Лада Лузина - Меч и Крест

Землепотрясная невнятно застонала и понеслась по набережной, боясь оглядываться назад.

Сзади истошно сигналили. Огибая Почтовую площадь с Речным вокзалом, она заметила: за ней несется уже целый эскорт, пять или семь машин. Встречные водители тормозили, округляя недоуменные глаза. Прохожие замерли на тротуарах.

— Девушка, а чего они за вами едут? — догнал ее кошмарный джип «хаммер».

— А вы чего? — испуганно проплакала Чуб.

И услышала: за ее спиной две или три машины с грохотом врезались друг в друга. Кто-то закричал…

Вильнув от испуга, бедный загнанный «пони» потрусил по Владимирскому спуску, рассекавшему две горы. Справа поднималась Владимирская горка, изрезанная невыносимо крутыми подъемами кирпичных тропинок, карабкающихся к чугунному Крестителю Руси и притаившейся рядом с ним Чертовой горе. Слева сбегала вниз к Днепру Александровская гора со спрятанным под нижним памятником Владимиру святым крестильным ручьем.

Сзади был ад.

«Хаммер» упрямо висел сбоку, прикрывая Дашу своей внушительной массой. Кажется, только это и спасало ее от обезумевшего эскорта охотников, гнавших ее, как несчастного русака. Нетерпеливая плейбойская «шкода» попыталась обогнать стотысячный джип и въехала в случайную «мазду» на встречной полосе. В истеричную какофонию врезалась далекая милицейская сирена. Две рыжие белки испуганно понеслись вверх по косогору Владимирской горки… Запах гари не уходил. Он мчался за ней. Им пропахло каждое перо ее шубы, и Дашу пугало ощущение, что мопед горит под ней, опаляя раскаленными боками ее голые икры.

«Но я же выбросила ее! — мысленно простонала она, снова засовывая руку в карман и с размаху попадая пальцами в шелковую дыру. — Мама!»

Чертова смесь с добавкой из остриженных ногтей рассыпалась где-то под подкладкой!

Ей конец.

Они не отвяжутся…

Боже, сколько ж в этом Городе Саш?

— Девушка, вам помощь не нужна? — круглое мужское лицо встревоженно смотрело на нее из джипа. — Что вы им сделали?

— Помогите! Умоляю! — затравленно закричала она.

Справа уже мелькнул единственный на Владимирском дом № 1. На нее неумолимо надвигалась Европейская площадь, заполненная неповоротливой и расползшейся толпой демонстрантов, медленно стекающих от Верховной Рады и собирающихся продемонстрировать себя на воскресном Крещатике. Многолюдная демонстрация с флагами и плакатами перекрыла движение, заполнив весь круг. Вверху, на Грушевского, маячили застопорившиеся машины. На тротуарах пестрели васильковые рубашки милиционеров.

«Боже! Сейчас их задавят! Мои въедут в них! Они не успеют затормозить!» — подпрыгнуло в Дашиной голове, и прежде чем новоявленная Елена Троянская успела подумать еще хоть что-то, она отчаянно сорвала с себя треклятую шубу и с силой отбросила ее прочь.

Раздался визг тормозов.

Мельком оглянувшись, она увидела: рогатый «хаммер» стал поперек дороги, преграждая путь остальным. Из-за джипа вырулила машина ГАИ с синей мигалкой на крыше и яростно взрыкнула, офонарев при виде голой виновницы преступления.

Походя выхватив из чьих-то рук опущенный флаг, Чуб, проигнорировав ближнюю Трехсвятительскую, помчалась прямо — по пешеходному Крещатику, маневрируя между шарахающимися в сторону мимами, торговцами воздушных шаров, семьями и сладкими парочками, — надеясь, что гаишники не станут давить людей. Затормозят. Отстанут. И она сбежит от них по Прорезной, плавно переходящей в вожделенный Ярославов Вал.

Чуб кое-как обернула себя полотнищем флага…

«Права была Маша: нельзя сдуру ведьмовать!» — запоздало выстрелила ей в висок убийственная правда.

— Девушка в национальном флаге, остановитесь! — прокричал усиленный рупором голос сзади. — Девушка в национальном флаге, остановитесь!!!

— Вот эта квартира, — Маша отдернула золотую плюшевую занавеску.

Ее спутник зашел в круглую комнату башни и обескураженно оглядел золоченые книжные ряды и камин с тремя мраморными кошками, подпирающими ушами высокую каминную полку. Живых кошек почему-то не наблюдалось. К счастью, Миру было не больно-то хорошо и без говорящих котов.

— Я понимаю, ты мне не веришь… — начала Маша.

— Нет-нет, — зачастил он, волнуясь. — Не то чтобы не верю. — Мир взволнованно опустился на диван. — Просто… Давай еще раз все по порядку. Вы пришли в «Центрѣ Старокiевскаго колдовства на Подолѣ» к некой Кылыне. Именно так ее звали?

— Да, — кивнула Маша Ковалева. — Необычное имя.

— И она умерла. Умерла у вас на глазах позавчера днем?

— Да. Четвертого числа.

— И умирая, передала вам свою силу?

— Видимо, — обтекаемо подтвердила Ковалева, вспомнив, как Даша назвала ее «типа богатырем».

— А потом, — продолжал Мир, — некто К. Д. прислал вам письмо и пригласил сюда. И вы поняли, что стали ведьмами.

— Киевицами, — с нажимом выправила Ковалева. — Это не одно и то же! Мы как бы защищаем Киев…

В ее словах не слышалось особой уверенности.

— И как бы владеете им?

— Так написано в книге.

В своей власти над чем бы то ни было Маша была уверена еще меньше. Если требование защищать находилось хотя бы в понятной ей категории обязанностей, власть была понятием, ни разу не надеванным, и даже необъяснимая, но уже ощущаемая ею власть над Миром смущала ее куда больше, чем радовала.

— «Киев властвует над вами, так же как и вы над ним», — продекламировала она. — Но может, это так, образное выражение.

Мир затряс головой, безуспешно пытаясь утрамбовать там объемную киевскую фантасмагорию.

— А потом вы увидели на небе три красных огня? — Вид у него был совершенно несчастным.

— Об этом тоже написано в книге, — извинительно пояснила она. — И огни звали нас в Выдубицкий, дом Терещенко и на Кирилловскую гору, где убили…

— Но почему ты думаешь, что Кылыну тоже убили они? Это же нелогично!

— Почему? — удивилась Маша.

— Потому, — стоило Миру уцепиться за эту тему, как он снова почувствовал под ногами спасительную твердь, — что убийства в Кирилловской были не просто убийствами, а жертвоприношениями. Их совершали согласно одному и тому же ритуалу, с одной и той же целью…

— Найти клад Мазепы!

— Да, клад, — угрюмо кивнул он. — И смерть Кылыны в эту концепцию никак не вписывается. Ее убил кто-то другой… И уж точно не Митя.

— И как Митя мог прокрасться в музей? — радостно согласилась с его невиновностью Маша. — Да еще так, чтоб не сработала сигнализация. Ведь она включилась, только когда Даша…

— Если честно, — ласково остановил ее Мирослав, — я вообще не сильно понимаю, почему ты пришиваешь музей к церкви. Да, подтасовать можно. Но с натяжкой… В милицию ж тоже могут поступить два сигнала одновременно, но это еще не означает, что преступления связаны между собой!