Александра Сергеева - Цветы в Пустоте

　　 — Снимай.

　　 Аргза бережно снял с него обувь.

　　 — Теперь целуй. И клянись мне в верности. Клянись мне, что больше не будешь меня расстраивать. Ты ведь не хочешь, чтобы мне было грустно из-за твоих выходок?

　　 Аргза целовал его белые ступни, заученно повторяя в который раз всё, что ему требовалось говорить в такие моменты.

　　 — Нет, хозяин, не хочу. Прости меня. Я больше не буду тебя огорчать. Я клянусь, что останусь верным тебе до конца своих дней.

　　 Это не может быть правдой. Просто не может. Он бы никогда… я бы никогда…

　　 Потом глаза варвара словно начали просыпаться: они стали темнее, зрачки заметно расширились, и, в общем и в целом, в этих глазах появилось некое выражение. Он припал к его ноге губами более страстно, чем до этого, затем выпрямился, по-прежнему не вставая с колен, и наклонился к нему ближе.

　　 Что именно — никогда, малыш? Это твои потайные желания. Маленький мстительный извращенец, ты показал нам себя с очень плохой — очень хорошей для нас — стороны.

　　 Нет! Это не мои желания! Я никогда такого не хотел и не захочу!!!

　　 А чьи же, сладенький? Уж не наши, это точно. Мы не были знакомы с Пауком настолько близко, чтобы желать ему чего-то подобного.

　　 — Можно?.. — спросил Аргза со странной интонацией. — Можно мне?.. Я так давно тебя не видел. Я хочу… можно?..

　　 Мда, он научил его спрашивать, после долгой и изнурительной для обоих дрессировки, но так и не научил терпеть. Почему у него вообще появлялось неуместное "я хочу" в речи, когда у него давно должны были исчезнуть всяческие личные желания? Почему эти желания никак не удавалось устранить? Хотя, может быть, виноват был тот факт, что Сильвенио не слишком-то и хотелось эти желания устранять: что и говорить, ему было приятно такое обожание.

　　 Не ваши. Но и не мои. Я… я не хочу такого. Вы пытаетесь запутать меня… показать, что могло бы быть, если бы я сдался… Но этого не будет. Я никогда не стану… таким.

　　 — Можно? — повторил Аргза настойчивее.

　　 Сильвенио вскинул вверх ногу и, положив ступню на лицо варвара, отпихнул его от себя, намеренно не касаясь его руками. Ему всё ещё льстило, что после стольких лет он — единственный, кого Аргза хочет вне зависимости от того, есть у него воля или нет.

　　 — Нельзя. Не заслужил. Это чересчур нагло с твоей стороны — просить меня о таком после очередного мятежа. Если ты хочешь получить от меня хотя бы поцелуй, ты должен быть паинькой. Обойдись без выходок хоть пару месяцев — и, возможно, я пересмотрю своё решение. Может быть, однажды я даже снова пущу тебя в свою постель.

　　 — Ладно, — согласился Аргза покладисто, проводя по его ступне языком.

　　 Неужели? Не станешь? Ну-ну, детка, мы это ещё посмотрим. Кстати, самое замечательное в этой истории — то, что этот сон сейчас видит и Паук. Ему, несомненно, будет полезно это увидеть.

　　 Вы ошибаетесь. Он… не видит снов. Вообще.

　　 Твоё дело — верить или нет, способны ли мы подарить ему этот единственный в жизни сон. Тебе решать, настолько ли мы могущественны. Но даём подсказку: это вполне возможно с нашими силами.

　　 — А пока я вынужден наказать тебя, Аргза. Верно ведь?

　　 — Верно, — согласился тот ещё более покладисто, если не сказать безразлично.

　　 Сильвенио откинулся в кресле, глядя варвару в глаза. И послал в его мозг через это унизительное прикосновение ноги к лицу мощную волну боли, отчего Аргза мгновенно напрягся. Секунда, две, три — только через десять варвар не выдержал и заорал.

　　 Ты чувствуешь, какую гамму ощущений заставляешь его испытывать сейчас? Он чувствует себя так, будто его медленно, с удовольствием прокручивают через мясорубку. Его кости, его мышцы, его органы, его кожа и, естественно, мозг — всё пребывает в агонии. Он умирает миллионы раз за секунду. И вот сейчас, когда он корчится в невыносимых муках у твоих ног… разве ты не чувствуешь себя действительно отомщённым? Разве не испытываешь ты торжество истинного победителя?

　　 Нет!!! Прекратите это!!! Можете сделать это со мной — только не с ним, не надо! Если это и правда его сон… отпустите его! Я никогда не хотел сделать ему больно! Я… я вообще никому такого не хотел! Я — ваша жертва, ваша игрушка, разве нет? Так отпустите его… пожалуйста… Он ведь ни при чём…

　　 Похвальная самоотверженность, маленький ангелочек. Но ведь это делаем не мы. А ты. Это твоя сила делает ему больно сейчас. Это тебя он видит перед собой.

　　 Кажется, у Аргзы даже шёл дым из ушей — но, возможно, это было просто что-то с освещением в кабине. Когда Сильвенио убрал ногу, разрывая контакт, Аргза мешком упал на пол, таращась в пространство и пуская слюну. Он выглядел… неприятно.

　　 — Переломать ему ноги, — приказал Сильвенио застывшей с каменными лицами охране. — Как минимум в пятнадцати местах. И заставьте его ползать на руках. Пусть, я не знаю, таскает зубами тележки с углём, что ли. Всё, свободны. Уберите… это.

　　 И тут всё замерло. Шагнувшие к Аргзе охранники картонными фигурами упали на пол. Фон за обзорным окном, до того вполне правдоподобный, сменился чем-то невнятным и более фантастическим. А Сильвенио — Сильвенио ощутил почти что облегчение, внезапно перестав чувствовать Близнецов у себя в голове. Он словно бы переместился сюда целиком, каким-то неведомым образом покинул своё тело там, на чужом корабле, прикованное наручниками к стене. Вот только это тело, в которое он переместился — ему не принадлежало. Он не мог управлять им, не мог сдвинуть его ни на миллиметр, не мог даже поменять выражение своего лица.

　　 Похоже, вот теперь он попал в настоящий сон Аргзы Грэна, и управляли этим сном уже не Близнецы, и даже не Сильвенио. Аргза… перехватил на себя контроль? Если, конечно, предположить, что всё это не было частью плана Близнецов точно так же, как и все предшествовавшие кошмары.

　　 Аргза выпрямился снова. С колен он так и не встал. Но его глаза… теперь это были его прежние глаза, тёмные, глубокие, осмысленные. Злые.

　　 — Интересно, — произнёс варвар задумчиво. — Первый сон, который я вижу за всю свою жизнь — и кто же в нём фигурирует? Улетевшая от меня пташка, клявшаяся мне, помнится, что никогда больше от меня не убежит. И правда, занятно.

　　 Было ли это продолжением кошмара или всё-таки уже чужим сном? Сильвенио не знал. Он не мог говорить, мог только следить за Аргзой глазами. На самом деле, как он только что с удивлением понял, ему было по-настоящему больно видеть Аргзу таким, каким он был какую-то минуту назад. И ему было больно причинять ему боль, вот такой каламбур. Только ничего смешного в этом, конечно же, не было и быть не могло. И — осознание пришло совершенно неожиданно — оказывается, он не хотел вредить ему всё-таки несколько больше, чем кому-либо другому. Чего он хотел — так это чтобы Аргза просто обнял его, как раньше. Чтобы Аргза к нему прикоснулся, позволил спрятаться в его руках от всех бед и несчастий. Чтобы Аргза вновь сказал ему, что всё будет хорошо.