А. Лейк - Битва драконов

— Вот куда мне предстоит отправиться! — прошептала она.

— От этого меча у тебя совсем помутилось в голове! И думать об этом не смей! У вас обоих одна дорога: прямиком домой!

Обожженная физиономия Кэтбара пылала, на рубцы от огня страшно было смотреть, но такого решительного тона Элспет не слыхала от него ни разу после того, как их похитили из Венты-Булгарум. Они стояли втроем перед хижиной Графвельда. Услышав о намерении Элспет, Кэтбар вскочил и разбушевался: он отказывался садиться, хотя видно было, как трудно ему держаться на ногах. Девочка пыталась объяснить, что назад ей никак нельзя, что гора — это то самое место, куда ей необходимо отправиться, но воин ничего не желал слушать.

— Я здесь для того, чтобы вернуть вас обратно живыми и невредимыми. Неужели ты считаешь, что я позволю тебе путешествовать одной по льдам? В одиночку отгонять волков? Кем я буду, если отпущу тебя на Огненную гору?

Говоря все это, он грозил ей пальцем, невзирая на дрожь от слабости во всем теле. Эдмунд сочувственно взял его за руку, но ничего не сказал. Фрита не понимала, что происходит. Спор гостей сильно удручал ее.

— Простите меня, — только и смогла произнести Элспет. Она чувствовала в ладони пульсирование волшебного меча, в голове звучал голос, такой же знакомый, как ее собственный, но ласковей и убедительней. — Меч так или иначе привел бы меня сюда, даже если бы не появился дракон. Мне надо на Эйгг-Локи.

— Откуда такая уверенность? — вскричал Эдмунд. — Мы никогда раньше не слышали этого названия. Почему ты вдруг решила, что это — место твоего назначения?

Элспет пыталась подобрать правильные слова. Как объяснить убежденность, что переполняла ее, выплескивалась из нее, как поднятая бурей волна?

— Мне сказал об этом меч, — только и выдавила она.

Эдмунд и Кэтбар заговорили одновременно. К их дуэту присоединился бас Графвельда: он подобрался незаметно, подкатив по снегу еще один пень.

— Думаю, — сказал он по-датски, — нам пора подкрепиться. — Он жестом пригласил Кэтбара сесть. — Сначала поешьте, спор подождет. Фрита, неси сюда ячменный каравай!

Объяснение Элспет о том, куда ей предстоит держать путь, заставило углежога посерьезнеть, Фрита от ее слов побледнела. Все пятеро сидели перед дверью хижины, ловя тепло полуденного солнышка. Из уважения к хозяевам гости помалкивали, пока не был съеден весь хлеб. Кэтбар, впрочем, продолжал негодовать, хоть и молча.

Элспет не замечала вкуса еды, обдумывая то, что ей предстояло сказать. До чего трудно объяснить им происхождение своей уверенности! Ее поводырем был меч: она чувствовала его голос, его волю, он ни на мгновение не покидал ее мыслей. Но и это еще не все: меч был теперь ее неотъемлемой частью, провести границу между ним и ею было уже невозможно. «Зачем мне возвращаться? — сверлила ее мысль. — Я верю в судьбу меча, в добро, которое он сможет сотворить, когда окажется на горе Эйгг-Локи. Что может быть лучше цели доставить его туда?» Она попыталась выразить эту свою убежденность в словах, но Кэтбар встретил их недовольной гримасой, Графвельд же удрученно покачал головой.

— Эйгг-Локи — плохое место, — веско проговорил бородач. — Тебе не стоит туда соваться, как и любому другому. Слыхала о Локи?

«ДА!» — подсказал меч. Впрочем, Элспет не нуждалась в подсказках. Это слово сверлило ее мозг с того самого мгновения, когда Клуаран впервые произнес его на горе, перед пещерой Оргрима, предупреждая ее, что зло, с которым она сражается, еще не побеждено. «Он попытался истребить то, что успели сотворить боги. “Локи” значит “коварный”».

— Не то это бог, не то демон… — пробормотала она. — Он томится в цепях внутри горы. Не она ли зовется Эйгг-Локи?

Графвельд кивнул.

— С тех пор минуло сто лет, если не больше, но легенда все живет: как демон чуть не сбросил цепи, в которые его заковали боги, как выжигал землю, как погибла целая армия, попытавшаяся снова пленить его. Некоторые утверждают, что он по-прежнему живет под горой, где ему служат духи скал и вод. — Углежог помолчал. Когда он снова заговорил, угрюмость его голоса заставила слушателей содрогнуться. — Не знаю, правду ли рассказывают, но духи из-под горы вселяют в меня страх. Они забрали мою жену, мать Фриты.

И он опять умолк, свесив голову. Дочь положила руку отцу на плечо.

— Мне было восемь лет, — начала она тихо. — Стояло лето, батюшка рыбачил в озере под Эйгг-Локи, мы с мамой собирали на берегу морошку. Мама сказала, что слышит голоса, и пошла посмотреть, откуда они доносятся. На дальнем берегу озера они заманили ее на лед, я стала ее звать, она меня не слышала. А потом лед проломился…

«Пожиратели душ! — раздалась в голове Элспет подсказка меча. — Сколько еще это будет продолжаться? Позволь мне остановить его!»

Из-за этих слов Элспет не смогла усидеть на месте. Ее правая ладонь нестерпимо пульсировала и уже светилась. Она зажала правую ладонь левой, смущенно глядя на изумленные лица вокруг.

— Что ты сказала, девочка? — произнес Графвельд непривычно отрывисто. — Что тебе известно о пожирателях душ?

— Я ничего не… — начала она лепетать, но острая боль в ладони заставила ее прикусить язык.

Меч пробудился, и в его сиянии меркнул свет зимнего солнца. Фрита восхищенно ойкнула.

— Известно не мне, а мечу, — просто объяснила Элспет. — Для этого он и создан.

— Что, если дракона, затащившего нас сюда, как раз этот демон и послал? — прохрипел Кэтбар. — Откуда ты знаешь, что он тебя не дожидается?

Эдмунд напряженно ждал ее ответа. Видя это, Элспет отводила взгляд. Лучше смотреть на обожженного Кэтбара!

— Тогда он повелел бы дракону доставить нас живыми или мертвыми. Но я теперь не беззащитна! Я знаю об опасности, Кэтбар. Но и ты уже знаком с могуществом меча. Он станет моим поводырем и защитником в пути. А ты отправляйся назад вместе с Эдмундом. Я могу обойтись одна. Мне необходимо попасть на Эйгг-Локи.

Графвельд долго рассматривал ее, не произнося ни слова. Наконец он повернулся к Кэтбару.

— Ты — ее телохранитель, — изрек он веско. — Но сдается мне, этой девочке надо позволить поступить так, как она желает.

Кэтбар ничего больше не сказал. Графвельд поднялся и вернулся к своей печи, позвав на помощь Фриту. Меч все сильнее разгорался, требуя, чтобы Элспет немедля пустилась в путь. Но прикосновение к плечу вернуло ей здравомыслие. Рядом стоял Эдмунд, терзаемый тревогой.