Ростислав Левгеров - Тысячеликий демон

Он на скаку въехал на Белес, где собрались все военачальники. Барх был одет в вороненые стальные латы, к крупу был приторочен черный щит и Сумрак – так назвал он свой демонический меч – висел на поясе.

Каган подъехал к краю холма и поднял руку. Толпа шумела, но, заметив жест владыки, постепенно успокоилась, словно почувствовав закипающую ярость в душе своего повелителя. Он горделиво возвышался над ними, глядя на них горящим взором, волосы развевались на ветру и крепко сжатые губы что-то неслышно шептали.

– Послушайте меня! – громко и четко сказал Барх, дождавшись тишины. – Вы хотели войны? Вы хотели пустить кровь ненавистным венегам, гхуррам и дженчам?

– Да!!! – взревела толпа и тысячи копий взметнулись вверх.

– А сможете ли вы? – неожиданно спросил он.

Толпа замялась, по рядам прокатился недовольный шепот.

– Наши предки, – выдержав эффектную паузу, продолжил Барх, – многие века по крупицам добывали себе свободу и воинскую славу. Долгие, долгие годы мы жили, терпя оскорбления и унижения со стороны наших соседей. Постепенно, шаг за шагом, мы укоренились здесь, и стали, благодаря моему отцу и великому Габе, могучим, непобедимым народом. Мы покорили драгиттов, камыков, обложили данью венегов и многих других. – Снова пауза, редкие выкрики. – И превратились в изнеженных золотом и богатством людей, язва тщеславия и корысти завладела умами и отравила сердца наши. Как быстро мы забыли, кто мы такие! А кто мы? Кто мы?!

– Воины? – донесся чей-то робкий голос, и тут же толпа подхватила: – Воины! Воины!!!

– Смерть Талгату-предателю! – крикнул Барх, вскинув над собой Сумрак.

– Смерть!!!

Барх погнал войско на восток, в улус Пурхана, со всей возможной быстротой и уже на следующий день они прибыли во владения Мамата, нового вана, старшего сына "вечного экима" Пурхана Твердолобого, оставившего после себя десять сыновей. Из этой десятки двое умерли в детстве, одного убил сам Пурхан, двое погибли в войнах, один уехал в Марн, где стал последователем одной религиозных сект, один уродился дурачком, один примкнул к мятежнику Талгату, который, кстати, тоже объявил себя каганом адрагов, а оставшиеся двое враждовали друг с другом.

В два часа пополудни вернулись разведчики и доложили, что им навстречу едет Джирго, брат Мамата, со своей личной гвардией, численностью в шестьсот-семьсот человек.

– Люди в аулах говорят, что братья перессорились между собой в вусмерть, – рассказывали разведчики. – Джирго злой, хочет свергнуть брата и воцариться в улусе. Он во всеуслышанье поносил его, а также грозил ему смертью. Мол, Барх ему поможет! Кагану нужны сильные люди, а не этот сухарь Мамат и так далее, всё в таком же духе.

– Где он? – спросил Барх.

– В семи-восьми часах езды отсюда на юго-восток.

– Нанесем ему визит, – подумав, сказал Барх. – Тумур останется вместо меня, Берюк, Ашант, отберите две тысячи и со мной.

Отряд поехал степью, подальше от дорог, быстро, но как можно тише и достиг стоянки Джирго, когда полностью стемнело. Барх спешился и вместе с обоими нукерами забрался на холм, за которым заночевал неспокойный Джирго.

– Спят, шакалы, – прошептал Берюк, всматриваясь в гулкую темноту, подсвеченную двумя десятками костров. – Беспечные, как зайцы. Перебьём их, повелитель?

– Зачем? – удивился Барх. – Мы не за этим прискакали. Разверните мой бунчук – пусть знают, что это я.

Не говоря больше ни слова, молодой хан вскочил на коня и все две тысячи с оглушительным топотом ворвались в дремлющую стоянку, подняв там полный переполох.

Из роскошного шатра Джирго вился дымок – по ночам было уже холодно, – у входа, опершись о копья, спали два воина. Впрочем, они, естественно, уже проснулись, но ничего не понимали и вовсю таращили глаза на внезапно выросшего перед ними всадника в черных доспехах.

– Пошли вон, придурки! – заревел Берюк, скачущий следом за Бархом и охранники послушно ретировались.

Каган, резко осадив коня у самого шатра, соскочил, широко распахнул полог и стремительно вошел внутрь, за ним последовали Берюк, Ашант и еще два воина. Джирго – ладно скроенный юноша, с тонкими губами и большими черными глазами – застыл, уставившись на гостей, голый, со штанами в руках, которые не успел одеть. В углу, на большой пуховой перине лежали, прикрывшись одеялом, две девушки-рабыни, совсем молоденькие – лет двенадцати. Взглянув на них, Ашант подумал, что они и впрямь застали всех врасплох – настолько быстро всё произошло.

– Что стоишь, недоумок? – крикнул Берюк, выхватив у растерявшегося юноши штаны и хлестнув его ими по лицу. – Поклонись, ибо перед тобой Великий хан адрагов Барх Хайсанид!

Барх неторопливо прошелся, откинул кончиком меча одеяло, безо всякого выражения взглянул на нагих рабынь и повернулся к склонившемуся перед ним Джирго. Берюк рявкнул на девочек, и они сразу, как были – обнаженные – упорхнули на улицу, где тотчас раздались довольные возгласы солдат.

– Ты хотел меня видеть? – спросил Барх.

– Так точно, повелитель, – пробормотал он. – Можно ли мне одеться?

– Что ты хотел мне предложить? – проигнорировав вопрос, поинтересовался хан.

– Эээ… я хотел… хотел предложить тебе сотрудничество. Я хотел, как искусный воин, возглавить наш улус и ты мне в этом, надеюсь, помог бы. В моем лице ты получил бы, повелитель, верного соратника.

– Соратника… – прошептал Барх. – Какой по счёту ты сын у отца?

– Четвертый.

– На колени! – потребовал Барх.

– Что? – недоуменно спросил Джирго, но тут же упал, почувствовав удар в спину. – Послушай…

– Помолчи, – сказал Барх, достал меч и приставил его к горлу юноши. – Вот мой ответ.

В следующее мгновение Ашант услышал знакомый стремительный чавкающий звук – и голова Джирго, перевернувшись в воздухе, шлепнулась на землю, а затем на нее обрушилось и тело. Кровь из шеи с напряженным хлопком окропила сапоги Ашанта. Воин в немом изумлении посмотрел на них, а когда поднял голову, Барх уже выходил из шатра, держа в руке голову убитого им четвертого сына.

У входа, по разные стороны, столпились воины Барха и насупившиеся люди Джирго. Факелы освещали угрюмые лица, недобро глядящие друг на друга. Ашант подумал, не слишком ли опрометчив Барх, ведь голова отпрыска знаменитого Пурхана может стать той искрой, что разожжет и без того накалившуюся обстановку.

Однако повелитель ничуть не испугался. Он швырнул истекающую кровью голову к ногам его дружины.

– И ты думаешь, – спросил щербатый воин, у которого один, слегка косивший глаз был выше другого, – что после этого мы поклонимся тебе в ноги?

Берюк, зашипев и схватившись за меч, дернулся было вперед, но Барх остановил его.

– Кому вы служите? – громко спросил он.