Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

— Хорошо. Даю добро, — изрек он после минутного молчания.

— Я отведу, — с готовностью произнес Саарин…

— …Кажется, моя теория провалилась, Суррон, — сказала Ронита, когда Саарин с Кангасском покинули комнату.

— Скорее всего — да, — заключил старый инквизитор и, скрестив на груди руки, обратил взор на витражное окно, изображавшее первую омнисийскую войну. Сквозь цветные стекла был смутно виден ухоженный столичный парк. Витраж делал его иллюзорно-пестрым. — То, что Дэлэмэр до сих пор жив — явное тому доказательство, — добавил Суррон задумчиво.

— Это даже к лучшему, — вздохнула Ронита. — Значит, это дело рук человека… или нескольких человек. Люди способны на ужасные вещи, но все равно — это просто люди… — она оборвала фразу. — Что-то не так, Суррон?

— Все так… — старик кашлянул. — И все-таки чего-то в данной истории не хватает… У меня плохое предчувствие. Не обращай внимание: кажется, с возрастом я становлюсь мнительным.

— Как скажешь, — с улыбкой отозвалась Ронита. — Думаю, следует подождать, какие новости принесет Саарин.

Дом скорби — тихое место, и каждый камень здесь насквозь пропитан магией спокойствия и сна. Запах трав с «запахом» магии причудливо переплетаются в длинных коридорах, где немного тянет сквозняком и колышутся сонно зеленые занавески на окнах…

Стараясь ступать тише, Кангасск шел вслед за Саарином Травелем и пожилой женщиной — здешним лечащим магом, — которая представилась как Авира Кае.

— …Бедному парню нужен покой, — отчитывала Авира смущенного инквизитора по пути. Голос у нее был недовольный. — Дня не проходит, чтобы к нему не наведался кто-нибудь! Какое тут может быть лечение…

— Мы всё прекрасно понимаем, госпожа Кае, — сказал ей Саарин очень мягко и уважительно. — Но в данный момент Одижио — наш единственный ключ к тому, что произошло.

Видимо, он говорил это уже не раз: никакого эффекта дежурная фраза не возымела. Махнув рукой на учтивого молодого инквизитора, Авира обратилась к Кангасску:

— Скажи, сынок, — лукаво прищурившись, произнесла она, — ты действительно тот самый — последний Ученик миродержцев — или я что-то путаю?

— Действительно, — не удержался от улыбки Кан.

— В таком случае, если ты что-то сможешь сделать для бедного Одижио, сделай. Случай очень тяжелый… Но это просто просьба, — тут же уточнила она.

— К сожалению… — Кангасск всегда боялся давать людям ложную надежду, потому осудил себя жестоко и сразу: — Я всего два года был Учеником… строго говоря, я даже не маг…

— Скромность украшает, — заявила на это Авира, не желая слушать оправданий. Остановившись возле раздвижной двери, она обернулась к Кангасску и Саарину и строго предупредила: — Прошу вести себя тихо, молодые люди. И еще раз напоминаю: с душевнобольным человеком ни в коем случае не следует спорить.

Ученик и инквизитор, не сговариваясь, оба послушно кивнули.

Дверь вела в маленькую светлую комнату, почти без мебели; замкнутый сонный мирок, который делили между собой пять человек — двое мужчин и три женщины. Взгляды их, отрешенные от всего, тем не менее таили в себе безумие. Кангасск чувствовал его — так, как быстроногие кулдаганские ящерки чувствуют слабую дрожь земли, что предшествует землетрясению и не заметна для большинства созданий. Внутреннее горение присутствовало в каждом из пятерых, и лишь магия спокойствия держала его под контролем.

Авира подвела Кангасска и Саарина к худому смуглому парню, который беспокойно дремал в своей койке. Это и был Одижио-наемник…

Едва присмотревшись к бедняге, Кан поспешно приказал всем трем харуспексам замолчать… сразу — как только почувствовал, что чужие бредовые сны коснулись его собственного восприятия. Упаси Небо от такого!..

Если у обычного человека изможденный безумец Одижио вызвал бы жалость, то для гадальщика этот парень являл собой настоящий кошмар. Он казался существом, у которого все нити судьбы связаны в тугой, уродливый узел, где уже не различить ни прошлого, ни настоящего, ни будущего, словно человек потерян во времени. Должно быть, самому Одижио так и казалось; вряд ли он смог бы внятно объяснить, кто он сейчас — мальчик, юноша или древний старик, — и какой на дворе год. Требовать от него вспомнить, что с ним случилось, — тем более глупо.

— Разбудить его? — осведомилась у Кангасска Авира Кае.

— Нет, — покачал головой Ученик. — Нет, не нужно… Скажи, — обратился он к Авире, — что могло вызвать подобное состояние?

Женщина нахмурилась и в упор посмотрела на Ученика.

— Я могу назвать тебе причину, — сказала она, бросив краткий взгляд на Одижио: тот тихонько постанывал во сне. — Подобные вещи с людьми делает магия правды в больших дозах. Нам не раз приходилось лечить людей, прошедших допрос Инквизиции, — без всякого снисхождения к стоящему рядом Саарину произнесла она. — Если использовалось больше четырех доноров, человека, как правило, уже невозможно вернуть к нормальной жизни. Вот это, — она простерла руку над больным парнем, — происходит с теми, кому насильно подняли на поверхность глубинные слои памяти… Лично я всегда считала подобный «допрос» пыткой.

Саарин шумно вздохнул и одарил долгим взглядом безликий белый потолок. Спорить с упрямой женщиной он не собирался.

Кангасск невольно поморщился: в груди жгло немилосердно, и мысли его посещали одна мрачнее другой. Происходило нечто очень и очень серьезное, но понять и осмыслить этого Кан все еще не мог. Не складывалась мозаика, никак не складывалась…

— Ты можешь помочь ему, Ученик миродержцев? — требовательный голос Авиры вывел Кангасска из забытья. — Можешь?

— Купите ему харуспекс, — неожиданно выдал Кангасск. Брови Авиры Кае удивленно поползли вверх. — Нити судьбы… — Кан закусил губу и пару раз щелкнул пальцами, пытаясь найти нужные слова. — Настоящее, прошлое, будущее… в представлении этого парня они перепутались. Харуспекс расставит все события по местам. Я просто уверен.

— Гадальные камни стоят очень больших денег… — с сомнением произнесла Авира.

— Это не важно, — отрезал Кан. — Обратитесь от моего имени к Центральной Сальватории. Или к Сейвелу Нансару из Нави. Харуспексы будут.

— Хорошо, — тихо произнесла женщина. Кангасску даже показалось, что в ее глазах промелькнул испуг… должно быть, он говорил чересчур резко… или что-то еще не так сделал… некогда было думать об этом.

…Оказавшись на улице, Кан встретил вопросительный взгляд Саарина. Молодой инквизитор ждал объяснений.

— Я его видел, этого парня, — сходу заявил Кангасск. — Вместе с Вилем и другими наемниками.

— Этого не может быть! — возразил Саарин, скрестив на груди руки. — Одижио нашли неделей раньше того срока, о котором ты говорил.