О'Санчес - Пенталогия «Хвак»

— В наших изнеженных краях, Керси, все не так сурово и прямо, как у вас в уделе, больше внимания уделяется всяким-разным хитрым приспособлениям, чуть меньше — боевой выучке и непосредственным столкновениям… Но охота — есть охота, сегодня нам предстоит «проредить», по выражению моего брата, количество церапторов на просторах нашего удела, а точнее — в Горячем урочище: именно там они спасаются от холода осенних ночей. Когда еще подбавит холодов — церапторы снимутся и уйдут на север, в тепле зимовать, а пока они здесь.

— Любопытно. В нашей местности церапторов просто нет. Или почти нет, я к примеру, до приезда в столицу, только изображения их видел, на гобеленах, в книгах… Еще у его светлости есть кошма, из церапторов выделана, — вспомнил вдруг Керси. — Ну, у маркиза Хоггроги.

— Холодно чересчур в ваших краях, по крайней мере — для ящеров. Охота, по нашим местным обычаям, называется: «На теленочка». Выезжаем на место, по основному пути следует приманка, вернее, повозка с приманкой, а мы с тобою будем следовать чуть в стороне, с боков. У церапторов отличный слух и приличное обоняние: они должны почуять, как пахнет, а главное кричит, визжит наша приманка, а почуяв — припожалуют. Мы их берем стрелами, а если повезет — то и мечами, секирами, швыряльными ножами — чем придется.

— О-у-у! Ура! И стрелами, и вручную — вот это по мне! Погоди, а… Вот повозка, вот клетка, а где сам теленочек??? Не будешь же ты утверждать, что…

— Буду. Непременно буду. То, что ты видишь — он и есть. Теленок, как таковой, в нашей охоте ненадежен: в самый ответственный миг перестанет хныкать — и как его заставить? Иное дело — горуля: вот кто мастер визжать на всю округу! Погоди… Керг! Созрел горуля?

— Да, ваше сиятельство! Сутки не жравши! Да мы еще, извиняюсь, от вашего Гвоздика запах ему в повозку подложили — будет выть так, что в Океании услышат.

— Понял? Нашим теленочком будет горуль, горуля — по-местному. Но ты просто не представляешь, каких трудов мне стоило объяснить Гвоздику, что главный ловчий здесь не он, что люди устраивают охоту «На теленочка» для себя, а не для него. Уж я его и за уши таскал, и стыдил при всех обидными словами — не понимает, вернее, не желает понимать! Но, в конце концов — втолковал: теперь он терпеливо ждет, пока мы вдоволь поохотимся, а уж потом я ему волю даю. Да сам увидишь. Э-ге-гейййй! Керг, начали!

Повозка, влекомая двумя лошадьми, взяла резво. Вместо колес были установлены салазки, обильно смазанные топленым жиром, добытым с брюха лугового медведя. Лошади, нещадно подгоняемые плетью возницы, ржали, голодный горуля жалобно выл на всю вселенную, полозья визжали, то и дело выскакивая из травяной колеи на каменные участки пути — было очень весело. Егеря-подручные делали все как надо, со тщанием, даже запахи были нарочно усилены: за повозкою влачились намертво прикрепленные мешки, пропитанные коровьим дерьмом и кусками полусгнившего мяса… Церапторы очень любят живую плоть, но отнюдь не брезгуют и падалью. Была небольшая опасность для охоты, могущая сбить всю забаву: если вдруг на след встанут медведи… Да не должны бы: во-первых, это не их угодья, им тут добычи мало, а во-вторых — осень, луговые медведи нагуляли большую часть жира и добирают к зимовке оставшееся, но уже без прежней неутомимости… Пещерных же медведей, горных, которые круглый год бодрствуют, отродясь не бывало в этих краях…

Далеко впереди повозки с приманкой, чтобы не мешать самой охоте, скакали слуги, полный десяток хорошо вооруженных и опытных охотников — мало ли чего… Рядом с повозкой, по обе стороны ее, держались Докари и Керси, у каждого за спиной меч, на боку секира, поперек седла, но наискось, чтобы ветки не цеплять, длинный лук, чуть ниже седла у стремени — колчан, наполненный стрелами, небо задернуто облаками — ничто не ослепит, прицелиться не помешает… Где вы, церапторы?.. Ну же!..

И вдруг послышалось уханье, вой не вой… резкое, визгливое…

— Слышишь, Керси? Заквакали!

— А?.. Что, Кари?..

— Взяли, говорю, наш след! Разбегаемся! — Докари Та-Микол дал знак рукой, и оба юных рыцаря разъехались по сторонам, локтей на тридцать-сорок от повозки, так, чтобы скакать на одной скорости, но чуть впереди ее, ибо при стрельбе надобно исключить все возможные случайности, то есть, чтобы друг друга не поранить, и чтобы повозка с возницею не попала под перекрестный полив стрелами.

Никому не дано угадать заранее — какова в количестве будет стая нападающих, насколько они будут опытны и проворны, поэтому возница обряжен в длинный, очень прочный и толстый тулуп — воротник до макушки, а под тулупом кольчуга, под руками, в повозке, две секиры, да клевец, да кечень… Церапторы народ холоднокровный, но очень уж боевой, никакая предосторожность лишнею не будет.

Гвоздик веселым махом несся впереди своего хозяина, в локтях десяти от него: хозяин твердо пообещал, так что он успеет еще поохотиться, а пока пусть Черника в очередной раз усвоит — кто настоящий вожак! Меж тем, кобылу Чернику совершенно не волновали вопросы главенства в их маленькой домашней стае: вожак — он сверху, в седле сидит, он знает, что делает, наше дело скакать и радоваться жизни, а то уж так эта конюшня прискучила! Главное — об камни не споткнуться, иначе будет не до радости.

Мерзкое кваканье, между тем, быстро приближалось, и вот, когда Керси в очередной раз обернулся, его глазам открылось жуткое и вместе с тем волнующее зрелище: огромная стая церапторов сбилась в довольно узкую буро-зеленую ленту и стремительно приближается к повозке. Им бы рассыпаться в беге на широкую облавную «метлу», во сто крат более опасную — нежели вот это вот безобразие, в которое и целиться не надобно… Нет, каждая особь не желает уходить от колеи, где запах добычи наиболее силен… Жадность, глупость. Двести локтей… сто пятьдесят… сто… Кари, ну что же ты… не видишь, что ли…

— Керси, даваййй!!!

И зашелестели стрелы! Одна за другой, одна за другой! У стрел Докари оперенье зеленое, а у стрел Керси — черное, чтобы потом не перепутать. Никакого яда — только меткость! Первая же зеленая стрела угодила в красный раздутый зоб вожаку-цераптору, есть почин! Подстреленные церапторы кубарем вылетают в сторону от дороги, но другие как ни в чем не бывало продолжают бег. Покуда они преследовали повозку не глядя, по следу, чешуйчатые хвосты их были загнуты вверх, за спины, почти на манер скорпионьих, а ныне толстые коренья хвостов расправлены и летят над землею ровно, не хуже стрел, чтобы скорости бега не мешать, за камни и ветки не цепляться. Бегут церапторы на задних лапах, вытянув морды к добыче поближе, передними короткими лапами изредка толкаясь от встречных камней, только чтобы равновесие сохранить… Керси и Докари стреляют очень проворно, выбивают из погони передних, дабы держать расстояние между голодными тварями и повозкой, однако церапторов слишком много, ума у них очень мало, и повозку они вот-вот настигнут… Докари Та-Микол безошибочным чутьем воина ощутил: пора! Да, пора, и Керси чует это не хуже своего друга, даже объяснять ничего не надобно… Однако же в охоте порядки строгие, почти как на войне: охоту всегда один ведет, а не по двое, по трое распоряжаются…