Лада Лузина - Меч и Крест

Но храм Андрея на Святой горе по-прежнему стоял неприступным бастионом, брезгливо глядя на огонь сверху вниз…

— Змей — это пожар, буря, землетрясение. Сила природы. Ее магия! — заговорила Маша, апеллируя к Катиному подбородку. И вдруг, словно убедившись в том, что снова обрела дар осмысленной речи, разразилась звенящим и запинающимся монологом: — И легенду о Кие, победившем Змея, нужно воспринимать иначе! Он победил силу этой земли, построив на ней Город! Но Кий не убил Змея, он лишь подчинил его себе, вспахал на нем землю, — то есть он оставался язычником! И лишь тысячу лет спустя, когда сбылось пророчество апостола и в Киеве утвердилось христианство, Змей был побежден окончательно. Ведь недаром же Почай-река, где Добрыня начал бой со змеем, это та самая Почайна, где Владимир крестил первых христиан!

— И что нам теперь, пожар святой водой заливать? — злобно фыркнула Чуб. — Благо, Андреевская — вот. Точнее — под… Только мы даже в церковь войти не можем. Сидим, как дуры на колокольне!

— Почему не можем? — удивилась Катя.

— Колокольня! — вскрикнула Маша. — Это единственная церковь, где нет колоколов!

— Как нет? — раздвинув колени, Даша недоуменно посмотрела на купол под своим задом. — Я точно помню, как они звонили… В фильме «За двумя зайцами», во время венчания.

— За кадром! А на самом деле их нет!

— Почему?

— Почему я не спросила ее тогда?!

Маша вдруг бесстрашно распахнула глаза, вглядываясь в стену огня, проглотившего противоположную сторону спуска, потому что отчаяние, непонятное и необъяснимое, вмиг вытеснило страх. Непонятно отчего ей показалось: в этом не заданном тогда вопросе таится некий невероятно простой ответ на головоломную и всепожирающую загадку.

— Кого не спросила? — спросила Катя.

— Василису! Андреевну! Она…

— Так позвони и спроси! Телефон знаешь? — Даша неприязненно взглянула на оглохнувший мобильный Алекса и расцвела: — Есть связь!

Она безапелляционно сунула трубку подруге.

— Васе? Ночью? И как я ей это объясню? — отказалась та.

— Как есть! Киеву пиздец! — доступно объяснила Даша. — Ты что, сама не видишь?!

— Я не умею набирать!

— Толку от тебя! Диктуй номер!

Даша решительно набрала семь цифр и, подождав, затрещала сладчайшим из своих голосов:

— Василиса Андреевна? Я вас не разбудила? Эта я, Маша Ковалева! — безобразно соврала она. — Да, телефон искажает. Тут такое дело… Скажите, почему в Андреевской церкви нет колоколов? Что-что? А-а-а, я в ток-шоу участвую! В ночном… Что? От удара креста? Есть на самом деле? Правда?! Спасибо вам большое! Считайте, что я победила! Благодаря вам. Мы спасены! — Чуб победно обвела глазами ожидающие лица. — В Андреевской церкви нет колоколов, потому что под ее престолом протекает родник! Считается, что источник забил в тот момент, когда Андрей воткнул в землю свой крест. И по легенде, при первом же ударе колокола вода проснется и зальет не только Киев, но и весь Левый берег… Вы че, не поняли? — победоносно поинтересовалась Даша. — Вода под престолом — это же святая вода!

— Так колоколов же нет! — плачуще сказала Маша.

— Бери круче — у нас есть крест!

— А втыкать куда? На горе церковь!

— Это не страшно, — неожиданно прорезался знакомый, царственный и заранее пресекающий все возражения голос Катерины Дображанской. — Крест стоял не совсем здесь, — стукнула она кулаком по куполу, — а там, чуть сбоку. Примерно на том косогоре.

— На метлу! — заорала Землепотрясная.

— На счет три, — скомандовала перевозбужденная Даша Чуб. — Раз! Два!

На «три», вцепившись тремя руками в рукоять, троица вонзила меч в землю. И… ничего не произошло.

Они стояли на темном, подпаленном с правого бока заревом пожара отроге Андреевской горы, переглядываясь кривыми лицами и боясь произнести это вслух.

И даже потом Маша так и не поняла, откуда взялась эта вода. Просто внезапно что-то потащило ее вниз с горы. Маша увидела потянувшуюся к ней Катину руку, но ее уже отнесло безвозвратно далеко от этой руки, поволокло, сначала по земле, затем над нею. И лишь захлебнувшись, она поняла, что это — вода. А потом вода стала единственным, что она понимала.

Она невменяемо отплевывалась, барахталась, сучила руками и ногами, выныривала и, погружаясь снова, чувствовала под ногами стремительные булыжники Андреевского взвоза. Сильная и самовластная вода швыряла вызволившую ее, как случайную щепку. Кружила, переворачивала вверх тормашками и переламывала о черные столбы фонарей, не оставляя ни секунды, чтобы успеть сжать пальцы и уцепиться. Мельком Маша увидела чье-то сострадающее, испуганное и ошалевшее лицо в окне пронесшегося мимо дома № 30. Вода ударила ее о дощатый забор замка Ричарда, резко завернула и потянула вглубь, заложила нос, оглушила уши, прорывалась в горло. И сопротивляясь ей из последних сил, Маша неслась вниз, по извилистому, как латинское S, крутому спуску, зная уже, что вода все равно сильнее и когда она достигнет его конца, то будет не ведьмой, а утопленницей…

Руки схватились за случайные прутья. Маша сжала пальцы изо всех сил. На несколько секунд вся Маша стала пальцами, до крови вцепившимися в свою жизнь. Было больно и не важно — ее тело не понимало больше боли, оно понимало только, что хочет жить во что бы то ни стало, и упрямо карабкалось ногами по кирпичной стене, борясь со сметающей его усилия водой.

Маша мучительно подтянулась: правая ступня нашла карниз, левое колено — каменную опору. Руки аккуратно переместились по фигуристым прутьям вверх. И мгновенье спустя Маша повисла ковриком на перилах балкона, став одним оглушительным осознанием: «Спасена!»

Она медленно сползла на другую сторону и, опав на плоский, мокрый и блаженно устойчивый пол, сиротливо поджала ноги, подложила израненные ладошки под щеку и с облегчением провалилась в долгожданный покой непроницаемо черного цвета небытия…

— Маша! — вытащили ее из ниоткуда. — Маша! — Она сопротивлялась, отказываясь всплывать. — Маша! Ты жива?! Маша!

Маша недовольно пошевелилась и почесала нос. Нос щекотали капли дождя, одна из них, большая и влажная, шлепнулась в глаз. Вредная струя текла с крыши прямо ей за шиворот.

Маша медленно села. Мир качался у нее перед глазами. И вместе с ним покачивались двое, висящие в расчерченном дождем воздухе, — Катя и Даша, сидевшие друг за другом на двухместной метле, невероятно похожие сейчас друг на друга, чумазые, грязные, голоногие, с одинаковыми испуганно-радостными лицами.

— Ты зацепилась за балкон? Какая ты молодец! — с истеричной слезой закричала Даша Чуб. — Ты должна была погибнуть! — с неуместной радостью оповестила она. — Тебя так швыряло!!! Боже…