Грегори Киз - Духи Великой Реки

Нет, такое не должно повториться. На сей раз она сама найдет выход.

Но какой выход? Разве сможет она выжить здесь, в пустыне Менг, без помощи кочевников или Перкара?

Нечего и надеяться.

Сможет ли она вновь вынести присутствие Братца Коня? В этом тоже Хизи испытывала сомнения.

Неожиданно она поняла, что выбора у нее может и не оказаться. Новые звуки заглушили тихую грустную песнь ветра в скалах. Глухие удары копыт, позвякивание медных колокольчиков, голоса с каждой секундой звучали все ближе. Хизи неохотно открыла глаза и огляделась. Что делать, если перед ней окажется Братец Конь? Он ведь должен знать, что она видела его истинную сущность. Или он намеренно допустил это?

Что ж, она встретит его лицом к лицу. Если ее ждет смерть, она умрет. И умрет без слез и мольбы о пощаде. Она — Хизи, дочь императора Нола, когда-то обладавшая достаточным могуществом, чтобы земля содрогалась у нее под ногами. Не старику, одержимому демонами, заставить ее склонить голову.

И все же Хизи дрожала, поднимаясь на ноги и поворачиваясь на стук копыт.

В каньон въехали два всадника. Ни один из них не был Братцем Конем. Они оказались кочевниками, одетыми в бекгай — длинные черные кафтаны с разрезами для езды верхом — и широкие замшевые штаны. Под кафтанами виднелись лакированные доспехи, и оба всадника были вооружены луками. Хизи поняла, что они едут по ее следам и уже увидели ее.

Когда менги приблизились, Хизи не узнала лиц: это не были воины Братца Коня. Неудивительно — со времени начала бенчина вокруг больше чужаков, чем знакомых ей жителей деревни. Хизи обеспокоило другое: на обоих всадниках красовались стальные шлемы с выкрашенными в красный цвет лошадиными хвостами на остриях. Девочка вспомнила: это означает, что племя с кем-то воюет. Хизи огляделась в поисках убежища, но спрятаться оказалось негде — скалы слишком отвесные, чтобы на них взобраться, по крайней мере ей, и никаких пещер или расселин, куда можно было бы заползти. Оставалось только следить за менгами, стараясь прочесть их намерения по выражению лиц.

Когда всадники приблизились, оба опустили луки, а потом и спрятали их в нарядно расшитые чехлы; при этом они, однако, по очереди внимательно следили за Хизи, словно она была змея или другое опасное животное.

Показав, что не собираются пускать в дело оружие, менги направили коней туда, где стояла Хизи; та не знала, как полагается себя вести в подобных случаях, и просто смотрела на них.

— Дуунужо, шигиндейе? — тихо спросил один из воинов. — С тобой все в порядке, сестрица? — Он говорил со странным акцентом, не похожим на выговор Братца Коня, но все же Хизи могла его понять. Теперь, когда он оказался рядом, узкое лицо его не казалось таким свирепым, как издали; глаза воина были светло-карие, отливающие зеленью, — не черные, как у самой Хизи и тех менгов, кого она знала. Воин был совсем молод, лет пятнадцати. Его коренастый спутник выглядел его ровесником, хотя обладал более типичными для кочевника чертами.

— Гаашужо, — ответила Хизи. — Все хорошо.

Воин кивнул, но на его лице отразилось недоумение, когда он услышал ее выговор. На мгновение юноша опустил глаза, словно прикидывая, как высказать то, что пришло ему в голову.

— Ты не из менгов, — решился он наконец.

— Нет, — ответила Хизи. — Нет, но обо мне заботится Южный клан. — Братец Конь учил ее обязательно сообщать об этом любым незнакомцам, которых случится встретить.

— Так это она и есть! — прошипел второй, но первый поднял руку, заставив его умолкнуть.

— Мои родичи зовут меня Мох — за цвет глаз, — сказал он. — А мое боевое имя — Натягивающий Лук. Можешь, если хочешь, называть меня Мох. Моего брата зовут Чуузек.

— Эй! — вскинулся тот, и Хизи стала гадать: недоволен ли он потому, что его имя стало известно чужой девочке, или смущен, потому что «Чуузек» означает «Тот, кто все время икает».

— Меня зовут Хизи, — ответила она: вежливость требовала назвать себя, если собеседник сообщал свое имя. — Вы приехали сюда на бенчин?

— Отчасти, — сообщил Мох. — Мы из клана Четырех Елей. — Он подчеркнул эти слова, и Хизи подумала, что для других менгов это, наверное, имеет особое значение; сама она его не уловила, но кивнула, словно поняла. Мох некоторое время бесстрастно смотрел на нее, потом откашлялся. — Ну, — протянул он, — позволь нам отвезти тебя обратно в деревню. Отсюда путь неблизкий.

— Нет, благодарю тебя, — ответила Хизи. — Я должна встретиться здесь со своим спутником.

— Вот как, — пробормотал Мох. Чуузек осмотрел каньон — то ли недоверчиво, то ли с опаской — и недовольно заворчал.

«Что-то неладно», — подумала Хизи. Эти двое вели себя странно, странно даже для менгов. Может быть, дело в том, что она чужестранка, но ведь прошипел же Чуузек почему-то: «Так это она и есть». Хизи сильно встревожилась; как было бы хорошо, если бы воины отправились своей дорогой… Мох казался вполне дружелюбным, даже заботливым, но ведь так же вел себя когда-то Йэн, пытавшийся убить Хизи.

— Пожалуй, — извиняющимся тоном сказал Мох, — я все же буду настаивать. Не годится оставлять тебя здесь одну в скалах. Твой спутник менг?

— Да.

— Тогда он легко найдет дорогу домой.

— Он будет беспокоиться, не случилось ли со мной беды.

— Если он менг, — фыркнул Чуузек, — он с легкостью прочтет следы.

Хизи смотрела на них, нахмурив брови. Ей были видны рукояти мечей, привязанных к седлам. Чуузек взялся за свой клинок, но руки Мха спокойно лежали на шее коня.

— У вас боевая одежда, — сказала Хизи. — Откуда мне знать, что вы задумали.

— Это так, — согласился Мох. — Мы воюем, но не с тобой. Впрочем, я могу захватить тебя в плен, если это единственный способ доставить тебя в деревню.

— И все же я отказываюсь.

Чуузек злобно оскалил зубы; Хизи поняла, что он пришел в ярость. Мох же казался смущенным.

— Я предпочел бы, чтобы ты согласилась… — начал он, но в это время раздался стук копыт еще одного коня.

Хизи перевела взгляд на вновь прибывшего; это оказался Братец Конь верхом на лошади; позади в сотне шагов трусил Хин. На секунду девочке показалось, что всего этого ей не вынести — чужак, которого она знает, незнакомые чужаки…

В окружении чудовищ.

Нужно следить за ними. Нужно притвориться, что ей безразлично, какая судьба ее ждет. Это было не так уж трудно.

— Привет! — крикнул Братец Конь. — Как дела у моих племянников из клана Четырех Елей?

Мох повернулся в седле, потом соскочил на землю — в знак великого уважения. Чуузек, поколебавшись, спешился тоже, что-то ворча себе под нос.

— У нас все хорошо, дедушка, — ответил Мох. — Мы как раз пытались убедить эту маленькую птичку, что снег под открытым небом — неподходящее место для нее в сумерки.