Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

— Думаешь, он предчувствует что-то?

— Не знаю… Пожалуй, поговорю с ним лично. Где он сейчас?

— В последний раз мои ученики видели его у моря, на маленьком пляже между Пятым и Шестым Холмами Назаринов. Туда обычно никто не ходит…

Это был одинокий пляж. Мало кто решится одолеть такой крутой спуск, чтобы оказаться на тоненькой полоске белого песка, зажатой меж двух Холмов, где одиночество разбавляет единственная кокосовая пальма… в ее тени и устроился Кангасск Дэлэмэр. Безвольно разбросав руки и ноги, он с тоской глядел на море, неутомимо пересеивающее песок и полирующее ракушки на берегу. Гигантская чаша, полная соленой воды, до сих пор тревожила воображение молодого кулдаганца: тому, кто двадцать лет своей жизни наблюдал свободную воду только в городском фонтане, нелегко притерпеться к морю, и это можно понять.

Было жарко, даже в тени, но за те несколько часов, что Кангасск провел здесь, он так и не решился окунуться в беспокойные изумрудные волны.

Словно посмеиваясь над нерешительным пустынником, недалеко от берега на волнах качались пестрые чайки, кося в его сторону то одним, то другим глазом, чем живо напоминали Кану любопытных драконов. Уловив сходство, он вспомнил об Игнисе и пожалел, что не взял зажигалку с собой. Огнедел скрасил бы ему одиночество…

— Здравствуй, дорогой Ученик! — шутливо и в то же время торжественно произнесла Влада, шагнув из трансволо на белый песок маленького пляжа.

— Привет… — немного растерянно ответил Кан, обернувшись…

Странное чувство охватило его, когда он взглянул на Учителя… Владислава была одета в теплый, насквозь пропыленный ареном и обесцвеченный беспощадным кулдаганским солнцем походный костюм — такие обычно носят Странники. Стеганый плащ свободно лежит на плечах; капюшон откинут — и серый налет ареновой пыли покрывает коротко стриженые волосы… И тяжелые ботинки с рифленой подошвой утонули в мягком Южном песке…

…Именно так выглядела Влада тогда, когда Кангасск впервые встретил ее в оружейной Арен-кастеля. Два года назад никто еще и не думал называть его мастером, и жизнь казалась куда скучнее и проще… Улыбнувшись прошлому, Кан не без гордости отметил, что за поясом у хозяйки Юга до сих пор — тот самый меч, что она купила в тот день; на клинке стоит именной знак мастера Эминдола, но на самом деле это меч работы Кангасска — и Влада тогда выбрала именно его, отнюдь не самый лучший из предложенных…

— Что с тобой, Кан? — спросила Влада, видя его замешательство.

— Ничего. Я просто задумался, — ответил он, улыбнувшись вновь, — и еще вспомнил, как мы встретились в Арен-кастеле…

Владислава понимающе кивнула и ответила улыбкой на улыбку.

— Почему ты тогда выбрала именно этот меч? — спросил Кангасск. Поднявшись на ноги, он теперь старательно стряхивал песок с одежды, словно не желая встретить взгляд Учителя. Что лишний раз доказывало, как важен парню ответ на этот вопрос, заданный нарочито беспечным тоном.

— Он с душой сделан, — Влада ласково погладила рукоять меча. — Это сразу видно… А почему ты спрашиваешь?

— Потому что я его сделал, — Кангасск виновато пожал плечами и посмотрел ей в глаза.

— Значит, я не ошиблась, — радостно подытожила Владислава. — …Я слышала, у тебя что-то случилось, Кан? — спросила она с участием.

— Да… — смущенно развел руками Кангасск. — Меня что-то мучает. Уже несколько дней… Прости, но я… не могу работать сегодня… честное слово, все валится из рук, когда так болит и ноет под сердцем…

— Предчувствие? — Влада вопросительно подняла бровь.

— Похоже на то… — неопределенно пожал плечами Кангасск. — Но я ничего не вижу, как бы ни пытался. Такое ощущение, что мой харуспекс ослеп. Скажи, бывает такое?..

Влада задумалась. Некоторое время она молчала, хмуро глядя туда, где в туманной дымке сливались воедино море и небо…

— Думаю, ему просто запретили видеть, Кан, — сказала она наконец. — У гадальщиков известно такое явление, когда несколько харуспексов способны погасить друг друга, будучи расположены рядом определенным образом. Этим свойством обсидианов пользуются, к примеру, контрабандисты, чтобы скрыть свой товар от боевых магов.

— Хм… насколько я знаю, я единственный носитель открытой лицензии на харуспекс во всем Юге, так что… — он осекся; неожиданная мысль пришла ему в голову. — Я вспомнил: Нэй Каргилл рассказывал, что обсидианы типа «красный глаз» имеют большой радиус действия. Рискну предположить, что такой обсидиан может быть где-то рядом и перекрывает мой.

— Ловко догадался, — похвалила Влада. — Но красный глаз в известном нам Омнисе всего один, и твой Нэй Каргилл даже не представляет, насколько у него большой радиус действия… Сейчас этот обсидиан, Горящий, находится у нашего сына. Похоже, он противостоял твоему харуспексу и раньше: то предчувствие в Башне ведь тоже было слепое?

— Да… — Кан поморщился: черный обсидиан, разогревшись на солнышке, начал жечь ему грудь. — Можно с этим что-нибудь сделать?

— Нет, — решительно сказала Владислава. — Обсидианы — за гранью нашего с Серегом понимания. Но я могу сделать кое-что для тебя самого…

В глазах Кангасска блеснул вдохновенный огонек. Ученик выжидающе смотрел на Учителя, готовый принять любые перемены, лишь бы вырваться наконец из ловушки слепого предчувствия.

— Ты здорово поработал в Юге, Кан, — сказала Влада искренне. — Дальше наши оружейники справятся сами. А тебя я возьму с собой.

— Куда?

— В Кулдаган.

В детстве маленький Кангасск признавался в ненависти к Кулдагану не раз и не два. Беспощадная жара днем; суровый холод ночью; непреклонный культ Прародителей, поставивший крест на его счастье раз и навсегда… Но теперь, готовясь к возвращению на родину, Кан испытывал странное чувство. В нем было много радости и много печали; и, пожалуй, радости было больше.

Облачившись в предложенные Учителем одежды, он стал похож на молодого Странника, а еще понял, отчего короткий переход по пустыне дался ему в свое время так тяжело. Дело было в легкой одежде, какую носят горожане и в какой он по незнанию отправился в путь: она лишь закрывает тело от прямых лучей солнца и не позволяет сильно замерзнуть ночью, пока бродишь по улицам, но по части защиты от настоящих жары и холода не идет ни в какое сравнение с шерстяными штанами, стегаными телогреями и плащами Странников.

…Кангасск возвращался в Кулдаган. Тот самый Кулдаган, в который влюблен был суровый старик Осаро. Кулдаган, о котором говорят пропыленные ареном Странники только на языке мире Ле'Рок… В этот Кулдаган маленький изгой вглядывался часами, сидя на краю городской стены равнодушного, тесного Арен-кастеля. Кулдаган истинный, древний…