Кирилл Дрой - Колдун. Чужое Сердце

Господа гномы, в отличие от эльфов, отвечали всем канонам. Рост примерно полтора метра, но от этого они не казались дохляками. Наоборот, с такого расстояния я не мог различить, кто из них какого пола. Все шесть фигур обладали широкими плечами, бугрящимися мышцами, жаль не видно лиц, а то не уверен что дамы, пусть даже подгорного народа, стали бы носить бороды. У каждого из шестерки за спиной по секире, или по боевому топору, я как-то в рубящем оружии не разбираюсь. А еще малорослики, несмотря на палящий зной, облачились в походный прикид. Поножи из сверкающей стали, кольчуга из маленьких звеньев, нарукавники, отсюда не видно, но, скорее всего, тоже из стали и шлем. Да я бы уже сварился, а им все нипочем.

Ну а после того как со знакомством с местными разумными было покончено, я уже как раз подошел к стражнику. Этот тип меня так же ни чем не удивил. Плотный доспех, в руках алебарда на поясе боевой нож, кстати, мнение о том, что стража носит мечи это не более чем штамп, созданный благодаря творчеству Дюма. Мечи и арбалеты в своем распоряжении имели только гвардейцы. А на поле брани вообще использовались четырех метровые пики, и когда на тебя смотрит такой ежик, как-то не помашешь даже бастардом. Конечно, многие могут покивать на двуручники, но ими вовсе не срубали по десять врагов за присест. Наоборот, люди, стоявшие в первой линии, умирали почти мгновенно, единицы, из тех, кто по везучее или опытнее проталкивались через плотный заградительный барьер, и, схватив своего железного мутанта за крестовину, кололи вражинам ноги. В случае если строй рассыпался, двуручник отбрасывался, желательно в сторону стоящего напротив противника, выхватывался кинжал с обычным мечом, и смертник старался продать свою жизнь как можно дороже. Во всяком случае, так было на Земле, как бьются здесь, когда за спиной стоят маги, я не имею ни малейшего представления, Добряк очень не охотно делился своими воспоминаниями об участии в войнах. Может здесь все красиво звенят мечами, а в бешенной рубке всегда найдется берсерк с огромным топором или полукровка с двухметровым клинком, но в Европе мечами обладали лишь рыцари и некоторые наемники - слишком дорога, да и навыка требует.

- Кто такой, зачем и откуда? - без тени эмоций протараторил страж, и я его прекрасно понимаю. Весь день стоять под солнцем и проверять приезжих, мда, работка не сахар.

Достав серебряную монетку, я бросил её со словами:

- Первый тост за меня.

Стражник едва заметно кивнул и освободил проход. А с распеканием местной архитектуры я погорячился. Стена хоть и не высокая, но вот ширина... этого не отнимешь. За спиной бедняги меня встретил туннель длинной метров пять. Что-то я не помню, что бы такие пузаны стояли в моем мире. Хотя видел я замков не мало. Начиная от Выборга и заканчивая испанскими вариантами. Проход, освещенный четырьмя факелами, внушал некий трепет перед строителями, вернее перед теми, кто в буквальном смысле, положил свою жизнь в фундамент крепости

Впрочем, стоило мне сделать еще один шаг вперед, как в голову ударил бурный поток, состоящий из звуков, запахов и ощущений. Казалось бы - столица должна замереть, затаиться, до тех пор, пока не стихнет пожар войны, но она всем своим видом показывала, что не готово так просто сдаться. С гордо поднятой головой Сантос сверкал, подобающим тысячелетнему городу, великолепием. Шагая по главному проспекту, я не имел сил отвести взгляда от окружающего меня мира. Аккуратные, одноцветные двух и трехэтажные дома, сменялись торговыми улочками, с присущим им оживлением. Под красными и зелеными навесами стояли лавочники, они наперебой выкрикивали нехитрые стишки и зазывали покупателей. Чуть дальше располагался Старший Торговый квартал, здесь горожанин окунался в совершенно другую среду. Без суеты и дерганий можно было пройти в нужный тебе магазин. Здесь портные снимали мерки с благородных, принимали заказы кузнецы, а на отшибе стояли конюшни, лишь немногим уступавшие Императорским. А в самом центре, если пройти по мощеной улочке еще немного, видны позолоченные крыши дворцов. Сантос, чем-то напоминал Манхэттен. Разве что на огромной площади в центре, утопающей в зелени и свете солнца, здесь стояли самые богатые поместья и, конечно же, Дворец. Говорят, будто он столь огромен, что количество комнат в нем знает лишь престарелый постельничий. А золота и серебра, пылящегося там, хватило бы на покупку земель, по размеру сопоставимых с крупным герцогством. И уже сейчас, находясь за пару кварталов от центра, я уже вижу переливающиеся шпили дворца.

- Посторонись! - крикнул кучер, и мне повезло вовремя отпрыгнуть в сторону.

Засмотревшись, я не заметил, как оказался на своеобразной проезжей части. Я еле успел отскочить в сторону, а за спиной пронеслась карета, запряженная четверкой гнедых. Движение оказалось достаточно оживленным. На дороге то и дело мелькали кареты или всадники, многие со временем пропадали в переулках, но большинство двигалось в сторону центра. Вновь окинув взглядом сие великолепие, я зашагал в сторону нужного дома, стоявшего на Девятой улице. Когда-то учитель заставил меня выучить схемы крупнейших городов мира, а в качестве проверки заставлял чертить их палкой на плацу, но вот в чем загвоздка - когда ветер сдувал часть чертежа, Добряк только пожимал плечами и заставлял начинать с нуля. Демоны, как я его ненавидел в те времена. Так часто бывает, сначала ученик проклинает наставника, а потом хочет отблагодарить, вот только мастера уже нет рядом со своим протеже, и тогда на душе остается такое неприятное, мерзостное ощущение, что ты неблагодарный засранец. У меня такого не возникало, но на мгновение стало неуютно.

Оказавшись на нужной улице, я порылся в мешке и выудил маленький кожаный мешочек, неприятно хрустевший и покрытый коркой засохшей крови. За ним на свет явился пакет с бумагами и на этом официальные приготовления были закончены, теперь осталось только осмотреться. Дом, в котором спрятался заказчик, оказался нелепой одноэтажной хибарой, сараем, если уж говорить не приукрашивая. Скорее всего черного входа нет, это плюс, четыре окна - минус, накрыть я сумею лишь два, максимум три, а значит у нанимателя будет лазейка для отхода. Достав из сумки смазанные ядом иглы, подготовленные во время бега, я заныкал их по карманам, на поясе закрепил шест листовидных метательных ножей. В голенища приватизированных на балу сапог закинул специальные топорики, благодаря своей конструкции они могли спокойно ломать хлипкие мечи. Еще раз осмотревшись и не найдя на узкой улице следов городского патруля, я с пинка открыл калитку и оказался во дворике.

Некогда здесь был аккуратный садик, но сейчас все поросло сорняками, а трава вздымалась чуть ли не до пряжки. Каждый шаг приходилось контролировать и перемещаться, так, что бы ни одна травинка не качнулась, а ветер всегда бил в лицо. Наконец я встал на крыльцо, петли оказались хорошо смазанными, что ж, это хорошо для меня и плохо для заказчика. Осторожно открывая дверь, я ожидал увидеть все что угодно, и был готов к любой неприятности, ну, почти... В темной зале, за круглым столом сидел некто, завернутый в плащ, лица я не видел, но ощущения подсказывали что все таки это мужчина