Абрахам Меррит - Лик в бездне

Вокруг толпились человеко-ящеры, сотня, может быть, даже больше. Восемь тварей несли Грейдона, подняв его над головами на предплечьях и ладонях. В жутком этом свете их жесткая кожа тускло отливала оранжевым. Чешуйчатые алые гребни, пересекающие их черепа рептилий, выглядели в этом свете как ядовито-багровые. Пронзительно шипя друг другу, человеко-ящеры мягко шагали по желтому песку.

Грейдон лежал на спине, и усилие, которого требовал поворот головы, причиняло боль. Он посмотрел вверх.

Потолка он не увидел, ничего не увидел, кроме мрака ржавого цвета. Постепенно свет делался менее тусклым. Внезапно шипение человеко-ящеров сделалось громче, продолжительнее.

Откуда-то издалека впереди донеслось ответное шипение.

Скорость человеко-ящеров резко возросла.

Красный свет вдруг стал гораздо менее смутным. Те, кто несли его, остановились, опустили его и поставили на ноги.

Изогнутые когти просунулись под связывающие его ремни и сорвали их. Грейдон размял сведенные судорогой руки и ноги и осмотрелся.

Шагах в ста впереди виднелся огромный щит черного камня. Он был полукруглый и по форме походил на раковину, из тех, которые встречаются на мелководье. Вся поверхность его была пробуравлена и изрезана, образуя тонкий узор, по которому бежали странные рисунки и неизвестные символы.

Близко к центру щита стоял агатовый, странно знакомый трон. У Грейдона даже закололо в голове. Он вдруг осознал, что это точный двойник сапфирового трона Повелителя над Повелителями во Дворце. Щит и трон находились на возвышении в несколько футов над полом.

К возвышению вел широкий скат. Между троном и тем местом, где находился скат, стояла огромная чаша. Ее основание было врезано в камень. Грейдон подумал, что она похожа на сверхъестественных размеров купель, созданную для детей-гигантов. От боковин изогнутого щита отходило что-то, что на таком расстоянии казалось низкой каменной скамьей.

Черный трон был пуст, и пусто было возвышение. Были ли они пустыми?

Он обшарил их глазами. Разумеется, они были пусты. Затем Грейдон почувствовал, что из каждого дюйма возвышения, из щита что-то… кто-то смотрит на него, измеряет его и взвешивает, что-то злое, что-то невообразимо злое, похожее на силу, которая устремилась на него от Лика в бездне.

Сделав сознательное усилие, он повернулся спиной к возвышению и посмотрел на толпу человеко-ящеров. Их были сотни, выстроившихся правильными рядами.

Они стояли молча, красные глаза направлены на Грейдона. Они стояли так близко друг к другу, что, казалось, их злые гребни создавали фантастический ковер. Среди них были женщины-ящеры и дети. Он уставился на них. Маленькие существа, похожие на детей-демонов. Маленькие глазки поблескивали, словно фонарики домовых.

Он поглядел направо, налево. Насколько можно было различить, пещера представляла собой круг, вероятно, полмили в диаметре. Яркий свет, в котором стоял Грейдон, там обрывался, гранича с ржаво-красным мраком. По правую сторону к границе мрака протянулись гладкие желтые пески.

Слева был сад. Сад зла!

По полу пещеры запуганно-изогнутыми петлями бежал узкий поток. Он был темно-красный. По берегам росли большие красные лилии, на которых были пятна налета ядовитой зелени.

Цветы орхидеи угрюмого багрового цвета были испещрены отвратительными злыми прожилками, уродливые розы, грязные заросли чего-то еще.

На ветвях изогнутых деревьев висели белые, как пораженные проказой, фрукты сердцевидной формы. Лужайки заросли растениями с мясистыми листьями. По краям их медленно стекали блестящие капли какого-то отвратительного сока.

Легкий ветерок закружился водоворотами вокруг Грейдона. Он донес смешанные запахи этого странного сада, запахи зла. Грейдон покачнулся от навеянных ими богохульных образов, от засасывающей злой тоски.

Ветерок замер на мгновение, казалось, рассмеялся, а затем, оставив дрожащего Грейдона, убрался обратно в сад.

Грейдон боялся этого сада.

Страх перед ним был так силен, как боязнь черного трона. Почему он его так сильно боится? Неизвестное, невообразимое зло — вот что представлял собой сад!

Вот что он был — живое зло, полное жизни зло! В каждом цветке, в каждом растении и дереве пульсировало, пронизывало и затопляло зло, энергия зла. Растения высасывали зло из эгого кровавого потока. Но как силен тот, кто питает их, выращивает и поддерживает в них жизнь…

Как только эта темная мысль вползла в мозг Грейдона, что-то глубоко запрятанное в нем, казалось, пробудилось и с холодной презрительной мощью дало ей отпор, сурово взяло контроль над его мозгом. Уверенность и вся его былая смелость вернулись к Грейдону. Он без страха смотрел прямо на черный трон.

Он почувствовал, как то невидимое, что вторглось в него, было вышвырнуто, заметалось, выискивая какую-нибудь цель в его защите, как бы озадаченное, ретировалось, злобно набросилось на него, будто пытаясь сломить, и снова отхлынуло. Немедленно, словно повинуясь команде, человеко-ящеры ринулись вперед, оттесняя Грейдона к скату. У подножия ската Грейдон попытался остановиться, но из рядов вышли с полдюжины тварей, тесно сомкнулись вокруг и толкнули его вверх.

Они толкнули Грейдона к каменной стене по правую сторону щита и усадили его на скамью. Он попытался вырваться от тех, кто держал его руки, и почувствовал, как другие человеко-ящеры вцепились в его ноги. Какие-то кольца легли на его лодыжки. Раздались два резких щелчка.

Человеко-ящеры отхлынули от него.

Грейдон поднялся со скамьи, глядя на свои ноги. На каждой лодыжке было металлическое кольцо. Кольца были прикреплены к цепям. Ему захотелось узнать, как длинны цепи. Он сделал шаг, еще один, и, однако, цепи не останавливали его. Он нагнулся и принялся вытягивать одну из них до тех пор, пока она туго не натянулась. Измерив ее, Грейдон пришел к выводу, что она как раз той длины, чтобы он мог взобраться на черный трон. Неприятное подозрение подтвердилось, и Грейдон поспешно вернулся на каменную скамью.

Он услышал приглушенное шипение, тяжкое шарканье множества ног. Люди-ящеры уходили. Тесными рядами они хлынули прочь. Никто не оглянулся на Грейдона. Человеко-ящеры дошли до стоявшего вокруг мрака и исчезли в нем.

Грейдон остался один в тишине, один на один с садом зла и агатовым троном.

Падавший на возвышение красный свет начал медленно тускнеть и сгущаться, будто начало отсеиваться вкрапленное в него черное.

Темный свет над агатовым троном делался все плотнее. На троне обрисовалась глубокая тень. Сперва колебавшаяся, бесформенная, она медленно конденсировалась. Колебания прекратились, тень обрела четкие очертания.

На троне сидела тень человека, безликая, непрозрачно-туманные руки обхватили ручки трона. Ржавого цвета тусклый сумрак, а в нем — волны черных частиц. Человеческая тень!