Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Иными словами: панацея…

— Хм… — Серег нахмурился и задумчиво потер подбородок. Все это было неслыханно, подозрительно и навевало мрачные мысли, но не верить опытному Охотнику у Серого Инквизитора не было никаких оснований: Таур говорил честно и искренне желал помочь Омнису в грядущей войне. Потому и пришел сюда с этой новостью.

— Этот знахарь… Палюс… говорит, что мог бы организовать массовое производство своего зелья, — осторожно намекнул Охотник.

— Хорошо, — отозвался Серый Инквизитор. — Он прибыл с тобой?

— Да.

— Пусть войдет.

…При виде жизнерадостного Гердона Лориана Серег уронил голову на грудь и страдальчески прикрыл лицо ладонью.

Таур и Орион с недоумением переглянулись и обратили взоры к правителю Севера, ожидая, когда он скажет что-нибудь, что прояснило бы ситуацию. Судя по всему, этого бродягу Серый Инквизитор знал прекрасно. Ориону же его лицо было знакомо до боли — в свое время некий Гердон Лориан изрядно попортил кровь бессмертным своими выходками, — но сын звезд и мысли не допускал, что это он: настоящий Гердон, по его подсчетам, должен быть уже стариком, и этот парень мог бы сойти за его внука.

Ничуть не смутившись оказанным ему приемом, бродячий знахарь спустил с плеч свой невероятный рюкзак, с которым так и не расставался с самого начала пути, и, удобно оперевшись на него, устремил ясный, терпеливый взгляд в сторону Серега.

Наконец Серый Инквизитор нарушил молчание:

— Ты зря испытываешь мое терпение, Гердон Лориан, — сказал он с тихой угрозой в голосе. — Только из уважения к Владе и к тому, сколько сил она затратила на то, чтобы такой убийца и проходимец, как ты, ходил молодой и здоровый, я не испепелю тебя на месте, — выдержав паузу, Серег добавил: — Советую убраться с глаз моих, пока я не передумал.

«Так, значит…» — вполголоса пробормотал Орион, невольно сжав кулаки… Именно. Тот самый Гердон Лориан — создатель «звездного яда»…

— А-а, привет, Орион, — улыбнулся Гердон, заметив, как изменилось лицо сына звезд… Ничто не помешало бы теперь признать в бессмертном мудреце прежнего кровожадного пирата. Надо быть настоящим сумасшедшим фанатиком, чтобы осмелиться шутить с таким. — Давно не виделись, — как ни в чем не бывало ухмыльнулся Гердон и обратился к Серегу: — Так ты не хочешь ничего знать о панацее? Даже на грани войны?.. Ну же, Серег, — произнес он с издевкой, — если ты сейчас принесешь тысячи Охотничьих и гражданских жизней в жертву собственному самолюбию, мне придется признать, что мой брат прав, и все его хансайдональские бредни — тоже правда!.. Поверь мне, я этого не хочу…

Серег издевку проглотил, и даже положил руку на плечо Ориона — этот успокаивающий жест был призван не дать разгневанному сыну звезд немедленно стереть ненавистного болотника в порошок.

— Покажи, как действует твоя панацея, — предложил Гердону Серый Инквизитор, откинувшись на спинку стула и сплетя пальцы рук, тонкие и длинные, какие всегда выдают мага.

Посерьезнев и оставив свой издевательский тон, Гердон попросил у Таура нож. Получив его, знахарь не без сожаления провел лезвием по безупречно гладкой молодой коже на своем предплечье. Холодная сталь окрасилась алым; вязкие струйки крови побежали вниз, собираясь в ладони и стекая с пальцев на мраморный пол.

Гердон вернул Охотнику нож и потянулся за фляжкой здоровой рукой. Ловко открутив хитрую костяную крышку, он пустил тонкую струйку анока меллеоса прямо в рану. Моментально прекратилось кровотечение; на месте пореза вспух уродливый рубец.

Гердон не опустился до страдальческого крика или даже стона, ничем не выдав свою боль; но по тому, как побагровело его лицо и участилось дыхание, можно было судить, что боль эта — адская. Он стерпел ее, как терпел в свое время пытки сайнаровских палачей.

…Дрожащей рукой — той самой, со свежим шрамом — Гердон Лориан закрутил костяную крышку на фляге, после чего отважно глянул в глаза Серегу.

— Я служу своему миру, а не тебе, — напомнил он гордо. — И не хочу, чтобы смертные люди гибли от ран и болезней. Особенно на войне. И еще… — Гердон прищурил один глаз. — Я тут краем уха слышал, о вашей проблеме с темными… Скажи, Серег, дорого бы ты дал за человека, который чувствует детей тьмы, где бы они ни находились, какое бы обличье ни приняли, и способен сражаться с ними без всякой магии?

— Чего ты хочешь? — мрачно спросил Серег, исподлобья глянув на смертного, так самозабвенно играющего с огнем.

— Я хочу, чтобы у каждого солдата армии Омниса была при себе фляжка с аноком меллеосом, — заявил Гердон. — Это ингредиенты, — он похлопал по боку своего драгоценного рюкзака, — их должно хватить на первое время, пока я налажу производство. Потом я обучу людей, которые добудут еще.

— Это все, что ты требуешь? — холодно осведомился Серый Инквизитор.

— Все, — с достоинством кивнул Гердон.

— Считай, я дал добро, — хмуро согласился Серег, — и что дальше?

— О, а об этом я поговорю с ним, — с этими словами Гердон беззастенчиво ткнул пальцем в сторону сына звезд.

Орион неспешно скрестил на груди руки, не сводя взгляда со знахаря. С гневом он уже справился и внешне был убийственно-спокоен. На самом деле сын звезд уже мысленно видел создателя «звездного яда», чуть не унесшего жизнь его любимой, с криком исчезающим в ослепительно-яркой вспышке Зирорна…

— Поговори с ним, Орион, — велел Серег.

Это был приказ, пусть даже высказанный в мягкой форме, и Ориону пришлось подчиниться.

Поговорить они с Гердоном вышли на балкон, нависавший над непривычно пустой и мрачной улицей: дыхание войны чувствовалось и в Столице…

Гердон облокотился о резные перила и вдохнул городской воздух полной грудью, успев уловить дразнящий аппетит аромат пекарни и смолистый запах сосен Рунного Парка. После болотных испарений этот воздух казался просто чудесным. Лучшего и желать было нельзя…

— Ты за что-то в обиде на меня, Орион? — беспечно поинтересовался Гердон; в голосе его звучало чистое любопытство, ничего более.

— За звездный яд, — бросил в ответ Орион, с откровенной злобой в голосе. Но тут же справился с собой и заговорил ровно: — Ты хотел убить Астэр…

— Я так понял, она жива, — закивал Гердон. — Да, конечно, иначе я был бы уже покойником… или умирал бы медленно, страшной смертью… — он криво усмехнулся. — А злишься ты на меня совершенно зря… С таким же успехом можно злиться на того, кто ковал меч, который тебя ранил. Это глупо.

Я создал этот яд, когда изучал флору и фауну Зеленой Дельты. Много редких растений; море возможностей; безграничная пропасть времени. И, конечно, скука и одиночество… Я припомнил тогда то, что узнал о вашем метаболизме в юности, пока жил в Цитадели, и составил рецепт яда. Без всякой цели: я сделал это просто потому, что мог, — пожав плечами, Гердон справедливо заметил: — Тебе следует винить не меня, Орион. Ты же не винишь кузнеца, ковавшего вражеский меч: ты винишь врага. В твоем случае этот враг — маленький миродержец. Максимилиан. Все вопросы к нему при случае.