Артём Амелин - Главная Альма

-Как же хорошо, что сам я ее не допил, - он плеснул себе в руку горькую и начал растирать малыша. Ручки, ножки, животик, спинку, - это что еще.

Он замер в изумлении. За свои полвека он повидал многое, но подобного...

Из спины малыша, из-под лопаток, выглядывала лишняя пара рук? По крайней мере, лишни конечности очень на них были похожи.

-Так вот чего твоя мамка испугалась. Да не чего, - взяв себя в руки, сказал фельдшер, - я и не такое видал.

Он аккуратно обработал "лишни ручки" водкой и укутал ребеночка в простынку, которую откапал в шкафу. Блага еще не все пропил.

-Что же мне с тобой делать? В детдом отдать, так это для тебя адом станет. Искалечат тебе душу. Выродком звать будут. Я то знаю, сам детдомовский. Лучше у меня будешь, - он огляделся и покачал головой, - не лучше конечно, но все равно какой ни какой, а дом.

Ребенок уснул. Семеныч уложил его на диван, а сам повозился, немного, наводя в квартире порядок.

-Как же я звать-то тебя буду, горе ты мое горькое. А так и буду Гориком или Гореем. Не хуже Даздрапермы какой-нибудь. А о секрете твоем ни кто не узнает, Горей.

Тому, что у ханырика Семеныча ребенок появился, ни кто не удивился. Время такое было, ни кому, ни до кого дела не было. Тут главное самому выжить и шмат побольше отхватить. Восьмидесятые - подул "ветер перемен" и этот самый ветер, как ураган выдул всю грязь из жизни фельдшера и его маленького сынишки. В доме Семеныча жили люди доброжелательные и не любопытные. Вот только соседка с низу. Постоянно распускала сплетни о том, что Горея Семенычу принесла одна молодуха, с которой он... По-пьяни. И оттого, что пил он много, ребеночек увечным родился, вот мать папаше и снесла свое несчастье. Да сам Семеныч ни чего не отрицал, пускай считают, что родной, а остальное не важно.

В детсад он Горея не отдал, а воспитывал сам. Пить он бросил в ту самую ночь. И ни разу не брался за бутылку с тех самых пор. Работу нашел, по началу охранником и грузчиком. А там и по специальности дело повернулось.

Когда Горику исполнилось семь лет пришло время отдавать его в школу. Секрет его достоверно маскировался под горб. О природе отростков на спине мальчика Семеныч уже догадался. Случилось это, когда Горею исполнился третий год. На отростках появился белый пух.

-Крылья, крылья, - радостно кричал приемный отец. Но откуда они на спине советского ребенка. Ответ для Семеныча был только один:

-Да ты ангел, мальчик мой. Самый настоящий ангел. Мой ангел хранитель.

Учился херувимчик в школе N6 сначала в классе для детей с задержкой в развитии, а когда выиграл школьную олимпиаду по математике, в пятом классе его тут же перевели в 5-А. "А" классы считались самыми сильными в этой школе, и попасть в них могли только лучшие. Особенно легко давались Горею языки. В седьмом он уже свободно говорил на шести европейских, двух африканских и нескольких диалектах Южной Азии. Феноменальная память и скорость логического мышления поражали учителей. О нем даже написали в газете, но статья ни кого не потрясла, в то время бешено колотил страну от последствий распада Союза. Все были миллионерами, но мало кто видел у себя дома полный холодильник. Заводы стояли, колхозы распадались, что страшное творилось вокруг, люди теряли работу, а вместе с ней средства к существованию. Но только не Семеныч, беды обходили его стороной, словно рядом с ним шел по жизни его ангел-хранитель. Частная клиника, в которой он нашел себе постоянный заработок, процветала, и пережила не одного конкурента. Со временем Сменычу предложили получить высшее образование, что бы возглавит местное отделение. И он согласился.

К шестнадцати годом крылья Горея окрепли и полностью оперились. Физиология их была для Семеныча не понятна, они, складываясь, могли поместиться под плащом или даже пиджаком, а когда Горей расправлял их в полную величину... Одним словом Икар. Он мог летать. И он хотел летать. Для этого Семеныч вывозил его в горы в тур походы. И там он парил от вершины к вершине, но только в ночи. Что бы сын мог найти его в темноте, Семеныч жег сигнальные огни, но Горик чувствуя свободу, и высоту неба забывал обо всем, а главное о земле.

"Рожденный парить под облаками.

Я был рожден для птичьей стаи", - написал он в своем дневнике после первой поездки в горы.

Семеныч пытливо изучал возможности мальчика, стараясь полностью раскрыть его потенциал. Он заметил, что когда Горей счастлив, то крылья светятся серебром, а если грустит, то тускнеют и перья отливают холодной сталью. Самым поразительным было то, что когда Горей влюбился в свою одноклассницу, сила его возросла втрое, и он поднимал не только свой вес, но и носил к облакам отца. К сожалению, любовь была безответной, и девушка разбила Горею сердце. Ах, первая любовь, первые ошибки! Но и тут с ним произошла удивительная метаморфоза. Он впал в депрессию, и перья его крыльев потускнели, а со временем и вовсе на них появились темные пятна. Мрачные, хмурые мысли мучили ребенка, но Семеныч быстро сориентировался и увез Горея в горы. Там он вновь обрел душевный покой и белёсый цвет вернулся его крыльям. Вот только с тех пор Семныч настоятельно требовал от Горея тренировать свой дух и сознание путем дисциплины и самоконтроля. Все это Горей нашел в восточных боевых искусствах. Он поглощал технику за техникой. Со временем, выработав собственный комплекс приемов рукопашного боя и искусства фехтования. Семеныч записал его в секцию по стрельбе. Там его прозвали "горбатый снайпер". Прозвища бесили Горея, и ему всегда хотелось избавиться от своего проклятья. Но что-то в нем останавливало его перед решающим шагом. Чувство достоинства, самодостаточности и ответственности. Воспоминания о той свободе, которую он обретает в минуты полета, стирали любые насмешки и оскорбительные прозвища.

Семеныч умер, не дожив до своего семидесятилетия трех дней. Он завещал Горею квартиру и счет в банке. К тому времени, Горей уже окончил школу, и поступил в Мединститут. Учился он в другом городе и по стечению обстоятельств опоздал на похороны отца. Из того, что Горею рассказали в прокуратуре (где сначала открыли, а после сразу закрыли дело по факту смерти его отца) Семеныч погиб за рулем своего авто. Не справился с управлением по причине сильного алкогольного опьянения. Как показали свидетели, он покинул офис своей фирмы уже в не трезвом состоянии. Горей попросил сказать кто эти свидетели, но следователь сказал, что их имена это тайна следствия.

-Какого следствия? Вы же его уже закрыли, - кричал Горей, он нутром ощущал, что смерть его отца это убийство. Семныч ни разу не притронулся к спиртному с той ночи, когда в его жизнь вошел Горей. Он ни чего не мог доказать упрямому неповоротливому следователю.