Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

Нарратов было девять. Двое — совсем малыши — ковыляли чуть поодаль; похоже, их утомил долгий переход: головы опущены, ноги заплетаются…

Даже когда вся девятка подошла ближе, Кангасск не сумел узнать их: путешествуя по песчаным пустошам, Странники по самые глаза заматывают лицо синарой — шерстяным шарфом, призванным защитить легкие от въедливой пыли, которую вместе с песком поднимает ветер. В лагере, где Странники словно невидимой стеной отгородились от ветра, синар никто не носил. Потому нарратам не составило особого труда узнать Кангасска.

…Сразу несколько молодых голосов прокричали его имя. Трое нарратов — самые нетерпеливые — отделились от группы и припустили бегом, разбрасывая в стороны сыпучий арен. Обступив Кангасска, они дружно сняли синары, открыв солнцу улыбчивые загорелые лица.

— Узнал? — лукаво спросил один.

— Узнал, конечно! — рассмеялся Кангасск.

— Ло-о-оч! — радостно прокричали все трое и заключили старого друга в объятия.

Пока Кангасска дружески трепали и хлопали по спине, он запоздало осознал, что «лоч» означает «ура»…

Подошли остальные нарраты… Кангасск не верил своим глазам: ему всегда казалось, что его учителями были случайные Странники, волей судьбы оказавшиеся в Арен-кастеле; он и представить не мог, что на самом деле все они — одна семья. Невелл и Лиона — первые учителя маленького Кана — оказались братом и сестрой, детьми Осаро. Супругу Невелла — Синну — он встречал в оружейной пару раз, как и мужа Лионы — молчаливого Рауля. Эти двое не приходились Кану учителями и вообще разительно отличались от детей и внуков старика Осаро.

Из всей девятки Кангасск не знал только малышей: Тиор и Лия родились всего несколько лет назад и еще ни разу не были в городе. Что же до трех молодых Странников, которые узнали Кана первыми, то Сенэй и его младшая сестра Киррала оказались детьми Лионы, а Ригон — сыном Невелла… Оставалось только развести руками и потребовать объяснений, но это Кангасск решил отложить на пару часов: сейчас он был просто рад встрече и не хотел омрачать эту радость своей подозрительностью и неуместным любопытством.

В лагере на новоприбывших нарратов смотрели с восхищением, как на героев, а Ученик миродержцев, затесавшийся в их компанию, в глазах простых Странников и вовсе вознесся до заоблачных высот.

Подняв из арена собственный монолитный дом, нарраты расположились на отдых. Среди старых знакомых Кан чувствовал себя своим, и на сердце у него еще никогда не было так легко. Он сидел вместе с молодежью, и пожилые Странники обращались к нему как к сыну. Разговоры шли о чем угодно, только не о войне; то и дело возникало ощущение, что Кулдаган — некая страна, выпавшая из общего хода времени, как часто бывает в столь любимых Дэлэмэром фантастических книжках…

Странница Лиона — первый учитель Кангасска — помнила его еще совсем мальчишкой и теперь увлеченно расспрашивала его о том, как сложилась его жизнь…

Почувствовав подходящий момент, Кан спросил об Осаро. Легкая печаль колыхнула мир, установившийся было в его сердце. Кажется, он уже знал ответ, до того, как тот прозвучал, просто верить себе не хотел…

— Он ушел в арен… — тихо произнесла Киррала.

— Давно?.. — спросил Кангасск, чувствуя, как в горле наливается тяжестью ком.

— Давно, Кангасск, — мягко отозвалась Лиона, сжав его руку.

Больше никто не говорил о смерти Осаро. Кан даже рад был этому: он хотел помнить сурового старика живым. И, честно говоря, не мог представить себе, что он «ушел»…

Через несколько минут разговор увел собеседников далеко от печальной темы и в нем вновь зазвучали радостные нотки. Кан вспомнил, как встретил Сенэя. Им обоим тогда было по четырнадцать лет. Ровесники моментально поссорились и назначили друг другу «встречу» за городом. Побит был Кангасск, конечно же, после чего над нелепостью сражения долго смеялись оба. С тех пор Сенэй не просто сменил гнев на милость: он приходил в Арен-кастель еще трижды, принося своему городскому приятелю-ученику пустынные легенды и делясь боевым опытом; так что Кан бывал бит еще не раз, но уже в учебных целях. Кангасск искренне считал Сенэя другом, не надеясь, что молодой Странник и о нем самом думает так же; просто любому изгою приятно верить, что у него есть друзья, пусть и где-то очень далеко.

— …Я ведь так и не сказал тебе, за что побил тебя в первый раз, — ностальгично улыбнулся Сенэй, скрестив на груди руки.

— Мы же поссорились… — простодушно отмахнулся Кан.

— Я затеял эту ссору специально, — Сенэй покачал головой. — Я очень ревновал тебя к деду. Он только и говорил тогда, что о тебе…

— Что? — Кангасск не поверил, нервно рассмеялся. Он ни за что бы не подумал, что занимал столь большое место в мыслях старика.

— Да, — кивнул Сенэй, посерьезнев. — Ты тоже наррат, как и мы. Дед говорил, что весь арен в пустыне шептал о твоем рождении. И стоило деду увидеть тебя лично, как с тех пор любой разговор заканчивался хотя бы одним упоминанием о тебе. Я был очень… гордый подросток, считал себя центром мира и тому подобное… потому и решил задать тебе трёпку, уж прости… Мне потом стыдно было: когда я почувствовал, что дед был прав…

— Ну дела… — задумчиво протянул Кангасск. — И с чего Осаро решил, что я наррат?..

— Ты можешь видеть будущее, получать ответы на вопросы, которые еще не заданы… — с нежностью произнесла Киррала.

— Это не я, — решительно возразил Кан. Потянув за веревочку, он извлек из-за ворота куртки холодный обсидиан, — это все харуспекс…

Извлеченный на свет, харуспекс встретил несколько хмурых взглядов.

— Ты был нарратом еще до того, как к тебе попал этот камень, — покачал головой Сенэй. В этот момент парень был так похож на Осаро, что Кангасску стало не по себе.

— И поэтому… — он нервно сглотнул. — Ваша семья учила меня?

— Да, — кивнул Сенэй. — Но теперь у тебя есть такой Учитель, о котором можно только мечтать, потому мы тебе больше не нужны.

— Это замечательно, что ты попал к Владе, Кан, — сказала Лиона. — Она Странница и наррат, как и мы, хоть и оставила путь арена очень давно.

— И она друг Локи, — добавил Рауль, ее муж. Молчун, он говорил что-нибудь очень редко, и это придавало его словам особую ценность.

Раньше, сидя на стене Арен-кастеля, Кангасск Дэлэмэр всегда провожал заходящее солнце. Зрелище это неизменно великолепное… Алый свет сочится меж выступов гор Кольца и окрашивает дюны. На вечернем, светло-синем небе уже проступают многочисленные звезды, целые россыпи далеких миров…

Сейчас было далековато до захода солнца, хотя оно начало клониться к кромке гор, закрывающей в Кулдагане горизонт, но самые крупные звезды уже проступили сквозь густую небесную синеву: вдали от городов нечему затмевать настоящее небо…