Picaro - Ученик

От удивления рот Урса приоткрылся. Глядя на его растерянное лицо, Джордан разозлился:

– Ну что ты вылупился, дурак? На нас всех написали доносы! Что я, ты, твоя мать… все, кто жил у вас в доме, есть не кто иные, как слуги Дьявола! Продавшие душу еретики!

Лицо алхимика дергалось, руки тряслись. Он кричал на Урса, но чем громче становился голос лекаря, тем больше верил ему паренек. Он видел – Джордан испуган похлеще его самого. Еще немного и крики сменятся рыданиями.

– Нас всех ждет костер, – лекарь закрыл лицо ладонями. – Пытки, пока не признаемся, затем костер…

Джордан громко, судорожно вздохнул. В Мевеле жгли нечасто, но жгли. Последний раз это было несколько лет назад: на Чертовой Плеши спалили колдунью из предместья. Почти весь город сбежался смотреть на казнь. Отец Урса тоже пошел, но сыну идти не позволил.

Впрочем, паренек не сильно и рвался из-за страха перед такой ужасной смертью. Только чтобы не прослыть трусом у знакомых мальчишек, отправился к отцу за разрешением. И почти обрадовался, когда тот неожиданно запретил ему отлучаться из дому. Усадив за урок, ушел сам, вернувшись поздно вечером. Сильно пьяный и необычно злой. На весь мир. На самого себя…

– Что же делать? – растерянно спросил Урс. – Моя мать… я… Мы не виновны!

Раскачивавшийся вперед-назад на табурете алхимик обхватил себя руками, как будто пытался согреться. Он часто-часто заморгал. Отвернувшись, чтобы паренек не видел его лицо, Джордан отер глаза рукавом дублета. Произнес с нескрываемой злобой:

– Это только так кажется. Когда палач возьмется за тебя… Думаю, ему понадобится совсем немного времени, чтобы ты признался. Я еще не слышал о человеке, который бы вытерпел пытки.

Обмирая от страха, Урс с ненавистью смотрел на хозяина дома. Ему захотелось ответить, что неизвестно, как долго выдержит сам Джордан. Плачущий алхимик совсем не походил на человека, способного сопротивляться палачу.

– Что же нам делать? – повторил Урс. – Нельзя же так… просто идти в тюрьму?

– Можно, – отрезал лекарь. – Что еще остается? Только у меня не хватает духу самому выйти. А лезть ко мне первыми они, наверное, бояться. Поэтому и выманить хотели.

– Чего они могут бояться? – недоуменно, но в то же время с зарождающейся надеждой спросил ученик ювелира. – Вы… знаете какие-нибудь заклинания?

Удивленно уставившись на паренька, Джордан фыркнул.

– Это у вас семейное, – сказал он мрачно. – Петер верил в Магистериум, ты – в колдовство. Ха-ха! – издевательски хохотнул он. – Увы, но я им не владею, чтобы там не думал прево… Скорее всего, они не хотят лезть ко мне из-за Фаго. Знают, что эта собака может наделать.

Ответ лекаря показался Урсу неубедительным. Здоровенный пес, конечно, выглядел настоящим монстром, но арбалетные болты продырявят его с такой же легкостью, как любую другую собаку.

– А где он? – спросил Урс. – Я когда пришел…

– Сидит под домом, – вздохнул алхимик. – У него там своя нора: выкопал, еще когда был щенком. Прятался от меня, игрался… Я приказал ему залезть туда и сидеть тихо. Боже, что же с ним теперь будет? Хоть бы они не убили его!

Бородка Джордана затряслась. Урс отвел глаза. Судьба собаки его не интересовала. Если сказанное лекарем – правда – Фаго последний, о ком он вспомнит перед тем, как его потащат на костер. В голове помимо воли замелькали орудия пыток – раскаленное железо, дыба, кнут… Бедняге Гансу хватило дыбы и кнута. Урса заколотило. На этот раз от ненависти.

– Лучше убить себя! – вырвалось у него. – Я не дамся им… – горло перехватила спазма, он замолчал, скрипнув зубами.

Отреагировав на это заявление презрительным "дурак", Джордан тяжело поднялся. Вышел из комнаты и долго не возвращался. Пока его не было, паренек лихорадочно размышлял о самоубийстве. И с каждым мгновением ему становилось все страшнее. Очень быстро Урс понял, что не сможет поднять на себя руки. Самоубийство – тяжкий грех. Сразу после смерти его ждет неминуемое проклятие. Вечное пребывание в Аду. Но если убьют его, невиновного, Господь примет душу Урса к себе…

– За жизнь нужно держаться до последнего, – Джордан вернулся с глиняной бутылью и кружкой. – Пока есть хоть малейшая возможность… Держи, – он сунул пареньку посудину и стал лить в нее вино. – Выпьем хорошенько и пойдем к прево. Наверное, это самое лучшее вино во всем городе: тридцатилетнее из Вереешской долины. Дай Бог, чтобы ты дожил до такого возраста, – мрачно заметил Джордан. – Когда я покупал его пять лет назад, хотел поставить на стол в свое пятидесятилетие… – он вздохнул.

Сев на свой табурет, алхимик стал пить прямо из горлышка пузатой бутыли. Взъерошенная голова запрокинулась, из уголков переполнившегося рта потекли темно-вишневые струйки. Надолго дыхания у лекаря не хватило. Поперхнувшись, он громко закашлялся, во все стороны полетели брызги. Урс пил из кружки и почти не ощущал вкуса. Кислое, слегка терпкое винцо. Ничего особенного.

Откашлявшись, алхимик внимательно посмотрел на паренька. Бородатое лицо исказила страдальческая гримаса.

– Дам тебе один совет, Урс, – сказал Джордан. – Я не знаю, что они придумали, но… Нам лучше во всем сознаться. И покаяться. Тогда сбережем свои шкуры, и, может быть, если очень повезет, отделаемся заключением.

Поставив опустевшую посудину на пол, ученик ювелира не ответил. На хозяина дома он не смотрел. Вино неожиданно придало ему храбрости: признаваться в том, чего не совершал, Урс не собирался. Решение пришло само собой, за мгновение, как был сделан последний глоток. И от своего он уже не отступится. Лучше стать невинным мучеником, чем возвести на себя напраслину.

Он представил, как плюнет в лицо палачу и проклятому прево. А когда огонь начнет жечь его тело – он и тогда крикнет… Прокричит о своей невиновности так, что вся толпа, собравшаяся поглазеть на казнь, поймет – они были невинны. На небесах же Спаситель, который сам, полторы тысячи лет назад стал жертвой человеческой клеветы и подлости, примет его душу в объятия. Там, в Раю, где они все снова будут вместе: отец, мать…

При мысли об оказавшейся в тюрьме матери в глазах Урса потемнело от ненависти к ее мучителям. Пальцы сжались в кулаки. Как жаль, что у него нет арбалета. Он бы не стал тогда никуда уходить из этого дома. Засел бы здесь, и пусть "дублеты" попробовали бы его отсюда вытащить! Погибнуть в схватке – гораздо лучше, чем попасть в лапы палачей. И благороднее. Отец с прадедом будут гордиться им, когда его душа окажется рядом с ними на небесах.

– У вас есть оружие? – спросил паренек. – Арбалет?

Он знал, что у алхимика должен быть какой-нибудь клинок – корд или тесак. Но в рукопашной схватке у него нет ни единого шанса забрать с собой хотя бы кого-то из стражи. Ему сразу прострелят ногу, и возьмут раненым. Ничего героического.