Юлия Андреева - Ветер из Ига

Они сочиняли себе правдоподобные легенды, часто меняли грим, достигая в искусстве перевоплощения такого мастерства, какого никогда не знали прославленные актеры театра Кабуки. О мастерах Иннин говорили даже, что они могут по собственному желанию представляться перед людьми подростками и глубокими стариками, изменять себе голос и рост, быть попеременно мужчиной или женщиной. Они могли подражать голосам зверей и птиц, поговаривали даже, что многие синоби обладали искусством оборотничества и, желая уйти от погони, по нескольку месяцев жили в обличье тех или иных животных. Они тренировались находиться под водой и бегать со скоростью, недоступной скаковой лошади…

Шум и голоса отвлекли почтенного Иэёси-сан от его мыслей. Паланкин остановился, и носильщики опустили его на землю. Протирая глаза, точно успел уснуть и теперь никак не мог проснуться, Иэёси-сан с трудом поднялся, опираясь на протянутую ему руку. Потянулся, сгибая и разгибая поясницу, быстро растер ягодицы.

И только после этого огляделся вокруг. Замок Дзатаки был по-прежнему достаточно надежным и крепким, таким, каким старый монастырский сторож запомнил его со времен Ода и Хидэёси.

Довезшие его до замка молодые самураи радостно озирались по сторонам, отвечая на приветствия и перебрасываясь беззаботными фразами с местными красотками, работавшими возле ворот.

Подле Иэёси-сан выстроился присланный из замка караул, и в сопровождении уже знакомых ему самураев и новых, одетых в коричневую форму с гербами, он пошел в сторону крыльца, отмечая про себя, что порядочному синоби для штурма этих, с виду неприступных стен понадобились бы нинки и нингу , при помощи которых ночные мастера лазали по стенам. Что же касается моста, который он беззаботно проехал в паланкине и на который теперь мог посмотреть только со стороны замкового двора, то… мост, конечно, выглядел вполне надежным, и им могли не без основания гордиться и господин Дзатаки, и его наследники, но вот канал… Иэёси-сан усмехнулся, взглянув на аккуратно вычищенный и бесконечно удобный для малых плавсредств, используемых в кланах синоби, благодаря которым в замок в любой момент могли проникнуть от одного до нескольких десятков опытных темных бойцов. А там поминай, господа Токугава, как вас когда-то звали.

Когда они подошли к дверям замка, поджидающий их дежурный офицер спросил пропуск, а Иэёси-сан, бросив прощальный взгляд на дворовые пристройки, не без сожаления для себя заметил, что всех их можно было за несколько минут закидать бутылками с зажигательной смесью, уничтожив все до одного.

Кто-то подтолкнул его в плечо, и Иэёси-сан, скинув у порога сандалии, вошел вслед за стражей в просторный коридор замка.

Длинные серые коридоры с белыми татами на полу, как показалось вначале, должны были быть переполненными многоголосым эхом. Скорее всего, такой эффект достигался тем, что потолок казался высоким, а сами коридоры довольно-таки узкими. Буквально три человека пройдут плечом к плечу. С другой стороны, и замок не был особо огромным. Лестницы так и вовсе оказались узкими и очень крутыми, так что Иэёси-сан невольно задумался, как поступают местные слуги, когда им нужно поднять наверх или спустить вниз что-нибудь объемное, например носилки с раненым.

На втором этаже он остановился передохнуть, отирая взмокший лоб и восстанавливая дыхание. Должно быть, местные самураи привыкли взлетать на самый верх на одном дыхании, во всяком случае, Иэёси-сан ощутил на себе недовольные взгляды. Хотя, что ни делай, кто-то всегда будет недоволен тобой. Так что стоит ли обращать внимание? Во всяком случае, на ничего не решающих самураев стражи. Его-то вызвали господа Токугава, отец Дзатаки и сын Хаято, а значит, даже если дорогой он и оскорбил бы их посланцев, даже если бы они умирали от желания поскорее разделаться с неторопливым сторожем, им все равно пришлось бы ждать, когда тот соизволит отдышаться.

Меж тем окружающие Иэёси-сан юноши явно начинали терять терпение. Они-то выполнили приказ, доставили Иэёси-сан в замок своих господ, желая теперь только одного: поскорее доложиться о выполнении и с чувством выполненного долга отправиться к своим семьям, но он, старый, глупый сторож мешал им.

Иэёси-сан прикрыл глаза, наблюдая за тем, как лицо стоящего рядом с ним молодого самурая из белого делается совершенно красным, на щеке задвигались желваки, другой никак не мог успокоить свои руки, которые то и дело как бы сами собой ложились на рукоять катаны.

«Забавно, очень забавно», — Иэёси-сан улыбнулся и, вздохнув, решил не испытывать больше терпение служивых. Этой игре — кто первым сорвется — научил его мастер нин-дзюцу, носящий неблагозвучное прозвище Ину — собака. Старый и на вид ветхий, он специально дразнил самураев, прикидываясь глухим, слепым или придурковатым деревенским дедком, который никак не мог понять, чего от него хотят. И когда те, обезумев от ярости, кидались на него с мечами, ловко разоружал противников, убивая их голыми руками или их собственным оружием. Быстро, чисто, без лишних звуков и суетных движений.

Но не знающий искусства владения мечом Иэёси-сан имел обыкновение дразнить молодых самураев из одной только природной проказливости. И если почтенный Ину-сан в результате неизменно убивал или очень сильно калечил задир, задача Иэёси-сан сводилась к тому, чтобы избегнуть нападения, в последний момент скрывшись от своих мстителей, точно растворившись в воздухе, или заставить их остыть самостоятельно. Эти навыки тоже требовали солидной подготовки, Иэёси-сан немного знал искусство отведения глаз, хотя старики говорят, что отвести глаза сразу же нескольким людям — задача, недоступная даже опытным синоби. Что же до ямабуси, то о них он знал немного.

Они поднялись на третий, последний этаж, где лестница сделалась уже настолько крутой, что приходилось держаться за перила, вышли в устланный новыми татами коридор и остановились наконец у двери, должно быть ведущей в личные покои даймё.

Иэёси-сан видел прежде Дзатаки, когда тому должно быть только-только исполнилось двадцать, кто бы мог подумать, что им суждена новая встреча…

Идущий первым самурай коротко поклонился стоящим на посту стражникам, и начальник охраны постучал в дверь, после чего кто-то из слуг отодвинул фусима , и перед Иэёси-сан открылся просторный зал, в котором, по всей видимости, собирался военный совет или отчитывались управляющие землями великого Дзатаки.

Прямо напротив входа на специальном подиуме, чуть приподнятом над уровнем пола, на подушке сидел высокий носастый бородач в гербовой одежде — Дзатаки, Иэёси-сан немедленно признал его по орлиному взгляду близко посаженных разбойничьих глаз. Рядом с даймё по правую руку сидел невысокий приятный юноша, по левую — светловолосый варвар, который несколько лет назад приезжал в монастырь «Девы Марии скорбящей». Иэёси-сан даже припомнил его имя — Арекусу Грюку. Вот и свиделись.