Анастасия Шевцова - Наследники отречения

Я вспомнила тот день, когда образ отца явился во сне на пути в Пат и уберег от смерти, не дав Шаддану меня отыскать. «Мои сыновья идут с тобой одним путем - вы едины в своей судьбе» - сказал он тогда. Все так и оказалось: я носила корону, потому что была мечом возмездия мраку, Кристиан стал рукоятью, а Карл рукой, которая держала весь клинок, направляя его в сердце врага. Мы были едины: дети одного отца, семена одного рода, ожившие слова одного пророчества - единственно верного, данного Арматею свыше в ответ на отчаянную мольбу. И Земар-ар об этом знал. Он делал все, чтобы разделить нас, ослабив и запутав по одному. Сколько раз мы были на грани бескровного поражения! И сколько раз гасили огонь любовью, не давая нашим душам разорвать последние нити.

Сегодня, заглянув в свое прошлое, в самое его начало, я поняла, что не только смерть являлась моей вечной спутницей на конечном пути к огненной пропасти. Рядом шла и любовь. И это стало единственным и истинным оружием, которое было дано нам как щит и меч. Любовь была способна менять сердца, забывать себя, прощать боль и озарять тьму ослепительным огнем веры. И очень часто эта же самая любовь заливала мои руки кровью тех, кто был дорог, ибо вела не только меня, но и их тоже.

В отдалении протяжно запели трубы. Потом еще раз, и еще. Забили барабаны на сторожевых башнях, миниатюрных копиях тех, что обычно венчали крепости, и воздух наполнился какофонией звуков. На площади стал собираться народ.

Застегнув на шеи ослепительно белый плащ, я открыла дверь и вышла в коридор. Ночь кончилась, умирало утро…

«Это всего лишь ступень», - сердце глухо откликнулось и вновь болезненно сжалось. – «Всего лишь еще одни поворот…».

Параман ждал меня внизу. От вчерашнего отчаяния на его лице осталась только новая морщина в уголке рта. Кузен был спокоен и надменен - таким я его впервые увидела в Тронном зале, когда он шествовал мимо, готовясь принять корону.

-Ну что, Лирамель, еще один урок фехтования? - прочитав мои мысли, улыбнулся мужчина и помог взобраться в седло.

-Неужели вы настолько оценили мое искусство, любезный герцог? - парировала я, засмеявшись. – Боюсь, я не беру учеников…

-Вот как? - кузен хотел добавить что-то еще, но увидев Шаддана, спускающегося по ступеням, передумал.

-В чем причина веселья? - хмуро спросил старик, придирчиво оглядывая своего коня. - Нервы сдают?

-Да так, вспомнили кое-что, - спокойно ответила я, - за накопившиеся годы есть что вспомнить.

-И надо надеяться, еще будет, Ли.

Мы проехали по главной дороге к воротам Пата. Жители покинули свои дома и заполнили улицы, наблюдая за нами с напряжением и некоторой долей любопытства. Я не сомневалась, что многие из этих мужчин и женщин, прекрасно знали о готовящемся. Понимала и то, что никто, кроме Жрецов и нас самих не догадывался, какая беда может случиться, если замыслы Земар-ар воплотятся в жизнь.

У ворот выстроилась почти вся охрана Пата: две полные стопы в характерной форме внутренних войск города. С десяток офицеров, что сопровождали нас по живому коридору, перестроившись, вклинились в ряды товарищей.

На поле, перекрыв дорогу, растянулся гарнизон аллотар. Желто-зеленые кольчуги степных воинов едва выделялись на фоне пожелтевшей травы, а красные плащи горели так, будто вчерашний закат во сне упал на землю. Только Кристиан, как истинный принц рода, гарцевал на белоснежном тарпане, почти сливаясь с ним в одно целое.

Увидев нас, князь приветственно поднял руку, и трубы вновь затрубили, заглушая ответные барабанную дробь с городских стен. Мы ждали, пока он подъедет к нам, и как ни старалась я подавить волнение, оно все-таки вырвалось, окрасив щеки легким румянцем и увлажнив глаза. Во мне горел стыд, пела любовь, и червем точил страх… Несмотря на все уроки, я снова дразнила смерть.

Наши глаза встретились, и годы свернулись в кольцо. Я вспомнила юношу, который с волнением читал мне свою первую статью, всерьез полагая, что я понимаю, о чем речь. Вспомнила горячие пироги по утрам и заляпанный мольберт, на котором Карл всегда умел разглядеть нечто похожие на пейзаж… Вспомнила день, когда его волосы вдруг стали белыми как снег и испуганное лицо, в миг его отчаянной попытки остановить Снежка, чтобы помешать мне встретиться с Миэлем. А еще я вспомнила свои слова и безумие в мыслях, которое перечеркнуло все это ненавистью… Старый диафильм промелькнул между нашими глазами: его серыми и моими синими и погасил экран. Брат улыбнулся и протянул алое знамя своего народа, и я приняла его, как королева от своего вассала. Затем Кристиан поклонился Параману и вежливо кивнул Шаддану, чуть задержав на нем взгляд. Мы выстроились в одну линию и повернули обратно: я с братом в середине, Параман и Каэл по обе стороны от нас. Солнце из последних сил карабкалось к зениту.

-Я предупредил людей, - поймав мой взгляд, шепнул князь. - Карл говорил, что пожар начался с площади, ведь так? Похоже, мы только до нее и успеем доехать.

-Весьма оптимистично! - через мою голову отозвался Параман. - А что делать дальше Карл случайно не подсказал?

Кристиан усмехнулся.

-Увы нет, мой друг, эту прерогативу он препоручил тебе. Так и ответил: «главнокомандующий у нас один и подобные случаи - его забота».

-Потрясающе! - проворчал герцог и тихо выругался.

Я чуть пришпорила лошадь, чтобы дать им возможность продолжать диалог, но Шаддан предостерегающе поднял руку и покачал головой. Пришлось подчиниться.

У площади, несмотря на старания охраны, мы нарушили строй и выстроились попарно - людское море неумолимо сжимало коридор. Кристиан обернулся к одному из своих офицеров и аллотары тут же взяли нас в кольцо - их желто-зеленая река вливалась в пеструю толпу, словно гигантский змей.

Крестик на моей груди вновь стал горячим, как раскаленный уголек… Зло приближалось. Вернее, мы приближались к нему: искаженная черной волей тропа, вела прямиком к жертвеннику.

-Альтарам Земар-ар! - раздался слева одинокий возглас, и толпа возбужденно загудела, словно получив ожидаемый сигнал.

Лошади испуганно заржали и закрутились под нами. Обнажив Молнию, я спрыгнула на землю. Кристиан тут же очутился рядом, а Параман встал позади и что-то коротко сказал Шаддану - единственному, кто пока оставался в седле.

Под напором аллотар, горожане нехотя расступились, открыв черное пятно на белом мраморе площади. Края плиты обрамлял неровный кровавый контур. Я не могла позволить себе думать, чья невинная или добровольная жертва была принесена предательским попустительством моих же воинов. Не могла и не хотела, потому что сейчас это лишало сил.

Достав крестик, я сняла бархатный чехол и позволила белому пламени вспыхнуть на моей груди.