Анастасия Шевцова - Наследники отречения

Где-то метров через двести, деревья, доселе прямые, словно колонны, изогнулись в причудливые спирали и начали расти плотнее. Вскоре, путь мне преградила живая стена высотой примерно с пятиэтажный дом. Я растерянно остановилась - насколько хватало зрения, ни искусственной двери, ни природной бреши видно не было. Однако и в ограде Замка не все двери открывались ключами. Отойдя на расстояние трех шагов, я подняла руку и громко произнесла на Древнем:

-Та параммо эванор! - что буквально означало: «двери, отворитесь!»

В лицо дыхнул прохладный ветер, но более ничего не произошло. Нахмурившись, я мысленно пролистнула архив памяти… Если интуиция и внешние признаки верно подсказывали природу сил, скрывающихся за древесной стеной, был еще один способ…

Обхватив Молнию у конца лезвия, я с силой сжала ладонь. Кровь горячими струйками потекла по запястью, впитываясь в рукав камзола - красным на черное. Вытерев клинок, подошла к деревьям и провела окровавленной кистью по серо-коричневой коре.

-Летэ антор корвэт Тар Валлор ти Армтей - эванор!

Со скрежетом, напоминающим скольжение мела по грифельной доске, в стене на которой застыла алым росчерком моя кровь появилась расселина… Не дав себе испугаться еще больше, я быстро наклонилась и шагнула внутрь.

Вопреки опасениям, дверь за спиной не исчезла, продолжая неровным прямоугольником пропускать солнечный свет в царство полумрака. Передо мной лежала огромная круглая арена, посреди которой находилась жертвенная плита. Совладав с собой, я подошла ближе. По краю жертвенника, как и в Шаоме, шла витиеватая надпись на Древнем, причем некоторые слова оказались совершенно не знакомы.

Отбросив прочь брезгливость, я достала из кармана кусочек бумаги и карандаш, которые всегда носила с собой, и прищурилась, поскольку света едва хватало, чтобы разглядеть полустертую вязь. Судя по общему смыслу, речь шла о Таре и неком Тарине - это имя, конечно, оно было именем, я уже однажды слышала из уст Миэля. В любом случае, история могла потом сказать спасибо.

Увлекшись копированием, требующим не малого искусства, ибо надпись была объемна, а запас бумаги - ничтожен, я совсем забыла о времени. И только когда глаза перестали различать каменные прорези, пришлось поднять голову и взглянуть на кусочек неба в вышине.

Смеркалось… Свернув листочки, я убрала их в боковой карман брюк. До конца текста оставалось еще несколько предложений, но я не была кошкой и не могла видеть в темноте. Протянув руку, попыталась на ощупь прочесть недостающие слова. К счастью, они оказались понятны и абсолютно бессодержательны: «Да будет так до конца времен, пока дуют ветра, и дана мне власть над этой землей» - обычное, разве что слегка измененное окончание большинства сказок Ордена.

С трудом поднявшись, я обернулась к выходу и в ужасе застыла… Подойдя к стене, коснулась ее рукой и ощупала шершавую поверхность. Я и не заметила, когда закрылся проход… Мягкий свет, исходящий от серебряного крестика на моей груди, не давал ужасу проникнуть в душу. Внезапно, сзади сзади послышался скрежет.

Быстро убрав крестик под камзол, я плотнее запахнув плащ и надвинула на голову черный капюшон. Укрыться на абсолютно ровном пространстве было негде, оставалось надеяться только на темноту. Закусив губу, нерешительно взглянула на жертвенник: в отличие от переносных алтарей, он лежал не на земле, а был поставлен на четыре низких толстых столба – точно так же как на горе Дракона. Мелькнувшая мысль казалась безумной, но у меня было лишь несколько мгновений и всего одна жизнь.

Подбежав к плите, я упала на землю и заползла в узкий зазор. Пахнуло сыростью и какой-то тухлятиной… Подавив тошноту, глубоко вздохнула, чтобы выровнять дыхание. Спустя минут пять, земля в метре от меня озарилась красноватым светом. Судя по количеству ног, вошедших было шестеро.

-Встаньте полукругом! - приказал глубокий голос, остановив поднявшийся было шепот. - И преклоните колена. Быстрее, у нас мало времени.

Двенадцать пар ног, словно по команде подогнулись, и упавшие на землю плащи, скрыли от меня свет. Сердце билось так быстро и громко, что я боялась быть услышанной.

-Готова ли ты, избранная Десятью родами, принести жертву, дабы соединиться со своим господином и повелителем?

Ответа не последовало, очевидно, вопрошаемая просто кивнула.

-Готова ли ты, избранная Десятью родами, отдать ему свою душу и тело?

Последовала короткая пауза.

-Готова ли ты доказать добровольный выбор и пролить на алтарь кровь невинного, в чьих жилах течет кровь Проклятого рода и твоя?

-Да, - глухо прозвучал низкий женский голос, и по моей коже пробежала волна липкого холода… Согласие было дано решительно и без колебаний. Даже я не всегда могла похвастаться подобной уверенностью.

В наступившей зловещей тишине слабо заплакал младенец. Зажав рот ладонью, чтобы тоже не закричать, я уткнулась лицом в сырую в землю.

«Господи», - взмолилась я, ненавидя себя за трусость, - «не дай ему почувствовать мой страх, узнать мое дыхание, услышать мысли!»

Земля подо мной мелко завибрировала.

-С-славно… - раздалось отдаленное шипение. - Дитя Крови, чистое семя проклятого Тара… Молодец, Фирсар, я доволен тобой!

-Для меня это честь, господин.

-А ты, дочь? Со времен Тарина никто еще не приносил более приятной жертвы. Я вознагражу тебя великой славой! Славой, которая сотрет со страниц истории имя Валлора и перепишет мои алтари!

-Благодарю, владыка.

Со стороны освещенного края каменной плиты, на землю тоненькой струйкой стекала кровь…

-Фирс-с-сар… - Земар-ар слегка изменил интонацию. - Мой глаз не видит ее следов… Нашел ли ты, ту, что я велел?

-Нет, господин, но это вопрос времени. Она не могла далеко уйти от города.

-Не стоит недооценивать врагов, не повторяй ошибок Тарэма! Она вовсе не та, кем кажетс-с-ся И помни: я жажду!

-Я помню, повелитель.

-Тогда с-ступайте. Меня ждут в Горготе. Не лишай мою добычу жизни: путь кровь Тара напитает жертвенник…

Шестеро вновь встали на ноги и, один за другим, стали исчезать из поля зрения. Опустилась тьма, и спустя некоторое время, скрежет коры о кору возвестил о моем одиночестве. Помедлив еще минуту, я осторожно высунула голову наружу. В вышине, в полукруглом окошке из ветвей, сияли звезды.

На каменной плите, почти на середине, в лужице крови лежал новорожденный младенец. Это была девочка. Я беззвучно заплакала, когда, наклонившись над ней, поняла, что она все еще жива. Крови было потеряно много, и надежды на то, что малышка выживет, не оставалось, но бросать ее в этом гиблом месте было преступлением. Оторвав от плаща лоскут, я разрезала его на полосы и перевязала глубокие порезы. Затем, достав драгоценный пузырек с Агиасмой , вылила немного на ладонь и прямо на жертвеннике произнесла формулу Крещения, дав девочке то же имя, что носила сама. Ребенок даже не шелохнулся…