Дэннис Фун - Ловцы видений

— Оно бы еще лучше действовало, если б ты бросила курить.

— Ну хватит тебе, — сказала Исобель и выпустила струйку дыма. Она заметила удивленный взгляд Роуна. — Только не говори, что ты тоже этого не одобряешь.

— Где ты это взяла?

— В магазине купила, — ответила Исобель. Теперь настала ее очередь удивиться. Она бросила взгляд на Аландру. — А он симпатичный. Только странный какой-то.

— Может быть, ты тоже хочешь закурить, Корр? — спросила спутница Исобель.

— Он еще слишком слаб. — Аландра посмотрела на нее с укоризной и, обратившись к Исобель, добавила: — Не забывай, что на шестом месяце, то есть через три дня, ты должна бросить курить.

— Я порядки знаю. Вот потому и курю сейчас одну за другой — хочу надолго накуриться.

Они продолжили прогулку. Аландра показала Роуну здание, где очищали воду для селения. Труба выбрасывала клубы дыма, до слуха доносился несмолкающий гул работавшего внутри генератора.

— Наши грунтовые воды заражены озером. До того как мы начали их очищать, люди у нас постоянно болели.

В Негасимом Свете для очистки воды и почвы использовались только естественные материалы — пористые породы, целебные травы, минеральные соединения. В Праведном для обеззараживания воды применяли машины, работа которых только сильнее загрязняла землю. Как и во многом из того, что Роуну довелось здесь увидеть, в этом крылось какое-то странное противоречие. Аландра указала ему на высокую трубу впереди, из которой тоже валили клубы дыма.

— Там у нас работает еще один генератор, — объяснила она. — Чтобы он действовал, мы сжигаем красные мачтовые деревья, которые растут у озера. Они быстро вырастают, и в них много смолы.

Роун с большим трудом припоминал, как Лампи тащил его по этому лесу к берегу бурлящего озера. Он надеялся, что друг его все еще там и ему ничего не грозит. Он в долгу перед Лампи и обязан ему жизнью.

Днем Роун задремал, и проснулся, услышав, что Аландра вернулась домой с пустой сумкой.

— Твой приятель съел все, что я ему принесла, — до последней крошки. Сумка висела на той же ветке, на которую я ее повесила, только совершенно пустая.

— Но ведь это еще не значит, что все съел именно мой друг.

— Он вырыл себе землянку и покрыл ее мхом.

Роун внимательно посмотрел на нее.

— Ты его видела?

Она кивнула.

— Он знает, что делает. В тех местах часто ходят пастухи, пасут овец и другой скот, да и коробейники-разносчики нередко туда заглядывают. Я даже видела там неподалеку следы кровопийц.

— Мне надо с ним встретиться!

— Ты о нем не беспокойся, — успокоила его Аландра. — Никаких следов борьбы я там не заметила. И вот что я еще выяснила, — добавила она, — твой друг любит питаться насекомыми.

Роун подался вперед.

— Как ты об этом узнала?

— Там рядом стоит небольшой термитник. Так вот, вокруг него я нашла разбросанные ножки и усики термитов.

Роун улыбнулся. Лампи был жив и лакомился любимым блюдом!

Чем дольше Роун оставался в Праведном, тем у него возникало больше вопросов. Аландра была очень молода — всего на год-два старше Роуна. Она постоянно занималась своим делом — заботилась о жителях селения, исцеляла больных. К тому же она была добра и великодушна — с готовностью согласилась носить еду Лампи, сделала снежному сверчку маленькую кроватку в коробочке из-под какой-то безделушки, кормила его сочной свежей травой.

Но Роун видел, что Аландра взвалила на себя слишком тяжкое бремя ответственности, печаль темной тенью омрачала ее лицо и рассеивалась совсем нечасто. Поскольку она никогда не расспрашивала Роуна о его прошлом, юноша не считал себя вправе задавать ей вопросы об ее жизни, и его чувства к ней никак нельзя было назвать простыми и легкими. Ему часто казалось, что она молчаливо его осуждает, что, оставаясь в ее доме, он занимает чужое место. Ему очень недоставало дружеского участия человека, которому бы он доверял, с кем мог бы поделиться наболевшим в душе. Старушка-козочка не навещала его в видениях с того дня, как он оказался в Праведном. Забыли его, наверное, и другие существа, приходившие к нему в видениях. Неужели все они его покинули?

Во время долгих отлучек Аландры из дома Роун старался поддерживать себя в физической форме и не расслабляться. Он представлял приемы и движения боевых искусств, в уме совершенствуя технику боя. Внутренний голос постоянно подсказывал, что в селении скоро станет совсем небезопасно. Когда придет время, он должен быть готов. Устав от тренировки, он немного играл на флейте, радуясь новым мелодиям, которые сам сочинял.

Как-то утром Роун, улучив момент, решил проглядеть книги, стоявшие на полках в доме Аландры. Большая часть книг в ее библиотеке была посвящена медицине и целительству, но еще там было несколько сборников стихов и даже несколько томов на каком-то непонятном Роуну языке.

Он попытался разобрать в одной из них слова, но его занятие было внезапно прервано появлением полного мужчины, одетого в черное платье.

— Значит, Корр, ты у нас вроде как книжный червь.

Это был Брак — правитель Праведного. Интересно, что ему нужно? Роун уже несколько раз встречался с ним раньше во время прогулок с Аландрои в инвалидном кресле. Они обменялись всего парой слов, на Брак с трудом скрывал неприязнь, которую испытывал к Роуну.

— Да, я люблю читать.

— Таких людей осталось совсем немного, это точно. Очень важно уметь читать, выучиться читать — у меня в списке неотложных дел. Возьмусь за него сразу же после того, как выясню, кто ты, откуда взялся и почему оказался здесь.

Роун старался подбирать слова как можно тщательнее.

— Я пришел с другой стороны Лысой Горы.

— Да, да, об этом я уже слышал, но мне бы хотелось узнать о тебе поподробнее.

Роун, не моргнув, встретил жесткий взгляд правителя и глаз отводить не стал.

— Наше селение называется Дождь. Нами правит Клан Ли.

— Зачем же ты оттуда ушел?

— У нас есть такая традиция. Когда юноше исполняется шестнадцать лет, он отправляется в путь, чтобы посмотреть мир. А потом, когда возвращается обратно — если он возвращается, — его начинают считать мужчиной.

— Получается, тебя мужчиной еще считать нельзя.

— Именно так. Брак нахмурился.

— Ты уже договорился с Аландрой о том, как будешь расплачиваться?

Как только Брак сменил тему разговора, у Роуна слегка отлегло от сердца.

— О расплате мы не уговаривались.

— Мы здесь, в Праведном, люди великодушные, но дармоедов и нахлебников не любим. Каждый должен за себя платить, а если кто-то отказывается, у нас есть достаточно средств, чтобы его переубедить.