Робин Хобб - Драконья гавань

— Релпда. Зачем ты съела охотника? Он был уже мертв? — спросила она меньшую самку.

Та обдумала вопрос, пока поднималась к остальным по илистому берегу.

— Нет. Но он хотел убить меня. И тогда мой хранитель на него напал. А потом, когда я увидела, что мой хранитель пытается его убить, я решила его съесть. Отличная вышла добыча, — заключила медная драконица и огляделась по сторонам. — Здесь была рыба?

— Уже закончилась. Завтра мы отправимся дальше.

Синтара отметила, что остальные драконы притихли и слушают их.

— Что значит «твой хранитель выпил крови»? — попыталась она вернуть Медную к прежней теме разговора. — И кого ты называешь своим хранителем?

Релпда склонила голову, чтобы потереться носом о переднюю лапу. От этого ее морда лишь еще больше испачкалась, а не очистилась.

— Седрик, — объяснила она. — Седрик теперь мой хранитель. Он пришел ко мне, взял у меня кровь и выпил, чтобы стать ближе ко мне. Теперь мы мыслим вместе. И все стало для меня гораздо яснее. Я сделаю его своим Старшим. У меня есть на это право.

— Ты сделаешь Старшего? — растерялся Сестикан.

— Я пытаюсь добиться от нее объяснений! Тише вы! — зашипела Синтара.

— Мы не можем изменять людей, если не хотим, чтобы они изменили нас, — устало проговорил Меркор, пропустив ее требование мимо ушей.

От его слов Синтара застыла. Здесь кроется что-то, о чем необходимо вспомнить.

— Не можем или не должны? — уточнил Сестикан.

— Я не понимаю! — взъярилась Фенте и хлестнула хвостом.

— Тогда молчи и слушай! — ощерилась Синтара на маленькую самку — угроза, за которой может последовать ядовитый выдох.

Фенте отпрянула в сторону, затем развернулась и зашипела в ответ.

— Прекратите! — взревел Ранкулос. — Обе!

Меркор окинул их печальным взглядом. Его глаза, черные на черном, медленно вращались.

— Столь многое утрачено. И хотя мы становимся сильнее и приближаемся к тому, чтобы стать настоящими драконами, я каждый день ужасаюсь пробелам в наших воспоминаниях. Знаю, мне не следует предполагать, будто вы помните то же, что и я, но постоянно совершаю эту ошибку. Судя по всему, Фенте, Релпда помнит то, что многие позабыли. Старших создают драконы, преднамеренно. Иногда, как это происходит с нашими хранителями, люди претерпевают изменения просто потому, что тесно общаются с нами. В те времена, когда у Старших и драконов были общие города и судьбы, Старших создавали расположенные к ним драконы — как человеческий садовник мог бы подрезать крону дерева. Сознательно и осторожно, тщательно выбирая основу, дракон создавал Старшего. За те годы, что наши народы были разлучены, многие жители Дождевых чащоб приобрели некоторые внешние черты Старших, но не из полезных.

— Как? — спросила Синтара. — Почему они менялись без драконов?

— Так им и надо, — тихо проговорил Ранкулос. — Те, кто убивал драконов в коконах, те, кто присвоил и резал то, что должно было стать драконами, те, кто крал и продавал сокровища и магию Старших — именно они сильнее прочих пострадали от изменений. И это справедливо. Они брали то, что им не принадлежало. Они вмешивались в дела драконов. И стали перерождаться, как и их потомки. Они заплатили короткими жизнями и мертворожденными детьми. По заслугам.

— Ты лишь строишь предположения, — предостерег его Меркор.

— Но не без оснований. Это не просто совпадение. В глубине души люди все понимают. Посмотрите, кого они выбрали нам в «хранители». Только тех, кто уже настолько изменен, что с трудом может жить среди других людей. У них есть когти и чешуя, они с трудом производят потомство, а живут совсем мало. Вот что ждет людей, лезущих в магию, не отданную им по доброй воле. Они использовали память драконов, нашу кровь и кости и переродились. Но без драконов, способных направить их изменения, превратились в чудовищ.

— А Богомерзкие, — спросил Меркор зычным, раскатистым голосом, — как насчет них? Они тоже были заслуженной карой?

— Возможно, — небрежно ответил Ранкулос. — Ты сам это сказал. Драконы не могут изменять людей, не рискуя при этом измениться. Кое-кто предполагал, что драконы, которые слишком тесно общаются со Старшими и людьми, вредят себе и своим потомкам. Вот яйцо трескается, а там вовсе не то, что должно быть…

— Обязательно ли говорить вслух о непотребствах? Или мы все утратили понятие о пристойности?

Их слова пробудили в Синтаре долго спавшие воспоминания. Некогда одна из ее прабабок избрала человека и превратила его в Старшего. Внешние изменения составляют в таком деле меньше половины. Правильно перерожденный Старший обретает жизнь, пусть и не сравнимую с жизнью дракона, но достаточно долгую, чтобы накопить хотя бы немного мудрости и опыта. Завести себе Старшего забавно и в чем-то удобно. Приятно, когда тебе льстят и «увековечивают» в картинах и стихах. Старшие становятся товарищами драконов в том, в чем не могут другие драконы. Со Старшими не нужно бороться за главенство — только принимать их восхищение, наслаждаться заботой и, пожалуй, упражняться в искусстве беседы.

Но любое удовольствие таит в себе опасность, и некоторые драконы проводили со Старшими слишком много времени и, в свою очередь, изменялись под их влиянием. Об этом не говорили попусту. Ни один дракон не желал обвинять других в подобной непристойности, но и отрицать это было невозможно. Драконы, проводившие в компании людей слишком много времени, менялись. Перемены были не столь очевидны, как у людей, слишком тесно общавшихся с драконами, но все же несомненны. А в следующем поколении, когда проклюнулась кладка, как предполагалось, двух подобных драконов, потомство оказалось не змеями, а Богомерзкими.

В этом драконы никак не могли признаться посторонним. Эту тему они даже не обсуждали между собой. Синтара отвернулась от собратьев, оскорбленная грубой темой.

— По-моему, Релпда, ты поступила глупо, — не обращая внимания на ее негодование, продолжил сурово выговаривать Меркор. — Я не уверен, что ты способна помочь человеку переродиться в Старшего. Если ты будешь неосторожна, неумела или даже рассеянна, последствия для человека окажутся самыми плачевными, а может, и роковыми. А ведь этот человек еще даже не встал на путь перемен. Что взбрело тебе в голову, чтобы ты решила оказать подобную честь именно ему?

— Он даже не услышал, как мы разговариваем, когда впервые нас увидел, — вмешалась Синтара. — Он счел нас животными, вроде коров. Он был крайне наглым и предельно невежественным! Не могу представить себе человека, менее заслуживающего этой чести!

Релпда предостерегающе хлестнула хвостом.

— Я так решила. Я в своем праве. Он пришел ко мне за единением. Почувствовав, как его разум тянется к моему, я приняла его. И теперь он избран мной. Вот и все, что вам следует знать. Что-то не припомню, чтобы решение создать Старшего когда-либо принималось сообща. Так что и теперь спорить не о чем.