О'Санчес - Пенталогия «Хвак»

— Ваша милость не будет есть?

— Что… а… буду, буду, просто я задумался немножко. Заботы, будь они неладны… Что там слышно в большом мире?

— Ничего особенного, ваша милость, все обнаковенно. А только сейчас вашу милость позовут к Самому.

— С чего ты взял?

— Из Шатра все поразбежалися. Стало быть, либо созерцание у него, либо еще что. А только ведь какие созерцания перед полуднем? Не бывает таких созерцаний. Да и конвой сюда на рысях бежит. А конвой-то пеший! Тут и в храм не ходи — за вами от него прислато.

— Пару раз хоть куснуть успею. Холодна каша!

— Так ить — остыла, пока вы над нею думу думали! Я горяченькую с котла нес, в куфайку укутамши.

— Да? Ну, на тогда кругель. Это не подкуп, бери, ты же сначала все сказал, а не потом, не за деньги.

— Премного благодарим, ваша милость. Чтобы вам удачи, чтобы жить еще и жить…

— Хм… Я тоже на это надеюсь.

— Рыцарь Керси Талои, сударь?

— Да, я.

— Соблаговолите привести в порядок камзол, портки, сапоги, прическу, манеры и следуйте с нами. Его высокопревосходительство ждет вас.

— Один?

Лаббори Вэй, старший сегодняшнего караула, промолчал в ответ, да и Керси задал вопрос так, на удачу, не надеясь на отклик…

— Я готов.

Его высокопревосходительство Когори Тумару завтракал поздно, самым последним во всем войске, и когда Керси Талои ввели к нему в шатер, глава имперского сыска находился в середине этого восхитительного провиант-желудочного приключения. Толстые пальцы его блестели от жира, лоснились губы и щеки, по жаркому загривку под темную рубаху сбегал обильный пот. Когори Тумару кивком ответил начальнику караула, точно таким же кивком подтвердил, что услышал приветствие арестованного рыцаря, затем достал платок, размером без малого в плащ, и тщательно обтер с себя жир и пот.

— Вот так и вся жизнь: даже поесть без помех не дадут. — Очередным кивком выдворил караульных из шатра и уперся скучающим взором в Керси. — Докладывай.

У Керси язык отнялся. Ну и — как быть? Если бы его высокопревосходительство пошел бы в наступление, взялся бы кричать, стыдить, винить, угрожать — тогда бы Керси нашелся с ответными возражениями, а сейчас? О чем докладывать? Может быть, так и спросить его: о чем, мол, докладывать? Нет, это бы выглядело неумной и наглой выходкой, сие не годится. И молчать нельзя, и сказать как бы нечего. Наверняка старый цуцырь нарочно все подгадал, уж кто-то — а глава имперского сыска умеет разговоры выстраивать.

— Виноват, ваша светлость.

— Виноватых казнят. — И замолчал герцог. А глаза такие скучные тусклые, словно бы и не полыхали только что алчным огнем над обгладываемым окороком.

Молчит и Керси, в то время как душа его подвывает от ужаса и умоляет, склоняет хоть к каким-либо объяснениям…

— Язык проглотил? Ну, что ж… Тогда и суда не надобно, и так все ясно. Тогда, как говорится, по законам военных времен, я, главнокомандующий имперскими си…

— Дозвольте слово молвить, ваша светлость?

— Перебивать старших нехорошо, грех: ведь я уже совсем было настроился приговор объявить. Ладно, молви, рыцарь. Надеюсь, ты хорошо все обдумал. Молви и помни: кол тебе, конечно же, в любом случае не грозит, однако и на повышение в чине рассчитывать не советую. Две рыцарские головы за одно утро — оно, конечно же, непростительный расход, тем не менее, государь милостив, он умеет прощать справедливых, таких как я.

— Дуэль имела место быть, ваша светлость, это да. Но зова к завтраку еще не было и…

Керси решил, что в этом месте не лишним будет сделать паузу, но он опять не учел хитромудрой опытности Когори Тумару: тот и не подумал прерывать возникшее молчание, тупо изучал крючки на камзоле юного рыцаря. — …вот.

— Что — вот?

— Ну… как бы присягу мы с Ломнери не нарушали…

— «Как бы присягу»! Мерзавцы! — Когори Тумару наконец-то прорвало. Юноша оказался выдержан и хитер, такого рановато казнить, надо попробовать подобраться к его тайне с другого боку. Когори Тумару побагровел от ярости, рука его пошарила слепо и вместо платка уцепила хлебный ломоть, который немедленно прыгнул в разверстую пасть. Брань стала чуть глуше и невнятнее. — Молокососы! За одно это «как бы присяга» хорошо бы вас обоих вздернуть на первом же суку! Даром, что у вас одна шея на двоих осталась! Горули безмозглые, теребень будуарная, сопляки!

В сердце юного рыцаря постепенно возвращалось тепло, а само оно медленно, толчками, поднималось из низин живота на место, где ему и положено быть. Кричит — значит, добреет, авось и не…

— Следы заметал? Его высочество покрываешь? — Всесильный вельможа вдруг вновь стал ровен и спокоен, на толстых устах улыбка, в глазах мороз.

— Ч-что?..

— Я говорю, хитрец, что ты допустил в своих расчетах одну маленькую ошибку. Я, чтобы время попусту не веять, даже и ждать не буду, пока ты спросишь — какую. Ты полагаешь, что выполняя поручение его Высочества, всегда успеешь сослаться на него и спрятаться под нерушимую защиту наследника престола? Не так ли? «Во имя Империи» — что-нибудь такое, да?

— Й-я… не вполне…

— Молчать. И его Высочество, надеясь на величину своего положения, допустил ошибку… Сейчас скажу в чем именно. Мы в походе, в простом служебном походе. Но значение сего похода таково, что в итоге… На кону у нас ныне стоит нечто гораздо более важное, нежели твоя жизнь, сударь Керси, моя жизнь, жизни его Высочества, жизни Его Величества, а также судьбы династии и трона! Да-да, ты не ослышался, дуэлянт обкаканный! Слыхал сказки-байки про конец света?

— Про Морево? Да.

— Вот, мы как бы… отставить это дурацкое «как бы»! Вполне возможно, что мы находимся на самом краю бытия, а Морево уже стоит на пороге. Не знаю, что может здесь предпринять тщедушное человечество, однако, оно, с моем лице, пойдет на любые меры, которые сочтет нужным. Полномочия, данные мне государем на время похода предельно велики, они таковы, что я могу не брать в расчет гнева его Высочества. Тебя на плаху — ему мои сокрушенные соболезнования и оправдания. Поскольку с главным делом ты, судя по всему, справился, у его Высочества не будет особых причин злопамятствовать. Понимаешь, да?

Керси кивнул: он с быстротою молнии взвесил и оценил всю строгую и простую справедливость услышанных слов. Его Высочество непременно вздохнет, огорчится, но, как истинный человек дела, не позволит себе долго оставаться без шустрых и ловких подручных… найдет себе новых любимцев, не осерчав на отцовских друзей. Такими как Когори Тумару не бросаются.

— Это, сударь Керси, в том счастливом случае, коли удастся Морево предотвратить, либо справиться с ним. Понимаешь, да? В противном же случае ни с кого никакого спросу не будет.

Керси опять кивнул, но на этот раз уже чуть ли ни с просьбой в мальчишеских глазах: очень уж ему хотелось узнать что-нибудь о Мореве.