Он шустро выскользнул из-за стола, торопливо пожал руку, и уже в дверях, повернувшись, заявил, глядя своим странным, поверх очков, взглядом:

– Только одно, дражайший Сергей Александрович, только одно… Будьте любезны, не надо пока об этом никому… Не разглашать, так сказать. Конфиденциальность,- серьезно закончил он, показав указательным пальцем куда-то вверх.

Сергей чувствовал острое недовольство, его задело, что во время короткого странного разговора этот самый Швец полностью контролировал ситуацию, ведя за собой. И, главное, он никак не мог ухватить смысл происходящего.

Когда слегка ошарашенный Сергей вернулся в приемную, то обнаружил там красавицу Танечку в прекрасном расположении духа.

– Посмотрите, Сергей Александрович, – Танечка обворожительно улыбнулась, – все-таки распогодилось. Хоть бы до завтра продержалось.

Он подошел к окну, приоткрыл опущенные жалюзи, и зажмурился от бьющего в лицо яркого солнца.

Генерал-майор ФСБ Александр Тихорецкий вышел из служебного автомобиля возле неприметного особняка на Мясницкой улице. Согласно адресной базе, здесь были зарегистрированы несколько торговых компаний, однако, на самом деле, в особняке располагался аналитический центр ФСБ, или, точнее, один из рассредоточенных по Москве центров. Генерал проследовал мимо внимательного молчаливого охранника, по узкой лестнице поднялся на второй этаж и вошел в небольшую комнату с маленькими окнами, выходящими во внутренний двор. При его появлении находящийся в комнате человек встал.

– Здравия желаю, Александр Владимирович.

– Здравствуй, Иосиф Ефимович, – генерал по-деловому обменялся рукопожатием с сотрудником и, не теряя времени, сел за круглый стол, расположенный в центре комнаты.

В комнате практически отсутствовала мебель, за исключением двух письменных столов казенно-желтого цвета, нескольких стульев и тумбочки, на которой стоял персональный компьютер с громоздким древним черно-белым электронно-лучевым монитором. Впрочем, архаичность техники была лишь кажущейся, компьютер напрямую подключался к суперкомпьюьютеру "Келдыш", расположенному в подвале особняка, и являлся, по сути, выносным терминалом.

– Присаживайся, – Тихорецкий сделал приглашающий жест рукой и подождал, пока его собеседник усядется за стол напротив.

Это был один из лучших аналитиков ФСБ майор Штильман. Человек, которому генерал мог полностью доверять. Выпускник Физтеха, известный иностранным разведкам под псевдонимом "Лоб", за голову которого несколько террористических группировок назначили серьезное вознаграждение, Иосиф Штильман имел ярко выраженную семитскую внешность, невысокий рост и взрывной темперамент, ставший причиной увольнения в застойные годы из академического института. И было бы судьбой предназначено молодому кандидату физико-математических наук, ведущему специалисту в области волновой механики, отправляться на землю обетованную, а то и в Гарвард или Стэнфорд, но случай свел его с майором КГБ Тихорецким. И Штильман пропал. Многофакторные задачи разведывательно-контрразведывательных операций затмили собой холодные построения волновой механики, а напряжение боевых операций в условиях постоянного цейтнота обеспечивало полноценный заряд адреналина, необходимый его горячей натуре. Тихорецкому пришлось выдержать настоящий бой с руководством родной организации, наотрез отказавшимся допускать в святая святых маленького энергичного еврея. Тем не менее, поле боя осталось за Тихорецким, Штильмана зачислили в штат, и время показало, что это был правильный выбор. В девяностые годы ребята из Моссада несколько раз искали к нему подходы, но эти попытки заканчивались тем, что моссадовские зубры сами оказывались пешками в хитроумных штильмановских многоходовках.