Мария Чурсина - Императрица и смерть

Орлана за его спиной зашевелилась. Оглянулся: она вытягивала затёкшие ноги.

- Адальберто сказал, есть такой яд, который мог бы впитываться прямо в кожу, а потом и в кровь. - Она всё-таки сняла маску и, недовольно сморщившись, почесала щёку. Совсем не накрашенная, с нелепо остриженными волосами она выглядела студенткой-пятикурсницей, никак не старше.

- Я тоже слышал что-то подобное. - Луксор опустился на подлокотник её кресла, и Орлана тут же схватилась за его колено. - Кажется, такие яды впрыскивают в перчатки или обувь.

Крошечная комната, созданная, казалось, только для того, чтобы сунуть в неё лишние несколько кресел и понаблюдать из них, как шевелятся листья на деревьях, подходила для приватных бесед лучше некуда. Луксор вспомнил, как в первые дни в мире магов Орлана пыталась устроиться - сидела попеременно в каждой из комнат и из каждой уходила, чтобы больше не возвращаться. Однажды она добралась и сюда - забралась в то самое кресло, которое было повёрнуто к окну. Луксор долго искал Орлану по замку, а она тихо сидела здесь, подобрав под себя ноги. Она тосковала, и он это чувствовал. Потом тоска пошла на спад: Орлана придумала разговаривать с ещё не родившимся сыном, и сны о том, как она ведёт автомобиль, больше не ввергали её в грустную задумчивость.

- Ну вот и я о том же. - Адальберто поднял вверх указательный палец. - Нужно время, чтобы яд впитался в кожу. Всё это глупости, что ядом можно мазать дверные ручки. Умный маг тут же сообразит помыть руку.

Орлана удручённо развела руками.

- Лорды, вы мне сейчас такую версию загубили!

Луксору оставалось только гадать, завела она разговор, потому что и правда интересовалась ядами, или просто хотела отвлечь Адальберто.

- Как Эрвин? - опять очнулся он, хотя остановившийся взгляд был устремлён мимо. Мимо - даже не в заснувший зимний сад.

- Лезет целовать всем леди руки, а значит, идёт на поправку, - сказала Орлана.

Она хотела добавить ещё что-то, но в коридоре послышался шум, в дверь стукнули, и Орланино лицо враз сделалось каменным. Она натянула маску, до сих пор лежащую в подоле её платья, и разрешила:

- Войдите.

На пороге комнаты возник маг в мантии стражника, рукоять огненного меча показывалась из-за его спины, а знак отличия на отвороте говорил о том, что вошедший - капитан караула. Никак не меньше.

- Моя императрица, лорд Герольд просил передать, что если вы хотите с ним говорить...

Орлана поднялась на ноги.

- Где он?

Луксор коснулся её руки, и она ответила едва заметным пожатием.

- В вашей приёмной.

Орлана кивнула, отпуская стражника, и обернулась к Луксору и Адальберто. Взгляд её был уставшим и виноватым.

- Опять будет рассказывать о ритуалах погребения. Но схожу. Нельзя отказывать.

Адальберто кивнул ей в ответ, развёл руками.

- Насчёт яда... Ты всё же попробуй поговорить с ней. С платьем я помогу.

Луксор так и не понял, что он имел в виду.

В свою приёмную Орлана входила с тяжёлым сердцем. Сколько ещё она сможет удерживать Совет от того, чтобы они насильно упокоили душу отца? Ровно до тех пор, пока общим голосованием они не признали, что императрица окончательно свихнулась, и вообще в неё вселилось всем известное пугало - Руана.

- Добрый день, лорд... - Она осеклась: в приёмной, превратившейся теперь в светлую веранду с мягкими креслами, её ждал не только пощипывающий бородку Герольд.

Рядом с ним, сцепив руки в замок, сидел мужчина в джинсах и светлой рубашке. Всё, что выдавало в нём мага, - небрежно наброшенная на плечи белая мантия. Внимательные тёмные глаза тут же принялись изучать Орлану так, что ей захотелось немедленно одёрнуть платье, а заодно и причесаться.

Герольд поднялся с кресла, зазвенев сразу всеми своими амулетами.

- Леди Орлана, разрешите представить вам Дерена Бахакара, главу Побеждающих.

Маг в джинсах тоже встал, взял её протянутую руку, и вместо положенного поцелуя Орлана получила весьма крепкое пожатие.

Продолжения ей не требовалось - любой маг, будь то житель Альмарейна или самого крошечного городка на границе империи, слышал об отряде Побеждающих. Особенно - что уж тут скрывать - об их великом сражении с богиней смерти, хотя и без него маги отряда успели натворить добра в пределах своего мира, да за его пределами тоже.

- Солнца над вашим домом, - автоматически выдала Орлана, пряча руку в складке мантии. Предчувствуя, что парой фраз не отделаться, она опустилась в соседнее кресло. - Чем обязана такому приятному знакомству?

- Герольд сказал, что вас интересует история с богиней смерти. - Дерен кашлянул, послав своему другу многозначительный взгляд, но тот сделал вид, что наслаждается магией комнаты: он создавал в углу статую девушки, поддерживающей тонкими руками потолок. - А именно о самом изгнании её души.

Теперь кашлянул Герольд.

- Я бы употребил другое слово.

- Ну что вы, давайте называть вещи своими именами. - Орлану теперь уже было сложно удивить. Похоже, терпение Совета и правда лопнуло, и вот они подсылают ей этого Дерена, оставляя всего два варианта действий: либо императрица согласится на все его предложения, либо прогонит - тем самым заслужив репутацию Руаны. - Итак, вы пришли рассказать мне, как собираетесь насильно упокоить душу моего отца.

Она кивнула Дерену, побуждая его к ответу, но тот молчал, уставившись в стеклянный пол, под которым распускались цветы. Мужественный подбородок ходил ходуном.

Тогда заговорил Герольд.

- Леди Орлана, не сочтите это за давление с моей стороны. Я вернусь, пожалуй, к нашему вчерашнему разговору. Неупокоенная душа представляет собой слишком большую опасность, чтобы я мог просто так махнуть на неё рукой.

- Послушайте, - мягко перебила его Орлана. - Я всё это слышу уже в императорский тысяча первый раз. Я просто спросила у лорда Дерена, как он предложил бы действовать.

На мгновение повисла тишина, в которой было слышно даже, как лопаются тугие бутоны цветов, потом глава Побеждающих поднял голову.

- Императрица, могу я поговорить с вами наедине?

Орлана удивилась, как это наполненный обидой взгляд Герольда не пронзил Дерена насквозь. Учёный вцепился в подлокотники кресла так, что задрожали от напряжения пальцы. Сейчас он снова напомнил Орлане её преподавателя физики в институте. Седой профессор очень расстраивался, когда студенты не могли ответить на вопрос, и порой в его глазах даже блестели слёзы. Орлана физику никогда не могла выучить, сколько бы ночей не проводила над учебниками.

В общем-то, ей было всё равно, поставил ли ей твёрдую пять или милостивую три, но совесть грызла просто зверски. Говорили, что после её ответов профессор заперся на кафедре и долго не выходил оттуда.

- Можете, - она поднялась, - проходите в кабинет.