Мария Чурсина - Императрица и ветер

- Тем более не в правилах Патрика убивать таким вот... грязным способом, - сама того не желая, подтвердила её мысли Сабрина. Она вздохнула и, отбросив волосы назад, легонько потрясла Машу за плечи, - ну всё, хватит забивать себе голову. Давно пора спать.

Она случайно коснулась ладонью её щеки. И едва не отдёрнула руку.

- Маша, да у тебя температура! Почему ты молчишь! Немедленно ложись в постель! Я вызываю скорую, - она резко повернулась, чтобы броситься к двери, но Маша поймала её за руку.

- Не надо скорую, пожалуйста. - Она умоляюще посмотрела на подругу.

Та сузила глаза, и словно в подтверждение её тревоги на улице протяжно взвыла сирена.

- Маша, что такое? Рассказывай немедленно, - этот жалобный взгляд Сабрине нравился меньше всего. Она вернулась к ней и, опустившись рядом на корточки, заглянула ей в лицо. - Ну что с тобой? Маша, не молчи!

- Я... я не знаю, как сказать. - Она отвела глаза. Свет лампы страшно раздражал её, и девушка потянула руку к выключателю.

- Всё равно, как ты скажешь. Что произошло? - она взяла Машу за руку, сжала её холодные пальцы.

- Сабрина... меня поцарапал энергетический вампир. И я боюсь... в общем, я боюсь, что меня справедливо во всём обвиняют... Что я убила, понимаешь...

Сабрина поднялась на ноги, обняла Машу за плечи и почувствовала, как она дрожит. Сирена за окном замолчала, уступив место протяжной, тяжёлой тишине.

- Подожди, давай не будем торопиться с выводами. С чего ты вообще взяла такие глупости? От царапин в вампиров не превращаются, - уговаривала она Машу. - Ложись. Я позвоню Провизору.

Маша кивнула, она и сама не знала, от чего ей так не по себе: от жара или всё-таки от страха? Голос Сабрины она слышала уже словно сквозь сон. Пришлось подняться на ноги и дойти до кровати. Что было дальше, Маша не помнила. Сознание возвращалось урывками, и мир напоминал ей теперь фонари, что мелькают за окном несущегося поезда. В такие моменты ей было страшно забыться снова, потому что помнились ещё уродливые скачущие тени, которые теперь наполнили её рассудок до краёв. Чёрные тени, она пыталась отбиться от них, закрыться руками, но они вонзались - нестерпимо больно. Вонзались, как звери, теряющие последнюю добычу...

- Тебе лучше идти, я побуду с ней. Кто знает, что это такое вообще, - проговорил Провизор.

Они стояли возле окна, за которым загорался робкий осенний рассвет. Красные листья - словно капли этого рассвета - падали под ноги редким прохожим.

- Хорошо, я приеду вечером, - кажется, только бессонная ночь и переживания заставили Сабрину согласиться. - Но если что-то изменится, ты позвонишь мне.

- Конечно, позвоню, - он перестал хмуриться, наблюдая за тем, как за окном по мокрому асфальту проносятся машины, и повернулся к собеседнице, - не сомневайся.

- Тогда до встречи.

Провизор ещё несколько секунд смотрел, как силуэт Сабрины, выскользнувший из дверей дома, скрывается за стеной клёнов. Потом он ушёл в комнату к Маше.

...Чёрные тени плясали вокруг меня, и ветер забирался своими холодными пальцами под не по погоде лёгкую куртку. Я ничего не чувствовала, кроме этого холода. Он пронизывал меня насквозь, не давал сбежать. Не давал уйти, а уходить было нужно, немедленно, уходить из этого страшного места, от теней, от скользких щупалец страха.

Я подняла глаза и увидела людей. Они стояли рядом, и в то же время непреодолимо далеко, отрезанные от меня оболочкой своих счастливых жизней. Я подошла ближе и поняла, что мы все стоим теперь на остановке. На обыкновенной остановке - под навесом из металла и стекла, ждём позднего автобуса. Но ветер дул всё сильнее, и дрожь не проходила. Я оглянулась на них - непривычно умиротворённых - и поняла, что не существую. Они смотрели бессмысленными как пуговицы глазами за чёрную кромку догори, но ничего не видели. Куклы... это не люди, это бездушные манекены. Они открывали рты, перебрасываясь ничего не значащими фразами, а внутри них была чёрная пустота.

Волна ярости накрыла меня с головой. Почему они меня не видели? Почему не чувствовали жестокого пронизывающего ветра? Почему, почему? Куклы...

Перед глазами встала пелена, и я с внезапной точностью поняла, что не могу больше дышать. Тогда я шагнула ещё ближе к ним. Тёплая человеческая плоть под моими руками. Кажется, она кричит. Меня это не пугает, её крик остаётся снаружи, внутрь меня проникает только её теплая жизнь.

Через минуту она перестаёт трепыхаться в моих руках, кровь бьёт фонтаном из разорванной ножом груди. Я пачкаюсь в её крови - чёрные пятна на моей куртке, черные пятна на асфальте, солёный запах, привкус железа... Я отбрасываю от себя безжизненное тело, и оно тряпкой падает на дорогу. Чёрные пятна на руках... я с брезгливостью отряхиваю их и поднимаю глаза.

Куклы смотрят на меня. Пустота внутри них идёт серыми помехами, как в сломанном телевизоре. Они смотрят на меня, и в их бессмысленных глазах сейчас суеверный ужас. Ни один из них не посмеет подойти на шаг ближе, и я смеюсь в их лишенные смысла глаза, в чёрные от страха зрачки. Нет, сегодня я не трону ни одного из них.

Это будет потом, потом, когда возвратится жестокий ветер и уродливые тени, они будут плясать вокруг меня, а холод заберётся под одежду...

Маша очнулась резко, свет пробился сквозь закрытые веки, а пустота наполнилась негромкими голосами.

- Сабрина, ну где ты такое видела? В энергетического вампира нельзя превратиться вот так, ни с того ни с сего. Им можно только родиться. Это знает каждый, кто живёт на свете больше, чем секунду.

- Хватит повторять, это я сама понимаю. Но тогда объясни...

Маша открыла глаза и села на кровати. Голова вдруг оказалась невероятно тяжёлой. Она увидела, что сквозь оконное стекло в комнату пробираются багровые лучи заката. Уже вечер.

- Как Руфь? - произнесла Маша и испугалась своего голоса: слишком слабого.

- Жива твоя Руфь, - Сабрина опустилась на край её кровати и коснулась рукой лба. - Кажется, температура спала. Ты как себя чувствуешь?

- Как будто неплохо, - голова кружилась, но уже меньше. Во рту стоял солёный привкус, и Маша не могла понять, что это: фантом слишком реального сна?

Провизор остановился за спиной Сабрины, сложив руки на груди. Он без своей обычной, немного снисходительной улыбки, смотрел на Машу, и ей стало не по себе от такого взгляда.

- Что? - она тронула непослушной рукой свои губы, словно пытаясь стереть с них остатки крови.

- Дорогая, не забивай себе голову глупостями, - чуть громче, чем обычно, произнёс Провизор, и Маша почувствовала в его голосе неладное. - Вампирами не становятся от царапин. Но букет неприятностей собрать можно запросто. Чего ты дожидалась? Почему сразу всё не рассказала мне?

Его слова не доходили до её сознания. Она судорожно сглотнула и, уставившись в белую стену, снова и снова пережила события сна. Ощущала кровь на своих руках, испытывала, как опять ломает отчаянное сопротивление жертвы...