Дмитрий Минаев - Маленькая Миледи (СИ)

Как я ощутила на собственной шкуре, политическая жизнь Левора… если так можно назвать все те интриги и заговоры, в которые поневоле меня втянули… кипит, как вода в котле. Ни минуты покоя.

А что касается многочисленных Мооронов, которые плодились, как тараканы, то, как выяснилось, сажать на все хлебные места своих родственников — не самый лучший выбор. Если они и были лояльны к отцу, то это вовсе не значит, что они так же будут относиться и к его сыну. Наоборот, слова им не скажи, чуть что, лезут с наставлениями. А какому королю это понравиться, правы его оппоненты или нет?

В общем, если сначала Моороны поддерживали королевскую власть… всё-таки, как ни крути, — родная кровь… то по прошествии определённого времени, когда их стало слишком много, а хлебных мест не прибавилось, их поголовье стало не просто обузой, а смертельной опасностью для правящей династии. Да и силу к тому времени они успели набрать нешуточную — больше половины дворян было за них. С одними они были в родстве, с другими — в свойстве. Кто же не желает породниться с королевскими родственниками.

В отличие от них Майроны помногу детей иметь не могли. Появился наследник престола и хватит. А то будет у короля два сына, как после этого делить королевство? Это только в сказке какому-нибудь Иванушке-дурачку выпадает счастье: красавица девица и полцарства впридачу. В жизни никто из монархов так не поступает. Ну если только Карл Великий. Разделил свою империю между сыновьями, и Франция с Германией за Лотарингию (которую они отняли у Италии) тыщу лет воюют.

Так что волей-неволей придётся всё отдать старшему, не рвать же страну на части. А как к этому отнесётся младший? Который был сыном короля, а стал никем — ни кола, ни двора.

Один пример Филиппа Эгалитэ чего стоит.

Да-а, а тут не знаешь, куда Мооронов девать, тогда к чему плодить проблемы, в прямом и переносном смысле этого слова? Принцессу ещё можно пристроить в хорошие руки, выдав замуж за наследника какого-нибудь лаэра. И союзника своего поддержать и власть укрепить. А сына куда?

Не случайно у турок-османов пришедший к власти султан резал всех братьев вместе с их отпрысками мужского пола, а жён и матерей — в Башню Забвения.

Ну тут в Леворе, может, и средневековье, но до такой дикости ещё не дошли. Будем надеяться, и не дойдут никогда.

Но, как говориться, каждая медаль имеет и оборотную сторону. Вот наш король, после того, как его четырнадцатилетний сын Инзальг в прошлом году погиб на охоте вместе с сыном нирта Ледяной реки, вообще остался без наследников. Была ещё дочь Ариэнн, старше меня на год, слишком дорогой ценой доставшаяся королевской чете. Королева умерла при родах, своей смертью заплатив за жизнь ребёнка. Вот только жертва, похоже, оказалась напрасной. Девочка постоянно болела, а по королевству ползли умело распространяемые слухи о том, что весь род Майронов окончательно выродился и ему на смену должен прийти другой. Тогда непременно вот там потекут молочные реки, а вот тут будут стоять кисельные берега, а само королевство достигнет подлинного величия. Ну кто бы в этом сомневался? Сможете угадать с трёх раз, кто будет этими благодетелями? Вот и я о том же.

Был, правда, у Его Величества уже взрослый сын-бастард, плод его безумной юношеской любви. Но какие у того были права на престол? Весьма и весьма призрачные. Но это уже совсем другая история.

А пока, вернёмся-ка мы обратно в зал заседаний, который оставили, когда на сцену выполз ещё один представитель рода Мооронов, век бы их не видеть.

— Дознаватель Шаль нагло врал в присутствии десятков свидетелей, когда на суде в Омморе, заявил, что не брал у меня вот этого кольца, — я вытянула вперёд левую руку, демонстрируя украшение.

— Я просто не понял, о чём речь, — вскинулся тощий, не удержавшись и пригладив ладонью свои волосы.

— Но сейчас то вы всё понимаете?

— Да, — следует кивок головой.

— Вы хорошо помните тот день, когда произошёл суд?

Новый кивок.

— И то, как накануне меня привели на допрос в пыточную?

Опять кивок.

— Э-э, какая пыточная?! — взвился Главный королевский судья. Видать дедуля был действительно не в курсе «шалостей» дознавателей. Его сосед Главный королевский обвинитель что-то горячо зашептал ему на ухо. Эк, как его проняло, даже руками взмахнул пару раз. Король тоже подался вперёд.

— Но он же не знал, что вы благородного происхождения, — неуклюже попытался выгородить коллегу нэд Нортелл.

— Стало быть, это ваша обычная практика? Хватать девушку и тащить её в пыточную.

— Так вот почему никак не может прийти в себя дочь нэда Таррина! — выкрикнул с верхнего ряда зрителей какой-то дворянин.

— Туэр Эгертар, вы не в трактире, ещё один выкрик и вас выведут из зала! — попытался призвать к порядку возмутителя спокойствия нирт Старой Северной башни.

— Выводите, но я всем расскажу, как вы издеваетесь над несчастными детьми!

— Тихо! — послышался властный окрик Его Величества, — Объявляю заседание суда закрытым!

И вот, я, как нашкодившая школьница в кабинете директора, стою пред светлыми очами Его Королевского Величества. Ореливор Третий изволит хмуриться. Правильно. Что ему в пляс пуститься от моей выходки. И без меня тут полно возмутителей спокойствия. Только и мне надо как-то выплыть на берег. А то в этой мутной воде с акулами-каракулами и не поймёшь: где свои, где чужие.

Король не один, рядом с ним за столом восседают лаэр Восточного хребта и туэр Нового моста. Прям педсовет какой-то.

— Нэда Олиенн, вам никто не говорил, что призывы к мятежу караются смертью?

— Никакого призыва не было, — надеюсь, мои слова звучат внятно, и голос не дрожит.

А король? Упаси нас Создатель от монаршего гнева. Надеюсь, он просто решил меня пожурить. По-семейному так сказать, в воспитательных целях. Иначе бы тут сидели совсем другие люди.

— А как тогда назвать вашу выходку? Теперь туэр Эгертар разнесёт по городу, что дознаватели пытают несчастных детей. А той девице было семнадцать, и она занималась чёрной магией. Приворотное зелье ей, видите ли, понадобилось. Молчите?

— А чтобы вы сказали, если б на её месте была ваша дочь?

Господи, что я несу. Взор короля темнеет, глаза сверкают, черты заостряются. Что сейчас будет. Холодок бежит по спине, мне действительно страшно.

— Я лишь хотела, чтобы восторжествовала справедливость, — надеюсь, моё блеяние всё ещё похоже на человеческий голос, — Защитники крепости У-Серебряной-реки ни живые, ни мёртвые не заслужили тех гнусностей, что прозвучали от обвинителей.

— Вы в этом уверены?

— Да, я там была, а их — не было, — голос звучит твёрже, — Не будь мой отец ранен, он сумел бы достойно ответить клеветникам.