Фрыц Айзенштайн - Дикая собака

Баскак по имени Айсен, главный уполномоченный по изыманию налогов с подведомственных территорий, а теперь исполняющий обязанности казначея, долго чесал складки на загривке, поглаживал свой третий подбородок и, наконец, сообщил мне, шельма, что я, как бы выразиться печатными словами, не совсем платёжеспособен. В прямом смысле слова. По крайней мере, на ближайшие пять месяцев. Какая гнусность, свадьба у финансов продолжается, и теперь они поют романсы. То есть, господа, я нищ. Впрочем, как всегда, это моё нормальное состояние. Главное, в обозримых окрестностях нет никого, кого можно было бы безнаказанно ограбить. Хм-м-м. А что если Америку пощипать? Налететь двумя сотнями из портала на мирный городок в тихом Среднем Западе, в Айове какой-нибудь, и обобрать до нитки, а потом сжечь дотла. И уйти в портал. Что, интересно из этого получится? Как быстро очухаются местные власти? С какой скоростью граждане великой страны начнут хвататься за стволы или оказывать организованное сопротивление? Я счастливо рассмеялся. Вот была бы веселуха. А потом произвести сравнительный анализ, как быстро очухиваются в Баварии, в Лотарингии, в Уэст-Мидлендс и под Триполи. Чиста из любопытства. Ну ладно, слезами, пусть даже и от смеха, делу не поможешь. Тем более, портала пока нет, и неизвестно когда будет. Я отпустил казначея и отправился отдыхать дальше.

А ведь скучно, господа. Просто невыносимая скукота. Ещё одна иллюзия скользнула на мраморный порожек дома, и с хрустальным звоном разлетелась вдребезги. Восточным деспотом быть, оказывается, тоскливо, меня хватило на три дня. Вот котам хорошо, они от нечего делать всегда себе занятие найдут, а каково взрослым мужчинам? Я тут служанку попробовал. Исключительно интереса ради. Не то. Это вам не трепетную лань в силки заманивать, а вроде как пуховую подушку поиметь. Тьфу.

Жажда деятельности надвигалась медленно и незаметно. Вы, конечно, спросите, почему это я не забил на всё и не шагнул через вновь открывшиеся обстоятельства, те, которые в гараже. Я вам отвечу - у меня проклятые гены и советское воспитание. Нельзя на полпути бросить начатое дело, хоть убей себя об стену. Это даже психологи, в лице известного всем Курпатова, не советуют делать, неврозы потом замучают. Незавершённый, грит, гештальт. Хорошо помогает слабосолёная нельма, в смысле, от неврозов, желательно под белое портвейновое вино. Коньяк тоже пойдёт. Имеются противопоказания - ни в коем случае нельзя коньяк закусывать чесноком или селёдкой. Но болезнь лучше всё-таки предупредить, чем лечить. По нынешним временам самолечение, конечно же, дешевле профессионального вмешательства, особенно с госпитализацией, но может привести к непредсказуемым последствиям. Я однажды так вот, по незнанию, лечился. Скажу вам, последствия расхлёбывал очень долго, целых восемнадцать лет. Плюс потраченные при разводе нервы. Я с тех пор и полюбил пустырник, как ботаник вам говорю, нет ничего лучше пустырника на коньяке. В смысле от нервов, а так вообще - мерзость редкостная. И послевкусие у этой микстуры томительно-горькое. Так что, пока нервы на месте, пора что-нибудь общественно-полезное сотворить, построить, например, свои внутренние войска.

Вызвал полутысячников, Талгата и нынешнего начальника городской стражи, Мангута. Для представительства и консультаций справа от меня сел Ичил. Все собрались? Тогда начнём.

- Господа, я пригласил вас, чтобы сообщить вам приятное известие. С сегодняшнего дня в воинских формированиях земли Курухан вводятся звания и знаки различия. Главным воинским начальником у нас назначается господин Талгат. Прошу, Талгат.

Подошёл ко мне Талгат, я вручил ему новенький кафтан с позументами, золотым шитьём и шевронами на рукавах. Штаны с красными лампасами и золотой бахромой. И, в завершение экипировки, папаху с эмблемой.

- Я солдат [16] Я старый солдат, и не знаю слов любви. , а не акын, поэтому не буду петь песни о подвигах Талгата. Я скажу лишь, что он награждается за зачистку аулов от бандитствующего элемента.

Талгат офигел от такой щедрости, и начал бормотать слова благодарности.

- Ты, Талгат, что, онемел от счастья? Как надо отвечать?

- Так точно! - рявкнул новоиспечённый полковник, ибо другого не знал.

- В случае получения поощрения от начальства, надо отвечать "Служу великому Харкадару!".

- Так точно, господин начальник! - отвечал мне Талгат.

Дуб дубом, собственно, их всех ещё муштровать и муштровать, а я не стальной Феликс, у меня в сутках всего 24 часа.

- Это значит, господа воинские начальники, - чёрт, меня так и тянет сказать "товарищи", но это слово зашкварили другие, - мы вводим парадную форму и знаки различия. Но форма, как сказал один великий человек, дадена вам не для того, чтобы вы перед девками форсили, а для укрепления воинской дисциплины. Но о дисциплине позже, а пока я вам выдам образцы нарукавных шевронов для командиров, начиная от десятника и кончая господином полковником.

Все мои военачальники подошли и получили по пачке всяческих хахаряшек, чтоб на себя навешивать. Я им дал то, что никто и никогда не даст - шевроны и аксельбанты. Ещё нашивки на рукава, как у командиров РККА, полутысячникам - с тремя, а Талгату лично - с четырьмя квадратиками. Жаль на петлицы ничего повесить нельзя, за неимением воротников, но я над этим работаю. Обилие дубовых листьев на знаках различия должно было, по моему разумению, подчеркнуть не столько крепость духа, сколько умственные способности вояк.

В целом, конечно, все остались довольны, да и перспективы карьерного роста я им тоже обрисовал. Но я вообще-то не за этим их собрал, чтоб ублажать их степное эго.

- Образцы я вам выдал, а обеспечение себя знаками различия возлагается на самих командиров. Сейчас доложите мне о наличии личного состава. Сколько у нас бойцов, сколько лошадей, какова обеспеченность кормами и котловым довольствием.

Ну, понеслась. Вообще-то у нас всё хорошо, хоть сейчас в бой. Только исчез один десяток, говорят, его видели возле города. Но точных сведений пока нет. На нет и суда нет.

- Они теперь вольные стрелки, возможно уже басматчи, - объявил я, - вовремя не принесли клятву, следовательно, могут отдыхать. Талгат, пошлёшь чуть позже людей, выловите их.

- Так точно, - отвечал мне полковник, всё ещё пребывая в шоке от неожиданных подарков.

Теперь пора построить нухуров и начинать из них вить верёвки. Они-то клятву приняли, там в той клятве всё было заточено на то, что ни один боец не может причинить вреда своему сюзерену, и формулировка такая мутная. Освящённая временем и традициями. То есть, если они не принесут пользы своему Тойону, то им ничего за это не будет. И ведь ни слова не изменишь, не поймут, в то время, как наша отечественная присяга, тех самых советских времён, тут подошла бы гораздо лучше. Придётся выворачивать им руки по-другому.