Николай Воронков - Порыв ветра [СИ]

Чернако покосился назад.

— Эти люди и их командиры решили идти за вами, госпожа.

— Но… почему?! Ведь здесь командует Канхи!

— Канхи — командир. Вы, госпожа — эльхае!

Сказал таким тоном, словно это всё объясняло.

Меня постоянное упоминание этого слова уже стало напрягать, и я решила расспросить Гмана.

— Гман, а как у вашего народа называют эльхае по-другому?

Гман почему-то задумался надолго. Затем с некоторым сомнением ответил:

— Иногда называют «говорящая со всеми».

— Как переводчик?

— Нет, конечно. Она может говорить и с человеком, и даже с маленькой птичкой. Может вздыбить землю и обрушить небеса!

— Богиня?

— Эльхае — всегда человек. Она может и убить, но всегда будет жалеть о содеянном!

— Как крокодил — хмыкнула я.

— Кто?!

— Не обращай внимания, это я так пошутила.

— Эльхае — это… это… как мать для ребёнка. Начало начал. Любящая и строгая. Даже наказывая и убивая, она продолжает любить свое дитя.

— «Мать-воительница» — вдруг всплыло в памяти.

— Иногда и так говорят — согласно кивнул Гман — Она не имеет родины, своего народа, для неё все равны.

— А вот тут не сходится — хмыкнула я — Я ведь ещё не рожала, так что слово «мать» ко мне не подходит.

Гман даже не улыбнулся.

— Для эльхае — весь мир — её ребёнок.

Чувствуя, что начинаю проигрывать в этом разговоре (слишком уж многое сходится со мной), сделала последнюю попытку оправдаться.

— А как же ты умудрился сразу понять кто я, как только мы встретились?

Вот теперь Гман удивился по-настоящему.

— А кто ещё сможет с одного взгляда узнать язык человека из другого мира, разговаривать без боязни, а когда он попытается поднять оружие, наказать его как ребёнка?

Вот тут мне крыть было нечем. Действительно, кто? Кто, увидев существо в два раза больше него, с оружием, останется спокойным? А меня, помнится, в тот момент больше всего возмутило то, что меня обозвали «уродиной». Нормальная реакция для какой-нибудь магички, принцессы крови, окруженной слугами и охраной, а вот я в тот момент (как и сейчас) была вообще никем и ничем. Есть более простое объяснение — я тогда просто не знала чего мне бояться, вот и вела себя как самоуверенный ребёнок. А для Гмана каждый мой поступок служил подтверждением. Он и всех остальных заразил этой уверенность. Теперь мне можно творить что угодно — любой поступок будут расценивать как высший замысел, пусть и непонятный остальным. Можно гордиться, но гордиться не хочется. Никогда не мечтала о подобном, и сейчас не хочу. Совершенно не чувствую себя умнее или лучше остальных, разве что способности есть, да и это не моя заслуга. Нигде не училась, не трудилась в поте лица. Всё задаром, как подарок. И сделать успела совсем чуть-чуть. А тут — спасать целый мир? Нет, сейчас я спасаю только себя, да и нет никакой уверенности, что это будет именно спасение. Я не зову людей с собой, и не могу запретить следовать за собой. А вот что мы найдём на той стороне круга…

— И всё равно непонятно, почему они так легко начинают верить.

— Вы даете надежду, госпожа.

— Какую ещё надежду? Я сама ни в чем не уверена и не знаю что нас ждёт.

— Но вы же хотите идти в новый проклятый круг?

— Да, хочу. Но только чтобы убежать от всего этого ужаса.

— Так и остальные хотят этого! А вы сказали, что так можно. Вот у людей и появилась надежда.

Гман наблюдал за мной и вдруг добавил:

— А ещё в последнее время вы перестали шевелить губами.

— А раньше шевелила? — удивилась я. Никогда не замечала за собой такой привычки.

— Да, немножко. А теперь разговариваете, не шевеля губами совсем. Просто смотрите на человека, и он начинает отвечать. Вы даже не замечаете, что к вам приходят разные люди, и каждый говорит на своем родном языке. Но вы понимаете каждого. И говорить можете хоть с каждым в отдельности, хоть со всеми сразу. И все вас понимают. В первый раз видеть такое очень непривычно и страшно, многие пугаются. Но все сразу начинают верить, что вы — эльхае. Только они так могут.

— Далась тебе эта эльхае! Может я такая магичка?

Гман только хмыкнул.

— Скромность — это тоже один из признаков эльхае!

Я чуть не заругалась — что бы я ни делала, что бы ни говорила, у Гмана всё ложилось в одно строку — Эльхае.

Я стояла у края круга и ждала сообщения, что основная масса людей готова.

Оглянулась назад — плотные ряды, разбитые для лучшей управляемости на колонны. Первые тысячи — в основном мужчины с оружием и топорами. На всякий случай — на случай, если там нас уже ждут, на случай, если попадём снова в джунгли и придётся прорубать дорогу для остальных. В передовых отрядах небольшие группы молодых женщин (тоже на всякий случай, если круг закроется слишком быстро, и прорвавшиеся смогли бы продолжить род). Затем мужчины, вооруженные наскоро сделанными дубинами. И только потом женщины, дети, старики. Те, кто ещё мог стоять на ногах, кого успели и смогли собрать, кто решился идти в другой мир. Никого не неволили. Все понимали, что вместо известного способа умереть мы всего лишь выбираем неизвестный.

А ведь я и в самом деле становлюсь матерью-воительницей, удивилась я. Целый народ готов идти за мной, и я мелочь пузатая, готова возглавить самое настоящее организованное вторжение. И если нам не повезёт, и на той стороне окажется обитаемый мир, то и обо мне будут рассказывать ужасные легенды как о предводительнице страшных существ, ворвавшихся в их мир. А мы всего лишь не хотим умирать…

Я подняла руки к солнцу и закрыла глаза, в надежде услышать подсказку как в тот день, когда я стояла на парапете и не могла решиться — жить мне или умереть. Те, кто умнее и мудрее меня, подскажите — идти мне в новый мир или остаться здесь? Как будет правильнее? В любом случае люди будут умирать, и я не знаю, где больше. Дайте же мне хоть маленький намёк!

Я ждала, но, словно специально, ветер совсем стих, слышался только негромкий гул голосов стоящих за мной людей. Все ждут моего слова.

И тогда я решилась. Хватит перекладывать ответственность на других! Теперь я сама как порыв ветра. Порыв ветра, который решит судьбу двух миров.

Каким бы он ни был, этот новый мир, что бы мне ни пришлось в нем пережить, но этот мир теперь будет моим.

Я махнула рукой и не спеша двинулась вперёд. В свой новый мир.

Магистр Холс неторопливо прогуливался по плацу крепости, наблюдая за суетой, царившей вокруг. Всё правильно — уже больше двух месяцев, как бои на границах Первого круга прекратились. Из Земель тумана теперь выходили только редкие одиночки, так что нет смысла держать здесь армию. Остающийся гарнизон усилен почти втрое по сравнению с 'мирным' временем, и если не случится чего-нибудь ужасного, они теперь и сами справятся с защитой Первого круга.