Ольга Макарова - iii. Камень третий. Дымчатый обсидиан

— Двенадцать… — отрешенно повторил Кангасск. — Сколько… сколько времени я спал?..

— Неполных тринадцать лет…

Еще не веря в произошедшее, Кан посмотрел на Милию. Да, это была его дочь… те же черты, просто копия: кровь Прародителей не перебьешь за каких-то два поколения. От Эдны девочке достались только хрупкая фигурка и голос, нежный и тихий…

Тринадцать лет… он долго молчал, пытаясь переварить услышанное…

— Милия, — Орион обратился к девочке, — твоему папе надо прийти в себя немного. Иди пока к Астэр и остальным, подожди нас…

— Хорошо, дядя Орион, — послушно кивнула Милия и убежала.

Сын звезд с грустной улыбкой посмотрел на Кангасска. После долгого молчания он сказал:

— Тебе тридцать три. Это возраст бессмертного — ты никогда уже не будешь выглядеть старше… — тут взгляд его упал на бесчувственную правую руку Кана. — Аа… — кивнул он. — Бедняга: и тебе досталось этой панацеи Гердона…

— Чего? — не понял Кангасск.

— Это средство такое… — начал объяснять сын звезд, осторожно прощупывая простеньким заклинанием распухшую, болезненно синюю руку. — Ускоряет регенерацию в тысячи раз… правда, побочных эффектов гора, и каждый страшней предыдущего… но без него мы бы войну не выиграли ни за что.

— Война закончилась? — спросил Кан.

— Да, конечно, — отозвался Орион. — Об этом мы поговорим еще… боль чувствуешь? — сказал он, поочередно сжимая неподвижные пальцы правой руки Кангасска.

— Нет… — ответил тот и поспешно спросил: — А где Влада, Серег, Макс?!.

— Ушли, — пожал плечами сын звезд и вздохнул. — В свой мир ушли. Все трое.

— Ясно… — Кангасск опустил голову и повторил: — Ясно…

— Они тебе письмо оставили, прочтешь потом… согнуть руку можешь?.. пальцами пошевелить?..

Кан честно попытался — не вышло — и отрицательно покачал головой.

— Плохо срослась, — с досадой оценил Орион, осторожно отпуская руку и помогая другу встать… — Нарушен отток лимфы, циркуляция крови, иннервация… восстановить можно, но времени уйдет немеряно: работа предстоит ювелирная… — он вздохнул и улыбнулся Кангасску: — А все-таки, как я рад, что ты снова с нами! — сказал сын звезд искренне и похлопал его по плечу. — Пойдем: тебя тут целая делегация встречает…

— Кто?

— Милия, мы с Астэр, тезка мой и трое Странников — твои старые знакомые…

Кан слабо улыбнулся и опустил глаза.

— …Погоди… — вдруг остановился он, указывая себе под ноги; от этого жеста во все стороны прыснули перепуганные желторотые кекули. — Это что, песок? Арен?.. Почему все зеленое?..

— Кулдаган расцвел, — бодро пояснил Орион. — Влада предсказала, что ты проснешься в день, когда расцветет Кулдаган… это предсказание старше тебя самого лет где-то на три тысячи… Ничего, Кан, день-другой — и от этого изобилия ничего не останется. Считай это знаком приветствия.

— Не поверишь, от чего я проснулся… — тихо засмеялся Кан.

— От чего?

— От холода и сырости… в общем, я лежал в огромной холодной луже.

— До сих пор мокрый…

Теперь засмеялись уже оба. Оба бессмертных…

Зеленый ковер, стелющийся по песку, мягко пружинил под ногами. Дождь продолжал крапать.

Орион и Кангасск прошли пешочком вдоль горы, туда, где еще издали виднелся черный с серыми прожилками монолитный дом, выстроенный с истинно нарратским размахом: купола, множество этажей, даже балконы…

Дети звезд ничуть не изменились с того дня, как он их в последний раз видел; и лишь взглянув в глаза Джовибу и трем Странникам, коими оказались Сенэй, Киррала и Ригон, Кангасск по-настоящему осознал, сколько времени прошло… Те, кого он помнил юными, предстали перед ним людьми за тридцать. Особенно тяжело было почему-то свыкнуться с новой внешностью Кирралы, которую Кан помнил хрупкой и гибкой девушкой восемнадцати лет; и странно было подумать, что сейчас у нее, наверное, уже есть свои дети. Возмужавший Сенэй стал еще больше похож на Осаро, даже голосом; к старости его уже, наверное, и вовсе не отличить будет от покойного деда. Ригон отчего-то изменился всех меньше, быть может, оттого, что тогда, тринадцать лет назад выглядел старше своего возраста; сейчас он окреп и посуровел лицом. Что до Ориона Джовиба, то, даже в обычной походной одежде этот малый выглядел бывалым пиратом; длинный белый шрам пересекал щеку и скрывался в густой курчавой бороде; должно быть, вылитый Зига-Зига теперь. Но, когда он на радостях бросился обнимать старого друга, попутно болтая всякую веселую чепуху, Кан тихо рассмеялся: это тот же мальчишка-Орион, и никакое время не властно над его беззаботным нравом.

— Здаррова, Кан!!! — проорал Джовиб во всю глотку; голос его с годами окреп, и теперь бородатый мореход без труда перекричал бы любой шторм или даже тысячу испуганных новобранцев. — Неплохо вздремнул!.. А чего седой-то, как лунь?..

— Седой? — переспросил Кангасск.

Орион Джовиб незамедлительно снял меч с пояса и, на две ладони выдвинув его из ножен, дал другу посмотреть на свое отражение в зеркально отполированной поверхности клинка…

Да, Кан был седой. Белоснежно-седой. Именно: как чистейший снег на горах… ни единого темного волоска. Но волосы ничуть не поредели и все так же смешно торчали во все стороны.

— Почему?.. — спросил он, рассеянно взъерошив рукой снежно-белую шевелюру.

— Похоже на последствие первой стадии передозировки магии, — профессионально заметил Орион, сын звезд, скрестив на груди руки.

Кан понимающе кивнул, вспомнив море, перелившееся через край чаши. Еще бы чуть-чуть — и… лучше об этом не думать…

— Здравствуй, Кангасск! — из дома вышла Астэр, а за ней — Милия.

— Здравствуй, Астэр! — улыбнулся в ответ Кан и робко встретился взглядом с дочерью. Ей-богу, теперь при любом воспоминании о ее матери у Дэлэмэра начинали гореть уши…

— Айда в дом! — Джовиб на радостях сгреб друга в охапку. — Ты, наверно, голодный до ужаса: почти что тринадцать лет не ел ничего!

Кангасск пожал плечами: вообще-то, не голодный нисколько, что странно… но отказываться не стал.

Так начался первый день его новой жизни, в который он услышал первые истории, призванные заполнить тринадцать лет темноты. Надо сказать, информацию ему выдавали очень осторожно, словно он месяц голодавший человек, которого надо поначалу отпаивать бульончиком, дабы он не умер, отведав чего-нибудь посерьезнее с непривычки.

Итак… война длилась семь лет. Из них два года — без магии вообще. Только когда стабилизатор Кангасска восстановился наполовину, магия начала работать, стали возможны первые, пока еще очень слабые заклинания. Но уже это было начало перелома, который должен был проложить путь к победе.

Если вернуться к самому первому дню, то дело было так… Миродержцы отступили под натиском врагов. Даже возвращение Максимилиана не спасло ситуацию. Тогда стиги и шуты опустошили Торгор и, прорвав сопротивление армии Странников и оставив в арене половину своей армии, покинули Кулдаган. На неделю наступило затишье. Перед бурей…