Майк Кэри - Мой знакомый призрак

Послышалась негромкая, смутно знакомая музыка, похожая на перезвон китайского «сквознячка».

— Убей его медленно, — звонким, чуть натянутым голосом велел Маккленнан. — Другого он не заслужил.

Головорезы поспешно расступились, и без их поддержки я тут же пребольно рухнул на колени. Упал, а голова машинально поднялась: я физически не мог отвести взгляд от Джулиет, Даже моргнуть не мог: ее жуткая безупречность заполонила сознание, разбив в мелкие осколки все чувства, кроме страха и желания.

— Смертный, — утробно прорычала она, — из-за тебя я бежала, ноги в кровь стерла. За это получишь награду: агония будет сладостной, а мой след навечно останется в твоем сознании.

Да, это уже не «сквознячок», а как ни странно и нелепо, церковные колокола, звонящие на октаву выше обычного, будто инеем покрылись. Вот теперь я действительно узнал этот звук.

Я закрыл глаза, оба сразу. Ничего сложнее в жизни не делал: напряжение такое, словно два грузовика в гору толкаю. Сознание протестующе закричало — сознание жертвы, завороженной прекрасной хищницей: сейчас, сейчас она высосет у меня мозг! Но глаза я закрыл, значит, хоть часть ее гипноза не доходит до цели. Жадно ловя звук, я чуть опустил голову: так лучше слышно.

На плечо легла рука Джулиет, ногти впились в кожу совсем рядом с горлом. Тонкие пальцы сжались, и я взвыл от боли — естественно, беззвучно, а открыв глаза, увидел селевую лодыжку, по-прежнему скованную серебряной цепью.

Аджулустикель пыталась подмять меня на ноги, а я боролся. Нет, не с силой Джулиет — бесполезно, все равно проиграю, — а с собственной слабостью. Сухожилия натянулись до предела и порвались. Я снова вскрикнул: вышел вопль с нулевой громкостью, но уверен, слух Дамджона он ласкал и в таком виде. Пару секунд правая рука (вообще-то левая у меня сильнее) лихорадочно шарила по полу. Увы, попались лишь жалкие обломки флейты, но потом ладонь нащупала что-то холодное. Это же болторез!

Джулиет вновь наклонилась и на этот раз схватила меня за шею. Боль обжигала виски, щеки и подбородок, показывая, куда вонзились острые когти. Я абстрагировался от боли, абстрагировался от Джулиет, хотя ее образ до сих пор танцевал в сознании непотребное танго.

Сосредоточиться и прицелиться не получалось. Рука стала словно надувная: безвольная и непослушная, она отказывалась повиноваться. Сильно дрожа, нижний захват болтореза за что-то зацепился. За что именно, разобраться не успел, потому что Джулиет снова дернула меня вверх. Если начну сопротивляться сейчас, она лицо мне свезет. Пробормотав молитву, в которой не было ни одного слова, я изо всех сил сжал болторез. Негромкое клац! — и лезвия сомкнулись. Тут пол ушел из-под ног. Без малейших усилий Джулиет подняла меня метра на полтора, а голову стиснула словно вратарь, готовый отправите мяч на середину поля. Я бешено пинался, но точки опоры не находил: Джулиет притянула ближе к соблазнительно приоткрытому рту и глазам, гипнотизирующие темные зрачки в которых, казалось, съели всю радужку.

Однако наши губы не встретились. Меня оставили беспомощно висеть в каких-то сантиметрах от смерти и вечных мук. Полностью подчиненный власти Джулиет, я даже мечтал, чтобы скорее наступило неминуемое.

Глаза Аджулустикель впились в пол. Хотя, нет, не в пол, а в свою левую лодыжку. Я не мог повернуть голову, но Маккленнана с Дамджоном все-таки увидел. Оба смотрели вниз, и по лицам расплывался мертвенный ужас. В первую очередь это относилось к Гейбу: он ведь прочитал вызывающее заклинание без единой ошибки и осознавал, что происходит сейчас.

Джулиет разжала объятия. Падая, я огромным усилием воли удержал равновесие и ударился о стену, вместо того чтобы бесславно хлопнуться на пятую точку.

На мгновение каюта превратилась в застывший кинокадр: Дамджон, Гейб, Ласка, два неизвестных громилы и даже Роза здоровым глазом — все следили за Джулиет затаив дыхание, будто она собиралась произнести тост. Чуть ссутулившись, суккуб разминала лодыжку. Порванная цепь, негромко звякнув, скользнула и упала на пол.

— H-hagios ischirus Paraclitus, — дрожащим голосом и без особой уверенности начал Гейб. — Alpha et omega, initium et finis…

Джулиет расправила плечи. Без видимой спешки и с головокружительной быстротой одновременно, она пнула Гейба в живот. Маккленнан сложился пополам со звуком, похожим на тот, что издает вода, уходящая через забитую трубу. Сжавшись в комок на полу, я видел и слышал, как он пытается закончить фразу, но в груди катастрофически не хватает воздуха. Аджулустикель наступила ему на шею, и в звенящей тишине громко хрустнули позвонки. На все понадобилось секунды три, не больше.

Оставив Гейба, Джулиет сделала медленный и очень глубокий вдох. Колдовские глаза закрылись, а лицо стало спокойным и умиротворенным, как у женщины в предвкушении какого-то изысканного удовольствия. Но вот она снова открыла глаза, несколько раз согнула длинные изящные пальцы и повернулась к Дамджону.

— Делай, что тебе говорят! — рявкнул он и показал на меня. — Прикончи его!

Лукаш прекрасно понимал: этот фокус не пройдет, просто он всю жизнь самым непростительным образом нарушал естественный порядок вещей. Да, не зря говорят, сколько веревочке ни виться… Вот и получилось, что на этот раз наступил кончик. Раздался треск рвущегося шелка, и Дамджон вмиг растерял все надменное высокомерие: из разверстых внутренностей хлынула кровь. Джулиет будто и не пошевелилась: слизнув с ладони алую капельку, она хрипло рассмеялась, глядя, как со стоном оседает на диван Лукаш.

Послышался громкий топот: Ласка-Арнольд попытался спастись бегством. Головорезы вытащили нож и пистолет соответственно. Раз — Джулиет шагнула к ним, два — резко подняла руки в стороны, три — головорезы упали на пол, пачкая его кровью. Арнольду повезло больше: когда его настигли, он смотрел в противоположную сторону. Торопясь открыть дверь, Ласка не заметил приближения Аджулустикель, и смерть — от удара головой о центральную переборку — получилась на зависть быстрой.

Джулиет повернулась к Дамджону, и мельком взглянув на нее, я все понял. В живых она его оставила не по случайности или небрежности, а потому что решила забрать с собой. Чувственные губы улыбались в предвкушении нечестивого удовольствия.

Сжав в кулак остатки воли, я двинулся к Розе и фактически лег на нее, загородив собой. Лучше зажмуриться и глаза не открывать: все-таки участвовать в жутком ритуале спаривания и поедания — это одно, а наблюдать за ним — совсем другое. Стоны Дамджона раздавались довольно долго, потом он затих и мы услышали удовлетворенный вздох Аджулустикель. Лишь когда снова воцарилась тишина, я выпрямился. Здоровый глаз Розы смотрел на меня с мольбой и страхом. Медленно, не оборачиваясь к суккубу, я начал развязывать кляп. Над узлами кто-то поработал на совесть — даже зацепиться не за что. Да еще тело от напряжения стало как ватное, руки не слушались, а левое плечо то и дело пронзали болевые спазмы, от которых пальцы сводила судорога.