Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

…Он сгорел быстро, во вспышке величайшего из Зирорнов, какой когда-либо знал Омнис. Всё, кроме камня и металла, обратилось тогда в пепел, целое облако пепла, которое на двое суток закрыло Северу солнце. Камень же расплавился в стекло, застывшее мутными наплывами на ледяном ветру. И ручейки металла пролегли меж них, точно серебристые вены.

Три тысячелетия с тех пор, каждый рассвет, каждый закат стеклянно-металлический Эрхабен «пылал» снова, отражая алые блики солнца. И, даже мертвый, был прекрасен, сияя среди безлюдных снегов.

Здравствуй, последний еретик. Твой город приветствует тебя…

— Твой город… — тихо проронила Занна.

Сияющий, великолепный Эрхабен яркими искорками отражался в ее темных глазах.

— Не больше часу пути, — Илианн задумчиво коснулась подбородка кончиками пальцев. — Мы могли бы быть там уже ночью…

— Знаешь… — Кангасск тяжело кашлянул. — Это хорошо, что мы не пришли туда ночью.

Занна резко обернулась и взглянула ему в глаза.

— Город не пустой. Сегодня уже нет, — пояснил Кан.

Завтрак вышел спешным и скудным. Обедать будет уже нечем. Кангасску не хотелось думать о ближайших двух днях: прожить бы этот…

Незримое кольцо угрозы будто расплавилось и потекло: сотни детей тьмы, выжидавших до сего дня, пришли в движение. Нет, Немаан не спохватился в последний момент: Кангасск крупно недооценил бы врага своего, подумав так. Нет. Скорее, стиг понял, к чему клонит Ученик миродержцев, образ мысли которого он так хорошо изучил, и отпустил своих рабов с поводка. За ненадобностью. Демонстративно. Возможно, так. В любом случае, оказавшись на свободе, те отправились туда, куда звало их чутье… Если на диком Севере еще остались городки, подобные Малому Эрху, то это их последний день.

Быстрые лапы чарги вздымали в воздух снежный пух, за ночь прикрывший колкое крошево, и стеклянистый призрак Эрхабена, казалось, сам полз навстречу, открывая взору искалеченное Зирорном миродержца нутро. Некогда гордые линии высоких башен, соединенных воздушными мостами и оплетенных мириадами лестниц; площадки для висячих садов на огромной высоте; острые шпили обсерваторий, до сих пор скребущие холодное северное небо… Небо… Этот город в едином порыве стремился к нему, не в пример растекшейся по зеленым Холмам прекрасной Юге или огромным портовым городам, обнимающим спокойные бухты; или строгой Столице, выстроенной кольцами вокруг единственной крепости. Эрхабен, не выходя за пределы стен, рос только в небо; он и умер, не сводя взгляда с бездны над головой.

…Над багровой картой Провала легко было думать; тогда казалось — зайди за ворота внешней стены — и смело открывай вход в Провал, не опасаясь перенестись в некартированную область мертвого мира. Но на деле…

О, ворота Кангасск отыскал без проблем. Две металлические створки, намертво вплавленные в стены зирорновым жаром. Три тысячи лет никто даже не пытался открыть их. И все эти годы Эрхабен был запечатан, как гробница.

— Они не откроются, — хмуро констатировал Кан, предвосхитив вопрос Занны.

Эа остановилась у ворот. Величественные, с остатками золотистого узора, в котором сплелись в бою драконы и демоны, эти ворота поднимались так высоко, что нужно было задрать голову, чтобы видеть верхние петли. Стены с оплывшими зубцами и стекляными стелами смотровых башен поднимались еще выше.

— Вдоль стены, Эа, — сказал чарге Кан.

Он не просил и не помышлял сейчас о спешке, и умный зверь, уловив интонацию хозяина, пустился вперед легкой рысью.

«Гробокопатели»… вот о ком Ученик вспомнил в тот момент. Вряд ли эти охочие до древних сокровищ бродяги карабкались по стеклянным стенам, чтобы попасть внутрь…

Ехали в напряженной тишине. Занна в кровь искусала губы, но не произнесла ни слова упрека; девочка жалась к матери, то и дело настороженно оглядываясь по сторонам, как дикий зверёк. В лучах поднявшегося над горизонтом солнца стены Города Еретиков уже не бросали алых и рыжих бликов: они сияли золотом. Золото мёртвых; стекло, крадущее звездный свет…

Кангасск терпеливо ждал своего знака. И дождался: две цепочки свежих следов прорезали утренний снег. Не больше часа назад кто-то прошел здесь, топча нежный утренний пух тяжелыми сапогами. Двое. Один тащил за собой легкие сани…

Следы плутали, то возвращаясь к стене, то исчезая меж обломков колонн и лестниц поодаль от нее. Похоже, эти гости пришли к Городу впервые и явно с трудом ориентировались в развалинах эрхабенского Рунного парка, потому так долго искали нужное место.

Кан оказался прав: никто из незваных гостей не штурмовал скользкие стеклянные стены. Невесть как давно какой-то безымянный герой просто сделал подкоп, проложив путь под землей. С тех пор нужные люди знали место…

Возле черной ямы — входа в эрхабенское нутро — неизвестные бросили лыжи и сани с частью поклажи и крепко утоптали снег вокруг нее, пока занимались расчисткой заветного входа под землю от снежных залежей.

Не будь их, бесшабашных и неопытных, Кангасск вряд ли заметил бы что-то: читать судьбы — это хорошо; но нет неблагодарнее занятия, чем искать в сплетении серебристых нитей неизвестно что. А уж если бы он наведался сюда ночью, как мог вчера…

— Пусти чаргу первой, — неожиданно попросила Занна, сопроводив короткую фразу долгим и хмурым взглядом. — Мой муж… — она замолкла на секунду. — Земля ему пухом… Он часто так делал: мать Эанны пускал вперёд, когда ждал беды. Это однажды спасло жизнь и ему, и нам с дочерью.

— Это с того дня Кангасси не говорит? — странным тоном произнес Дэлэмэр. Он ничего не гадал, просто сложил свои мысли единое целое, подобно головоломке. Испуганный взгляд девочки, обернувшейся к нему, подтвердил все яснее слов.

— Да… — Занна вздохнула. — С того дня.

— Хорошо, — Кангасск бросил в черную пасть ямы пару Лихтов, холодных Северных, на всякий случай. — Я сделаю, как ты говоришь.

«…То есть пожертвую котёнком…»

Ход оказался достаточно широким даже для могучих плеч чарги. Тревожно втягивая носом воздух, Эа шла впереди маленькой процессии, готовая первую опасность принять на себя. Следом — Кангасси и Занна. Ученик миродержцев шел последним, держа наготове нож: с саблей в узком пространстве особо не развернешься.

«За внутренней стеной… — нечаянная мысль заставила гулко тукнуть сердце. — Но насколько „за“?..» В случае с Провалом достаточно ошибиться на полшага, чтобы потеряться навсегда. При живом Эрхабене все было куда проще: для простых смертных, не умеющих входить в Провал в любом месте, подобно миродержцам, эрхабенский переход обозначала высокая пурпурная арка за внешней стеной города. Разрушенная и оплавившаяся на земле, она запечатала вход и выход из Провала навсегда, иначе охотникам за древними сокровищами не пришлось бы нарезать круги в поисках подкопа и идти сюда через Малый Эрх.