Венди Хаггинс - Сладкое зло

— Ты пропустила слезу.

Я вытерла ладонью свои мокрые щеки. Ух… я раздосадовано махнула рукой.

— Я всегда плачу, когда в эмоциях, что бывает почти всегда. Просто не обращай на меня внимание и продолжай, пожалуйста.

Он вздохнул и, обогнав фургон, сделал глоток воды, прежде чем продолжить.

— Хорошо, Князья стратегически расставлены по всей Земле и перемещаются, когда того требует ситуация. Они встречаются раз в год, чтобы обсудить, кто из них в каком месте может нанести особо ощутимый урон. За исключением тех, конечно, кто находится в заключении, как твой отец.

В Штатах сейчас находится три Князя: мой отец, твой отец и Мальком — Князь Зависти. К каждому из Князей раз в квартал является персональный вестник Люцифера — Азаэль. Они отчитываются перед ним о своей работе и о состоянии, в котором находится человечество, затем этот отчет передается Люциферу. Я слышал, что он удовлетворен тем, как дела складываются в нынешние дни.

— Но люди могут быть и хорошими, — возразила я. — Не сомневаюсь, что многие люди могут устоять.

— Пожалуй, но даже у самых набожных есть слабости. Демоны имеют индивидуальный подход к каждой культуре, потому что одни больше предрасположены к греху, другие — меньше. Здесь весь вопрос в игре слов и форме изложения. Князья разработали что-то вроде маркетингового плана: Ищи наслаждение. Ешь, пей, веселись. Carpe diem.

— Лови момент, — шепотом перевела я с латыни.

Отель в Альбукерке был большим прогрессом, по сравнению с тем, в котором мы ночевали первую ночь.

Кайден включил плеер и положил его на тумбочку между нашими кроватями. Я уже начала воспринимать его музыку, как саундтрек к нашему путешествию.

Я плюхнулась на кровать и решила позвонить Пэтти, испытав удивление, что мне пришлось для этого включить телефон Кайдена. Он скорее всего отключил его в какой-то момент нашего путешествия. Теперь, обнаружив это, я поняла, что без постоянного дилиньканья день прошел спокойнее.

Пэтти, казалось, почувствовала облегчение, услышав мой голос. Я могла только теряться в догадках, какие ужасные вещи она представляла весь день.

Кайден выключил музыку и, пока мы говорили, вышел на балкон.

— Завтра и в субботу я буду все время на юбилее, — сообщила Пэтти. — Как насчет того, чтобы я звонила тебе следующие два вечера около одиннадцати часов сразу по возвращению домой? Это будет, примерно, восемь часов на Западном побережье.

— Отлично. Я буду все время держать телефон при себе.

— Анна?

— Да?

— Как там Кайден? Он все еще ведет себя достойно?

Я свернулась калачиком, почувствовав бабочек в районе живота, когда подумала о нем.

— Да, — ответила я. — Пожалуйста, не беспокойся о нас. Мы узнаем друг друга. Он многому меня научил.

— Хорошо, — одобрила она. — Я рада, но все же… Просто будь осторожна и не теряй бдительности.

Пэтти продиктовала мне номер телефона монастыря, и мы договорились, что я позвоню туда, как только доберусь до Калифорнии, чтобы узнать, была ли сестра Рут в состоянии принимать посетителей.

Мы отключились после имитирования забавных звуков поцелуя и смеха. Потом я сбегала к автомату в конце коридора и добыла нам две бутылки воды. Вернувшись в комнату, я вновь включила музыку.

Подойдя к открытой двери балкона, я наблюдала за Кайденом, стоявшим ко мне спиной. Холодная вода в бутылках замораживала мои пальцы.

Я представляла, как обнимаю его плечи и прижимаюсь щекой к его спине. Но… он не был моим, чтобы я могла позволить себе подобное. Вчерашний поцелуй был всего лишь счастливой случайностью. Сейчас казалось, что с тех пор прошла целая вечность. Я не могла позволить себе растрачивать эмоции подобным образом. Тем более сейчас, когда меня «официально» предупредили.

Я подошла к нему ближе и прижала бутылку с водой к его предплечью.

— Спасибо, — сказал он, взяв бутылку в руки.

Мы облокотились на перила, вглядываясь в спящие здания и вдыхая теплый сухой воздух. Наши руки касались друг друга, и я, невольно, улавливала легкий запах его манящего одеколона. Мое дыхание опьянено участилось, и я предусмотрительно удалилась в комнату.

Мне нужно было чем-то срочно отрезвить свой мозг. Возможно, выйти на пробежку. Схватив свое спортивное обмундирование, я направилась в ванную, чтобы переодеться. Открыв дверь, я остановилась. Мой взгляд упал на сумку с туалетными принадлежностями Кайдена. Я изнемогала от любопытства узнать каким одеколоном или лосьоном после бритья он пользовался, потому что я никогда раньше не чувствовала подобного аромата ни от кого другого.

Понимая, что поступаю ничтожно, я все же поддела кончиком пальца бортик сумочки и заглянула внутрь.

Никакой бутылочки с одеколоном. Только бритва, пена для бритья, зубная паста, зубная щетка и дезодорант. Я вытащила дезодорант, сняла крышку и понюхала его.

Нет, это не он.

Звук тихого грудного смеха Кайдена рядом с дверью, заставил меня вскрикнуть. От ужаса я с грохотом бросила дезодорант прямо в умывальник.

Прижав одну руку к груди, я схватилась за умывальник другой.

Теперь уже он смеялся во весь голос.

— Ладно, это, должно быть, выглядит очень плохо, — пробормотала я в сторону его отражение в зеркале. Потянувшись, я подобрала упавший дезодорант. Я защелкнула крышку и бросила его в сумку.

— Но я… просто пыталась выяснить, каким одеколоном ты пользуешься.

Мое лицо пылало огнем, когда Кайден прошел в тесную ванную и облокотился на стойку, скрестив руки на груди.

Я отступила назад.

Казалось, он получал удовольствие от моего затруднения.

— Я не пользуюсь одеколоном.

— Ох. — Я откашлялась. — Что ж… я не увидела никакого одеколона, поэтому подумала, что, возможно, это твой дезодорант, но это также не он. Возможно, это запах стирального порошка или чего-то еще. Давай просто забудем об этом.

— А какой именно запах ты почувствовала? — его голос приобрел хриплую интонацию, и мне стало казаться, что он занимает почти все пространство.

Я не могла заставить себя посмотреть на него. Что-то здесь происходило весьма странное. Я отпрянула назад, ударившись пятками об ванную, и попыталась подобрать слова, чтобы точнее описать запах.

— Я не знаю. Это как цитрусы и лес или что-то в этом роде… Листья и сок деревьев. Я не могу объяснить.

Его глаза впивались в мои, и на его губах играла ослепительная сексуальная усмешка. Его руки все еще оставались скрещенными.

— Цитрусы? — переспросил он. — На подобии лимонов?

— По большей части, на подобии апельсинов. И чуть-чуть лайма, тоже.

Он кивнул и мотнул головой в сторону, чтобы убрать упавшие на глаза волосы.

Его улыбка исчезла, и символ начал пульсировать.

— То что ты чувствуешь — это мои феромоны, Анна.