Picaro - Ученик

Оруженосец проследил за взглядом хозяина и, упредив вопрос, подтвердил, что ювелир собрался уезжать.

– Он еще вчера, мессир, сказал своему ученику собираться, – Курц, заглядывая в лицо рыцарю, крутился вокруг, словно собака. – А я его сразу предупредил, по-хорошему, что до вашего возвращения никуда не отпущу. Потому что вы так наказывали, – освещая дорогу, оруженосец пошел в дом впереди хозяина. – Огни мы уже потушили, так что будьте осторожны… Вот тута порожек есть, вашмилсть.

– Так что же – он хотел уехать, не выполнив мой заказ? – стуча подковками сапог, фон Швертвальд прошел в гостиную.

Скинув на пол влажный от дождя плащ, рыцарь пододвинул к себе стул с высокой спинкой и сел. Кряхтя, вытянул перед собой ноги. Оруженосец тут же опустился на колени, принялся стаскивать левый сапог.

– Нет, мессир, – бормотал он, – мастер сказал, что работу сделал и уедет только после вашего возвращения. Он думал, что вы еще вчера вернетесь… Но помощнику сразу приказал собраться и повозку выгнать. Лошади вчера так до самой ночи в упряжи и простояли. И сегодня цельный день.

В комнату, кланяясь и громко выражая радость по поводу приезда хозяина, вошли двое заспанных слуг. Одного рыцарь тут же погнал на кухню, сказать кухарке, чтобы грела ужин, а второму приказал растопить камин. И зажечь везде свечи.

– Вина пусть пришлет, – крикнул Венк вдогонку слуге. – Горячего, с медом!

Курц стянул второй сапог, и рыцарь с облегчением пошевелил пальцами замерзших ног. В гостиную заглянул один из телохранителей, сопровождавших фон Швертвальда в поездке. Мессир приказал ему идти с товарищами на кухню.

– Там вам дадут пожрать и выпить, – сказал он. – Курц, проследи, чтобы ребятам ни в чем отказа не было. Но пить – в меру!

– Слушаюсь, вашмилсть, – зажав хозяйские сапоги подмышкой и подхватив с пола плащ, оруженосец увел стрелка из гостиной.

Слуга наконец-то растопил камин и, держа в руке горящую лучину, прошелся по комнате, зажигая свечи в заплывших воском шандалах. В комнате сразу стало веселей, и рыцарь подумал, что если ювелир действительно закончил работу, то он, Венк фон Швертвальд, сегодня напьется допьяна. А завтра позволит себе целый день проваляться на кровати. Кто его знает, черт бы побрал все эти поездки, когда еще потом удастся отдохнуть?

– Может прикажете чего? – спросил стоявший рядом слуга.

Фон Швертвальд задумался, но его отвлекло появление ювелира. Он был одет по-дорожному. Черные глаза золотых дел мастера лихорадочно блестели. Поклонившись, мевелец поздоровался и без каких-либо вступлений сообщил, что работа закончена.

– Ваш заказ выполнен, мессир, – повторил Граф, не дождавшись реакции со стороны рыцаря. – И я… Я хотел бы уехать, ваша милость.

Пропустив слова об отъезде мимо ушей, рыцарь поинтересовался, где же предметы, которые он заказывал? Ювелир засуетился и ответил, что оставил все в мастерской.

– Я сейчас принесу, – он собрался уйти.

– Идемте вместе, – фон Швертвальд сунул ноги в домашние туфли и тяжело поднялся. – Тут все равно слишком темно.

– Конечно, – мастер посторонился, пропуская рыцаря вперед. – Все готово, можете не сомневаться. Я закончил еще вчера утром и прождал вас целый день…

Выйдя из гостиной, они повернули налево и, пройдя темный коридорчик, остановились перед запертой дверью. За ней находилась небольшая комната, в которой ювелир со своим учеником Гансом провел последние две недели. Глядя, как мастер Петер возится, отпирая замок, рыцарь сказал:

– Помнится, несколько дней назад вы говорили, что работы еще на неделю. Не меньше. А справились чуть ли не за день. Как это так у вас получилось, дорогой мастер?

Опасливо покосившись на хозяина усадьбы, Петер Граф неуверенно сказал, что хотел сделать сюрприз. И потом, они, ювелиры, – народ осторожный и суеверный. Не дай бог, поторопишься, сделаешь в последний момент неловкое движение и весь труд насмарку…

– Не хотелось заранее говорить. Сглазить боялся, работа ведь очень тонкая.

Мастер вошел в комнату, где по левую руку вдоль стены стояли две койки, а по правую расположился массивный стол. Несколько дней назад, когда рыцарь последний раз заходил в мастерскую, на нем были закреплены тиски, и лежали инструменты, которыми пользуются ювелиры. Сейчас ничего этого не было, на краю столешницы имелся небольшой железный ларец, за которым выстроились в ряд зажженные лампы. Вообще, в комнате было очень светло: повсюду – на стенах и под потолком – горели свечи.

– Показывайте вашу работу, – рыцарь затворил дверь и накинул крючок, чтобы никто случайно не вошел. – Очень любопытно посмотреть, как у вас получилось.

– Вот, – мастер Петер открыл ларец и протянул фон Швертвальду два металлических цилиндра в дюйм высотой, два шириной, насаженные на деревянные рукоятки. – Ваши печати, мессир.

Венк взял их по одной в каждую руку и посмотрел на отполированные торцы, где были вырезаны зеркальные отражения знакомого рисунка. Большая императорская корона, под ней – щит со сложным гербом и вокруг буквы легенды. На первый взгляд у мастера все прекрасно получилось.

– А здесь образцы, – ювелир выдвинул из стола ящик и принялся выкладывать сургучные и восковые кружки. – Вот это я оттиснул… И здесь. А вот то, что вы мне дали как образец.

– У вас есть еще воск и сургуч? – рыцарь подошел к столу. – Я хочу сам попробовать.

– Да, конечно.

Мастер Петер извлек из недр стола коричневую палочку сургуча и желтый комок пчелиного воска. На его широком, прорезанном морщинами лбу выступили капли пота. Фон Швертвальд не переставал исподтишка наблюдать за мастером и прекрасно видел, что тот очень взволнован. "Скорее всего, просто боится, не совсем же он дурак, – подумал рыцарь. – Плохо, значит не поверил моей истории и подозревает, чем все может для него закончится".

Хотя, похоже, что сейчас, когда Венк делал оттиски в жидком сургуче, беспокойство на лице ювелира сменило волнение ученика, ожидающего приговора сделанному уроку. Несмотря на весь свой опыт и талант в глубине души Граф остался все тем же мальчишкой-подмастерьем. И так же волновался, как и двадцать лет назад, ожидая "приговора" заказчика по поводу исполненной работы.

Тщательно сравнив на глаз полученные оттиски с оригиналами, рыцарь потребовал лупу. Получив от Графа мощную увеличительную линзу в медной оправе, заказчик долго изучал рисунок сделанных печатей. Всё совпадало с предельной точностью, даже несколько мельчайших ошибок в рисунке – лишние линии – были скрупулезно воспроизведены. Под конец, вернув лупу мастеру, фон Швертвальд подверг изготовленные им копии печатей последнему испытанию. Он взял сургучные оттиски оригиналов и наложил на них матрицы, вырезанные Графом. Все линии идеально совпали. Рыцарь ощутил себя, будто только что сорвал куш в кости.