Павел Кобылянский - Перекресток миров. Начало

— Да нам и в самом деле повозки нужно с улицы убрать, — немного виновато улыбнулась Шелли. — Просто там, в последней, почти две дюжины тел, я два дня назад поставила свежий «морозильник», но все равно… Да, и мага пригласить надо, чтобы темпоралку поставил. Я денег оставлю.

— Сделаем, Шелли. И с деньгами не суетись, в общий счет включим, а там разберемся, — и орк забарабанил огромным кулаком по забору, — эй, дармоеды, открывайте ворота, работать надо.

— Гарх, там еще двое ребят, они, наверное, последние повозки сторожат, чтоб не сперли чего, — Тирли и Комар. Проводите их потом в наши комнаты?

— Конечно. Вот только мы вам ваше обычное крыло приготовили, но… — Гарх внезапно запнулся.

— Ну да, нам столько теперь не надо, — вздохнула Шелли. — Шеб у себя?

— В общей зале был.

— Ну… сейчас с ним и договоримся о комнатах, — улыбнулась тифлингесса, — да еще и в баню бы… не то чтобы не помешает, а просто необходима. Только ребят наших не обижайте, хорошо?

— С баней — это я распоряжусь, через пару малых готова будет, — ухмыльнулся орк. — А судя по тому, как у помощника удар поставлен, эти ребята сами кого хочешь обидят. Только надо было чуть ниже бить, чтобы эта плесень вдруг случайно не размножилась. Хотя не представляю я бабу, которая его вытерпит. Так… а вы заходите, сидра глотните с дороги-то.

— Да уж, обидеть могут, — криво усмехнулся я. — Шелли, тебе из фургонов какие-то вещи нужны? Ну, чтобы в комнаты отнесли?

— Ага, — кивнула девушка, — три сундучка, которые под моим лежаком, и все сумки оттуда же. И папин меч захватите, он под вторым лежаком. И мой корд. Комнаты вам покажут.

— Потапыч, слышал? — спросил у пулеметчика. — Заодно и наше барахло соберите. Ты за старшего. По ходу нам тут сейчас еще и баню сделают. Стингер, давай за мной.

И привычно подхватил на руки Шелли. Ворота во двор уже открывали два гнома в рабочей одежде. Гарх уверенно схватил за ухо харру головного фургона и потянул внутрь. Ну а мы пошли втроем в здание гостиницы.

Оказалось, что весь первый этаж занимает что-то вроде ресторана. Довольно большой зал, несмотря на дневное время, был погружен в полумрак. Света доставало только у окон, в остальной части помещения сумрак разгоняли весьма немногочисленные тусклые светильники, напоминавшие наши керосиновые лампы. Только горел в них явно не керосин — ни запаха, ни копоти на стенах не заметил. Все помещение на три условные части делили ряды квадратных столбов, подпиравших потолок. По всему залу в каком-то беспорядке были расставлены квадратные столы разной высоты. Ну, это понятно, для гномов и для людей. Стульями служили обрубки бревен весьма приличной толщины. Тоже логично, драться такими не особо-то и сподручно. Столы же оказались сколочены из таких досок, что не вдруг и поднимешь. У самой двери к стене была придвинута конструкция, созданная явно под габариты Гарха. Зал практически пустовал, разумные сидели только за двумя столами, назвать эти сооружения столиками язык не поворачивался. За одним обедали два гнома очень серьезного и респектабельного вида. За вторым компания из пятерых коротышек потребляла что-то явно алкогольное из литровых деревянных кружек. На нас никто из них внимания не обратил.

В самом дальнем от входа конце помещения находилась самая настоящая барная стойка. Прям как в наших небольших уютных ресторанчиках. Таких, что, не зная, где они находятся, фиг найдешь, в них стоят обычно всего пять-шесть столиков. Ну люблю я такие заведения. Стойка же вся была из какого-то почерневшего от времени дерева, или это просто света недоставало и она только казалась черной, с отполированной деревянной столешницей, на которой на специальных подпорках выстроились в ряд пять бочонков, литров по пятьдесят каждый. Вот только стеллажа с бутылками за стойкой не имелось, просто стена. И еще, стойка оказалась сделана на гномьи габариты, а не на человеческие. То есть для меня она была как обычный стол, ну, может, чуть повыше. За стойкой обнаружился… ну не знаю, то ли бармен, то ли хозяин. Гном неопределенного возраста. В первую очередь в глаза бросалась седая борода, заплетенная в две косы. Волосы спрятаны под шикарным тканевым беретом. Для разнообразия гном был в нормальной одежде, а не в доспехах, хотя рукоять меча на поясе я рассмотрел. Но тут холодное оружие — что-то вроде паспорта в нашем мире. То есть дома оставить в принципе можно, но также легко можно и влипнуть в неприятности, если с собой оружия нет.

Вот хозяин заметил нас и склонил голову в коротком вежливом поклоне. Мы со Стингером как раз дошагали до стойки, и я, не обнаружив поблизости ничего, похожего на стул, усадил Шелли прямо на столешницу. Гном недовольно вздернул густые брови, но, разглядев повязки под распахнувшимся пыльником, вернул брови на место и сказал:

— Рад приветствовать, госпожа Шейелена, счастлив видеть тебя живой…

— И тебе доброго дня и крепкого неба, Шеб, — улыбнулась девушка. — Извини меня, но нет сил для положенных расшаркиваний.

— Я понимаю, мне рассказывали о постигшем тебя горе, — кивнул гном, которого почему-то не хотелось звать ни коротышкой, ни недомерком. — Прими мои соболезнования.

— Спасибо, Шеб, — ответила ему Шелли. — Гарх сказал, что для нас приготовили обычное крыло, но нам теперь столько места не нужно…

— Могу я узнать, сколько твоих спутников уцелело?

— Я одна осталась, Шеб, одна, — тяжело вздохнула девушка. — Со мной еще шестеро наемников — людей, ты с ними незнаком. Да, они издалека и не знают ни общего, ни северного диалекта…

— Я заметил, — снова кивнул гном, перебивая тифлингессу. От глазастый, «понималки» у нас со Стингером на запястьях разглядел.

— Но думаю, они смогут объясниться с твоим персоналом, — все-таки договорила девушка. — Я, наверное, займу свою обычную комнату, а комнату моего отца — майор. — Девушка указала на меня. — Гостиная, естественно, тоже будет за нами. Майор, как твоих людей разместить лучше, — обратилась она уже ко мне. — Каждому по комнате?

— Нет, лучше всех в одной, — покачал я головой. — Ну или разделить на две группы…

— Ох, опять ты экономишь, — вздохнула девушка. — Ну ладно, Шеб, мы возьмем два четырехместных номера рядом с моим. Но вот сколько пробудем, сказать пока не могу.

Опа, а девчонка явно расслабилась, если раньше в дороге она была очень активной, старалась изо всех сил не вспоминать про погибшего отца и вообще держаться задорно, то сейчас буквально в каждом слове сквозила жуткая усталость. Да ей еще все здесь соболезновали, постоянно напоминали о происшедшем. Видимо, вечером опять придется изображать ее плюшевого мишку. Так-то последние две ночи она немного успокоилась, ей уже не обязательно было вцепляться в меня мертвой хваткой, достаточно стало, чтобы хоть кто-то находился в фургоне рядом с ней, кто угодно, не обязательно я. А тут она почувствовала себя в безопасности, отпустила вожжи, вот и навалилось…