Денис Шулепов - Кошмарный принц

— Ты видишь мои сны?

— Заглядываю одним глазком. Хотя, наверно, теперь нужно это делать чаще…

— Не смей!

— А что такое? Ты же вторгся в мою святая святых, нарушил свои правила и сел за стол. Пробудил меня, можно сказать…

— Почему ты не нашёл покой?

— У меня ещё столько идей! — Кошмарный Принц развел руками, будто охватывая весь мир. Возможно, он и охватывал весь мир.

— Не мнишь ли ты, что я стану твоим литературным рабом?

— Ха-ха! — пуще развеселился Кошмарный Принц. И в смехе его нагло сквозили самодовольство, вероломность и безграничная уверенность в своём могуществе. — Ты уже им стал, смотритель! — Ледяной холод порывом окатил Виктора Ильича. Призрак исчез, оставив в назидание адскую боль хронического артрита.

Дверь чёрного входа ещё раз с грохотом отворилась, только теперь в неё ввалился блондин.

— Что здесь произошло?.. И почему здесь так холодно?

— Детектив, я ужасно устал. Давайте поговорим. Потом. Как и договаривались. И позаботьтесь о пареньке, пожалуйста.

— Уже… — протянул детектив, с любопытством оглядывая помещение.

— Большое спасибо! И займитесь милицией, прошу вас, — сказал Виктор Ильич, устало поднимая ноги по ступенькам лестницы.

Унять боль — единственное, что заботило сейчас смотрителя.

Капли цвета спелого граната в брызгах рассыпались по бурым валунам и, суетливо сбиваясь в тончайшие ручейки, спешили обратно в красное море, чтобы с новой волной вновь в брызгах рассыпаться по бурым валунам. Закатное солнце полусферой в полнеба застыло на горизонте, окрашивая бегущие облачка в золотисто-неоновый оттенок. Свежий ветерок согревал, нежно обласкивая мальчишеское тело. Егорка только что проснулся и созерцал ярко светящиеся на фоне небесного ультрамарина звездочки Кассиопеи. Несколько дней назад — день? два? пять дней? — время потеряло свой величественно тикающий смысл Егор рискнул проверить, действительно ли он умудрился растратить «шесть лепестков» своего волшебства, и создал этот мир. Богу потребовалось шесть дней, чтобы сотворить Мир. Егору потребовалось от силы шесть секунд, чтобы создать свой мир. Он лишь представил это место и себя лежащим на валуне и — on! — волшебный мир детской фантазии раскрыл свои чарующие объятия. Здесь, на побережье красного, как гранатовый сок, моря любое желание услужливо выполнялось, стоило лишь о нём подумать — и в этом тоже заключалась часть Егоркиного волшебства. Единственным, с чем юный волшебник не мог совладать, были сновидения. Они не подчинялись магии мальчика. И Егор, обделённый способностью кентавров, сколько ни силился, не смог «заказать» сон.

На сей раз Егор (настырно) пытался «заказать» сон, в котором хотел обнять маму, но приснилось нечто совершенно странное.

Он видел сон (или видение?) глазами незнакомого мальчика по имени Артем. А во сне видел себя — и не себя, сошедшего с неба на спине огромного волка на защиту мальчика Артема, в уголке души которого приютилась на время сна часть самого Егора.

Ещё он видел нечто, от чего/кого нужно было защитить мальчика Артёма.

Этим «нечто» был Див. Егор узнал его.

Сон был до того правдоподобен, что после пробуждения Егорке потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, где он и полностью прийти в себя (ведь частичка-то души будто взаправду делила тело с незнакомым мальчиком из сна — ощущение восполнения чего-то потерянного будоражило дух в эти долгие секунды наряду с отождествлением себя в окружаемом мире и пространстве). Егорке даже вспомнился эпизод из «Терминатора 2» — таким похожим было ощущение — когда в башмак Т-1000 втёк последний осколок его металла.

Егорка напрочь забыл о существовании демона, которого он самолично отпустил на волю, дал свободу. Где сейчас это исчадие? Что делает старое божество?

И с чего это вдруг он приснился? Да ещё так правдиво приснился!

В самом центре груди зародилась тягостная тревога. Смутное понимание непоправимых вещей отягчило эйфорию пребывания в самодельном рае. По волшебному краю Грёз пополз белесый туман, неся промозглую неуютность. Как ни старался Егор его рассеять, туман продолжал наползать, стирая яркие краски прекрасного мира. Сколько ещё неподвластных моему волшебству факторов существует во Вселенной, не по-детски (с появлением в нём задатков волшебника, мальчик сильно повзрослел и поумнел не по годам) подумал Егор. Закрыл глаза и поспешил сбежать из уютного мира своих фантазий.

Открыл глаза и увидел потолок собственной комнаты, где потолочные обои усеяны собственноручно им наклеенными люминофорными звёздочками. В центре хаоса нелепых созвездий гордо «светила» Кассиопея.

Сигнал, похожий на пароходный гудок в раннем утре, отнял

лечение

внимание смотрителя от рукописи. Чтобы прийти в себя

выйти из мира фантазий нечистых духов

потребовалась пара секунд. Чем дальше он углублялся в историю, тем легче и незаметнее происходил переход из мира в мир — мозг адаптировался к подобной нагрузке.

Внешний фактор подсказал то, что произошло, прежде, чем Виктор Ильич сам смог бы осмыслить, что на сей раз отвлекло его от рукописи. Скрип ступеньки. Пятой! Кто-то поднимался по лестнице и, судя по всему, не торопясь. «Юрка! — мелькнуло в голове Виктора Ильича. — Что ему ещё надо?!».

Детектив преодолел половину лестницы, походя рассматривая музей, когда голос сверху напугал его.

— Если мне не изменяет память, вы говорили, что вам категорически запрещено появляться в музее, — сказал Виктор Ильич. — Поправьте меня, коли не так.

— Вы меня напугали, — сказал блондин, занеся ногу на следующую ступеньку. Но непреклонно-стальной взгляд смотрителя, казалось, такой не свойственный ему, заставил ногу убрать и потоптаться на месте.

Смотритель продолжал не мигая смотреть на сунувшегося в запретную зону человека словно цербер, охраняющий двери Аида: одно движение — и ты разорван в клочья. В желудке детектива невольно стало холодно и пусто, под ложечкой засосало. Не дождавшись ответной реплики, блондин инстинктивно почувствовал необходимость, унизительную необходимость, в оправдании:

— Я был обеспокоен. Вчера у вас был такой вид…

— Вчера?

— Ну да. Уже, — блондин взглянул на свои командирские часы. — Уже скоро сутки, как вы поднялись туда, наверх. И ни слуху от вас.

— Сутки? — Пронзительный взгляд смотрителя потух. «Сутки! Неужели какие-то три страницы можно писать сутки? Куда провалилось чертово время? И сколько времени я успел так форсировать за столько дней?». — Я думаю, вам не стоит здесь находиться.