Сергей Самаров - Козни колдуна Гунналуга

— Вы пришли поступить ко мне на службу? — спросил Торольф сурово и властно.

— Да, господин, — сказал старший тролль, острые уши которого торчали особенно высоко и напоминали уши козла.

— Вставайте в строй. Я принимаю вас в свое войско. В строй…

Долго уговаривать троллей было не нужно. Они моментально вооружились только что оставленным оружием, водрузили шлемы на голову и отдельной группой встали чуть в стороне от остальных, но лицом к дороге, ведущей к дому. Той самой дороге, по которой они только что спустились. Со стороны все это выглядело, конечно, удивительным явлением, каковым происшествие и было в самом деле. Но в строю простых воинов послышался ропот. Разобрать, что говорят, из-за ветра и усиливающегося грома было трудно, но одно слышалось отчетливо и ясно. Воины не ошибались, повторяя имя колдуна Дома Синего Ворона. Гунналуг часть своего дела выполнил великолепно. Осталось только чуть-чуть подождать, чтобы эти воины рассказали о случившемся другим, знакомым и незнакомым, с которыми увидятся в кабачке любого селения, что встретится отряду на пути. И тогда случившееся обрастет такими подробностями, каких даже сам Гунналуг выдумать не сумеет, не говоря уже о Торольфе.

А теперь оставалось дождаться, как Гунналуг выполнит все остальное, что задумал…

Ситуация на какое-то время замерла. Потом на борту драккара Торольфа появился Гунналуг, осмотрел берег, окинул взором дом и стены наверху и только после этого громко, перекрикивая ветер, позвал:

— Торольф…

Ярл торопливо подошел к лодке, но подниматься не стал, хотя из-за того, что он разговаривал снизу, могло показаться, что командует здесь именно колдун.

— Я готов, можешь начинать.

— Хватит у тебя сил? — спросил ярл.

— Если я сказал, что готов, значит, я готов.

— Я боялся, что ты много сил потратил на ту гигантскую волну.

— Волну? — не понял Гунналуг. — Вы же прошли раньше, чем она ударила.

— Мы прошли потому, что ты остановил ее.

Гунналуг промолчал в сомнении, вводя в непонимание и самого ярла. Но потом колдун словно вспомнил что-то и махнул рукой:

— Начинай же…

Одноглазый согласно кивнул, сделал знак, запрещая строю идти за собой, и двинулся не в сторону дороги, а под береговой обрыв, на котором стоял дом, фасадом обращенный к фьорду. За пришельцами, видимо, внимательно следили не только с боевых площадок дворовых стен, где собралось немало воинов. В доме на втором этаже сразу открылось окно, и оттуда высунулся человек с луком в руках. Но не стрелял, а только откровенно пугал, то натягивая тетиву с наложенной стрелой, то медленно убирая ее. Начинать первыми защитники дома, похоже, не решались, кроме того, настроение у них, видимо, было не лучшим после того, как их ударная часть — десять боевых троллей — внезапно перешла на сторону противника, о котором в доме раньше и не слышали, и не подозревали, кто выступил в поддержку рыбаков и морских охотников. И потому стрела не торопилась сорваться с лука. Но ярл Торольф Одноглазый, прошедший множество походов и сражений, оказался человеком не из пугливых и так же спокойно продолжал движение, и даже шаг не замедлил и не ускорил. Была в его поступи уверенность в себе и твердость, словно ярл имел право приказывать не только своим воинам, но и защитникам дома.

Гром прогрохотал, казалось, прямо над открытым окном, заставив лучника испуганно отскочить, хотя ставни оставались по-прежнему открытыми. Но едва раскаты смолкли, он снова встал в проеме, однако так далеко, как прежде, уже не высовывался.

Торольф подошел и остановился на таком расстоянии, чтобы и самому было удобно в окно смотреть, и не пришлось горло срывать, перекрикивая ветер и расстояние, и чтобы его видно было не только из окна, но и с дворовых стен, расположенных по обе стороны дома. Обрыв был высотой в тридцать локтей, еще в восемь локтей была высота первого каменного этажа, и до окна второго этажа было еще около трех локтей, и, чтобы разговаривать, не принимая неудобную позу, остановиться все же пришлось не под самым обрывом. Кроме того, Торольф Одноглазый имел и другие причины не подходить слишком близко.

— Эй, там, наверху… — крикнул ярл.

— Что тебе нужно? — лучник все же высунулся из окна, правда, уже без лука, спросил и после этого посмотрел на небо, будто бы боялся еще одного раската грома.

— Позови ярла Ингьяльда. Я хочу с ним поговорить.

— А кто ты такой, чтобы сразу с ярлом разговаривать?

— Я тот, кто прикажет повесить тебя, когда я штурмом возьму ваш дом.

— Понял, сейчас позову… — лучник сразу стал сговорчивее.

Ждать пришлось недолго. К окну подошел и двумя руками оперся о подоконник седовласый человек с сухощавым властным лицом и длинной тоже седой бородой.

— Кто ты, пришелец, и что тебе нужно? — голос у ярла Ингьяльда оказался совсем не старческим и звучал уверенно, если не сказать, грозно.

— Меня зовут ярл Торольф. Мы с тобой, ярл Ингьяльд, прежде не встречались, но, должно быть, ты слышал обо мне, как и я о тебе…

— Я слышал о тебе мало хорошего и предпочел бы не встречаться никогда…

Новая порция грома прокатилась над самой головой ярла Ингьяльда, даже не заставив его вздрогнуть, а уж тем более шарахнуться от окна. Торольф дождался, когда гром стихнет, и ответил в том же тоне:

— О тебе хорошего говорят так же мало, как и обо мне. Но плохого, думается мне, гораздо больше. По крайней мере, я не нарушаю порядок, установленный Одином, и не притесняю вольных бондов…

— Это хорошо делает твой сын… — ответил Ингьяльд.

— Я за него не в ответе, — мрачно сказал Торольф. — Но Один уже покарал Снорри за это и теперь готов покарать тебя…

— Не твоей ли случайно рукой руководит Один? — Ингьяльд рассмеялся.

— У Одина своих рук хватает. Гром над твоей головой был тебе предупреждением. Больше предупреждений не будет, но наступит кара…

— Я не ребенок, которого можно напугать громом. Я слишком стар, чтобы вообще кого-то бояться, будь это ты или Один…

— Ну что же, пусть он покарает тебя за богохульство, отважный и глупый старик, — сказал Одноглазый и протянул в сторону окна руку.

Гром загрохотал сразу после этого жеста. Ингьяльд не отодвинулся от окна, как и прежде. Но тут же в тучах сверкнула одна молния, за ней вторая, а третья, наиболее яркая, ударила прямо в распахнутое окно, которое загораживал собой старый ярл Ингьяльд. Что стало с ярлом, видно не было. Зато хорошо было видно, как засветилось окно: сначала ярким белым светом, на который больно было смотреть, потом наружу через оконный проем пробился громкий треск, а потом белый свет быстро сменился на ярко-красный. И языки пламени выглянули из окна. Красивая сцена, придуманная Гунналугом, была разыграна с идеальной точностью. И произвела эффект, которого колдун добивался. А Торольф Одноглазый двинулся вдоль обрыва в сторону стен. Пройти ему пришлось всего пятнадцать шагов, и еще не все воины, слышавшие разговор, поняли, что произошло, и уж тем более никто не успел сообразить, что их дом горит и все они могут сгореть в пламени, если не покинут двор. Но снаружи их ждут вооруженные противники. И воинам предстояло сделать выбор, где принимать смерть. Но ярл Торольф желал поторопить события, чтобы подтолкнуть воинов к нужному выбору.