А. Лейк - Битва драконов

Клуаран зашагал по гальке.

— Ты явился пленить меня или помогать мне? Сам знаешь, почему я здесь: меч вернулся, его обладатель пленен. Боюсь, он уже на Эйгг-Локи.

— Еще нет, — поправил его Ари, наконец-то явив некоторое оживление. — Среди нас еще остались люди, помнящие об опасности. Мы наблюдаем за горой и за всеми, кто там оказывается. Три дня назад в небе видели дракона: сначала он летел к морю, потом назад, с людьми в когтях. Он выронил их над снежной равниной. Мы не нашли тел, только две цепочки следов, ведущих в лес. Дети живы и пока что в безопасности. Но за ними следят. Как бы они не попали в беду!

Клуаран не заметил, как ускорил шаг.

— Значит, необходимо найти их! — Его собеседник не ответил, и Клуаран нетерпеливо оглянулся. — Пойдешь со мной?

— Пожалуй… — Ари еще колебался. — Но первым делом пойти со мной должен ты. Они хотят видеть тебя.

— Как некстати! — не выдержал Клуаран.

Лицо Ари не дрогнуло, но он поймал худыми пальцами руку Клуарана.

— Очень даже кстати, — твердо возразил он. — Долг платежом красен. А потом я помогу тебе.

Клуаран не стал сопротивляться.

— Тем лучше, — пробормотал он. — Но учти, мы выступим без промедления и будем двигаться всю ночь, понял? Это на три лье дальше, чем я думал, и большая часть пути пройдет по льду и скалам. О лесной опушке придется забыть.

— К чему плестись пешком? — удивленно спросил Ари.

Они уже шли по снежной тропинке мимо хижин. В домах не было заметно признаков жизни, только у коновязи фыркали от холода две лошадки.

Превозмогая тревогу, Клуаран усмехнулся:

— Теперь я твой должник, мэтр Ари. Если меня ждет беда, то лучше встретить ее вместе!

Расположившись в глубокой горной расселине, дракон терзался тяжкими думами.

Давно он не терпел неудач: никто прежде не наносил ему таких ран, ни разу еще добыча не выскальзывала из его когтей. И вот теперь он ослеп на один глаз, передняя лапа вывернута не в ту сторону, и любое ее движение сопровождается ревом боли и ярости.

Драконом владело убийственное бешенство. В голове его оживал вулкан неистовства, он готов был залить кипящей лавой весь белый свет, оставить от него только обожженные камни и пепел. Временами бешенство сменялось спокойствием, и тогда голос благоразумия нашептывал, что жертвы не окончательно потеряны, что они по-прежнему бредут там, вдали. Что ж, раз не получается затащить их сюда силой, то, возможно, удастся их заманить?

В былые времена дракон не опустился бы до такого. Когда-то он парил в небесах и жил преследованием, набрасывался на беспомощную добычу, наслаждался, падая камнем вниз и терзая беззащитных, пьянел от густого вкуса свежей крови. Но когда в его голове поселились голоса, о былом раздолье пришлось забыть. Сожалеть тут не о чем, да и не был он создан для сожаления, но до чего сладостно было бы налететь на жертву, осмелившуюся оказать ему сопротивление, перекусить надвое ту светящуюся тростинку, что ударила его сначала в глаз, потом в лапу…

Он тоскливо завывал, пуская огненные струи, обжигавшие скалу. А потом, повинуясь голосам, выбрался из своей пещеры и, взревев от боли и ярости, расправил огромные крылья и воспарил в вечерние небеса. Он описывал широкие круги над снежной пустыней, безжизненно свесив одну лапу. По запаху, повинуясь охотничьему инстинкту и доверяя одному зоркому глазу, он пытался найти двух крохотных людей, которых не должен был убивать… пока.

Находясь вблизи от лесной опушки, они увидели узкие лучи утреннего солнца. Элспет ощутила их тепло и с надеждой подняла лицо к бледно-голубому небу, видневшемуся среди ветвей. Ее нетерпение нарастало с той минуты, когда они на ранней заре тронулись в путь. Остальные ворчали, проклиная сырые одеяла и затекшие члены, но Элспет не обращала внимания на такие мелочи. Она знала, что находится на верном пути. В руке она чувствовала вес невидимого меча и так явственно его представляла, что, взмахивая рукой, видела отражение солнечного света на хрустальном полотне. До ее слуха доносился голос меча, такой знакомый теперь, что она путала его со своим собственным: меч призывал ее поторапливаться. Ощущение необходимости действовать немедля давно ее не покидало, хотя она еще не догадывалась, что за находка ждет ее в горах. Неужели там и впрямь могут обитать духи, которых страшится Фрита?

Элспет поежилась: ведь всего несколько дней назад она считала драконов сказочными персонажами. И вот теперь она знает, что они — самая реальная реальность! Чудище, утащившее ее, улетело в сторону Эйгг-Локи. Не там ли ей суждено дать ему решительный бой? А сам Локи, не то демон, не то божество из рассказов Клуарана и Графвельда? Не он ли подстерегает ее в горной теснине? Или это бестелесный злой дух, насылающий на людей драконов и способный кого угодно свести с ума?

Бесстрастный голос, звучавший в ее голове, не давал на это ответа. Все, что она могла разобрать, были слова: «Какие бы опасности тебе ни грозили, я встречу их вместе с тобой».

Голоса спутников отвлекли Элспет от раздумий. Фрита рассказывала Эдмунду и Кэтбару о своей родине: о темноте в разгар зимы, когда ей с отцом приходится день и ночь жечь перед хижиной костры, отпугивая волков; об озерах в предгорьях, откуда рыбаки волокут домой богатый улов; о самих горах, куда никто не осмеливается сунуться из страха перед обитающими там существами…

Элспет был понятен ее рассказ: она часто слушала светловолосых бородатых датчан, торговавших с ее отцом в Гибернии. Кэтбар вообще владел наречием северянки, как родным, а вот Эдмунд, судя по всему, улавливал от силы половину из сказанного ею. Он то и дело перебивал Фриту, требуя объяснений, потом переводил ее слова на английский и заставлял ее повторять за собой. При всей своей озабоченности Элспет, глядя на них, не могла удержаться от улыбки. Ей уже казалось, что Эдмунд увлечен северянкой: от ее рассказов у него загорались глаза, лицо розовело так, как еще ни разу с тех пор, как дракон принес их в эти холодные края. Воодушевление Эдмунда передавалось и ей, но сейчас она не могла принять участие в беседе. Слишком будоражило ее само путешествие и мысли о том, что может поджидать их в конце.