Абрахам Меррит - Лик в бездне

— Читаю. — Она кивнула. — Но я все еще не могу поверить, когда не знаю…

Она остановилась. Казалось, она прислушивалась. Она поднялась над своими кольцами. Голова ее на добрый фут возвышалась над высоким Ригером.

Взгляд ее сделался пристальным, будто она видела что-то, происходившее за стенами этого огромного зала. Она откинулась, ее отливавшее перламутром тело медленно опускалось на кольца.

— Ко мне, Хаон! — позвала она. — Вместе с твоими людьми. Кон…

Указав на противоположную сторону алькова, она прощелкала какую-то команду.

Затем она снова прислушалась. Потом указала на девушку.

— Суарра, уйди в свою комнату.

Затем, пока Суарра колебалась, она сказала:

— Нет, останься возле меня, дочь моя. Если он посмеет, тебе лучше быть рядом со мной!

Снова Женщина-Змея замерла в молчании, не отводя пристального взгляда.

Хаон со своими людьми поднялся на ступеньки. Они выстроились там, где она приказала. Суарра подошла к Грейдону.

— Она очень рассержена, — прошептала Суарра. Они прошли за кольца Женщины-Змеи.

Теперь Грейдон сам услышал слабый, далекий шум, крики и лязганье металла по металлу. Шум приблизился.

В дальнем конце украшенного колоннами зала находился широкий вход, на который ниспадали похожие на паутину занавеси.

Внезапно занавеси оказались сорванными, и в открывшуюся дверь толпами ввалились одетые в голубое воины-эмеры.

Над их головами Грейдон увидел голову Ластру, а вокруг него и за ним сотню — а может быть, и больше — его приближенных.

Они ворвались в дверь. Эмеры сражались отчаянно, но под натиском длинных копий в руках атаковавших отступали шаг за шагом. Никто из индейцев не упал, и Грейдон понял, что нападавшие намеренно воздерживались от убийств, стараясь только пробить себе дорогу.

— Остановитесь!

В крике Матери Змей было что-то от волшебных труб летающих оперенных змей, ее крылатых Посланников. Крик остановил сражавшихся.

— Льюра!

Перед ней встал, отдавая честь, командир носящих голубое эмеров.

— Пусть войдут! Проводи их ко мне!

Охранники отодвинулись в стороны и выстроились двумя шеренгами. Между шеренгами к подножию лестницы прошли Ластру и его сподвижники. Ластру улыбнулся, завидев Грейдона. В его глазах блеснули огоньки, когда он перевел взгляд на Ригера, Хаона и его товарищей.

— Все здесь, Бураль! — сказал он державшемуся рядом с ним воину.

Лицо того было таким же красивым и жестоким, как и лицо Ластру.

— Я и не надеялся на такую удачу!

Он с иронией поклонился Женщине-Змее.

— Привет Матери!

Приветствие было невероятно наглым.

— Мы просим прощения за наше грубое вторжение, но твоя охрана, очевидно, забыла о правиле Старой расы свидетельствовать тебе свое уважение. Зная, что ты их накажешь за их забывчивость, мы им не причинили никакого вреда. Кажется, мы едва успели вовремя, чтобы спасти тебя, Мать, поскольку видим, что ты окружена опасными людьми, изгоями, которых мы ищем. Здесь также чужестранец, который должен поплатиться жизнью за то, что он проник в Ю-Атланчи. Они злодеи, Мать, но мы отведем от тебя их угрозу.

Он что-то шепнул Буралю и с чванливым видом шагнул к лестнице. Подняв копья, готовясь к броску, за ним шагнули воины. Грейдон вскинул к плечу винтовку, палец зудел на спусковом крючке. Под влиянием стресса он непроизвольно вернулся к родному английскому:

— Стой! Или я выбью из тебя твою гнилую душу! И прикажи им положить копья!

— Тихо!

Мать систрумом коснулась его руки. Рука мгновенно онемела, ружье вывалилось к ногам Грейдона.

— Он сказал, что вам было бы безопаснее остаться там, где вы стоите, Ластру! Еще безопаснее, если вы опустите копья. Он прав, Ластру! Я, Адена, говорю вам то же самое! — детским голоском сказала Мать Змей.

Она высоко подняла систрум. Ластру уставился на дрожащий шарик, на лице его появилась тень сомнения. Он остановился, что-то тихо сказал Буралю, и копья опустились.

На поднимавшейся из колец колонне легко и ритмично, туда и обратно покачивалась Женщина-Змея.

— По какому праву ты требуешь этих людей, Ластру?

— По какому праву?

Он злобно посмотрел на нее и притворился, что не может поверить услышанному.

— Мать Адена, ты состарилась или стала такой же забывчивой, как и твоя охрана? Мы требуем их потому, что они нарушили закон Ю-Атланчи, потому что они — изгои, потому что они — негодяи, которых следует вылавливать, где только возможно по праву старого закона. Еще действует договор, заключенный между твоими и моими предками, и ты его не можешь нарушить.

Или, если ты его нарушила, мы обязаны тебя же спасти, спасти твою честь и, невзирая ни на что, захватить их. Бураль, если чужеземец нагнется, чтобы поднять свое оружие, проткни его! Если кто-нибудь из изгоев сделает хоть малейшее движение в его направлении, забросайте их копьями! У тебя есть что ответить, Мать?

— Ты не получишь их, — безмятежно сказала Женщина-Змея.

Колонна ее раскачивающегося тела начала медленно изгибаться по широкой дуге, начала изгибаться шея, голова толчком подалась вперед. Так изготавливается для удара змея.

Из-за нее выскочила Суарра и схватила за руку Грейдона. Лицо Ластру потемнело.

— Так! — сказал он тихо. — Суарра вместе со своим любимым! Твой народ стонет из-за тебя, ты, потаскуха урдов! Хорошо, скоро урды получат тебя!

Красный свет вспыхнул перед глазами Грейдона, в ушах зазвенело. Горячая ненависть, нарастающая в нем с той поры, как Ластру издевался над ним в пещере Тени, охватила его. Прежде чем Женщина-Змея успела остановить его, он сбежал по ступенькам и изо всех сил ударил кулаком прямо в ухмыляющееся лицо.

Он ощутил, как хрустнул под ударом нос.

Шатаясь, Ластру отступил назад, но с кошачьей быстротой восстановил равновесие. Согнув готовые вцепиться в противника руки, он кинулся на Грейдона.

Грейдон нырнул под стремившиеся схватить его руки и нанес снизу вверх два удара в лицо Ластру, второй удар пришелся прямо в усмехающийся рот.

Он снова ощутил, как треснула под кулаком кость. Ластру отлетел в руки Бураля.

— Грейдон, подойди ко мне! — повелительно крикнула Мать Змей.

Ослушаться было невозможно.

Повернув голову в сторону наблюдавших за ним воинов, Грейдон медленно поднялся по ступеням обратно. Воины не сделали ни одного движения, чтобы остановить его. На полдороге он увидел, что Ластру открыл глаза, вырвался из объятий Бураля и непонимающе огляделся.

Грейдон остановился. Свирепая, бурная радость переполняла его. Снова, не сознавая этого, он заговорил на родном языке:

— Это несколько испортит твою красоту!

Ластру отсутствующим взглядом уставился на него, вытер рукой рот и с глупым видом воззрился на красную лужу.