Евгений Шепельский - Имею топор – готов путешествовать!

– Пусть кто-нибудь дежурит под дверями, – сказал я. – Воды принести, или еще что…

Дворецкий давал уклончивые ответы, но даже по его умолчаниям я понял, что в доме нет других эльфов. Тем лучше. Я попросил принести что-то пожевать (Олник уже давно самостоятельно шарил на кухне, громогласно сообщив, что он гость и близкий друг хозяев), и заснул в прихожей на диване, с куском фруктового пирога в руке.

Утром я проснулся поздно, уже одетым, чесаться не стал, ибо не чесалось, по вилле почти не бродил, ибо повсюду за мной следовали вежливые надзиратели из прислуги. На второй этаж мне и вовсе запретили заходить, а на вопрос: "Все в порядке у хозяев?" карлики только пожимали плечами. Старый генерал Бренк хорошо вымуштровал прислугу. Клинки Гхашш, правда, никто не отобрал, тем не менее, я вновь ощутил себя марионеткой. Как-то там поживает полукровка со стройными ножками? Раны ее поверхностны, уверен, с ней все в порядке. А вот братцу ее – или все-таки мужу? – тому, конечно, досталось, и если он сумеет сегодня разглядеть сквозь заплывшие веки хоть что-то, это будет чудом.

Сам я чувствовал себя не сказать, чтобы свежо, но и ног не волочил. Варвары – они выносливы.

Мой напарник проснулся раньше, и пропадал где-то в направлении кухни. Пару раз я слышал его возбужденный голос, сопровождаемый волнами удушливой кахавной вони. Боги, за кахаву он готов брататься хоть с коротышками, хоть с эльфами, поправ вековой антагонизм! Слаб гном, слаб!

Еду мне принесли на подносе – лимонные пирожные, свежие кексы и… полный кахавник распроклятой кахавы. Я чуть не вывернул его на голову неповинного коротышки.

Скрипнув зубами, я попросил воды.

Олник явился, когда я запивал последний кекс водой. Вид цветущий, щеки горят, однако, что сотворили с мирным гномом невиданный сервис и мерзкий напиток! И главное – он не чихает! Неужели кахава антидот от эльфийского запаха?

– Твитто, дворецкий, сказал, что у хозяев для тебя разговор!

– Какое совпадение, и у меня для них разговор. Интересно, чей разговор важнее?

– Они примут тебя сразу после купальни.

– Очень мило. Утреннее купание эльфов. Надеюсь, они уже пригласили художника?

– Нет, купальня приготовлена для нас !

Небеса! Однако, тонкие намеки толщиной в бревно.

– И, это… – Олник замялся. – Тебя просили предупредить, чтобы ты больше не мазался теми адскими духами, коли они у тебя еще есть.

– Адскими?

Олник развел широченными ладонями:

– Так мне сказали.

И тут я вспомнил, что обрызгался в подпольной цирюльне гоблинов лучшим одеколоном. Гритт! Когда же она успела учуять, если почти все время была без сознания? Дважды Гритт, я думал, ей понравится! Будь проклято эльфийское обоняние! Будь проклят мой вкус, вернее, его отсутствие!

– Ладно, считай, я услышал. А ты, похоже, готов предать всех на свете за единственный полный кахавник.

– За три, – уточнил мой сияющий приятель. – И еще за лимонные пирожные.

Купальня располагалась в подвале. Вернее, в подвальном помещении, роскошно отделанном розовым полированным мрамором. Мы отмокли в медных надраенных ваннах с горячей водой, которая подавалась по трубам. Должен заметить, что водная процедура пришлась очень кстати. В предбаннике мы обнаружили, что шустрые карлики подложили нам чистое белье. Мне достались шелковые панталоны оттенка спелой малины – любимого цвета хараштийской аристократии.

Эльфы!

Мы вновь поднялись в прихожую. Там уже маячил Твитто, готовый проводить меня наверх. Я сделал ему знак подождать (да, я люблю вертеть прислугой, которой у меня никогда не было!) и спросил Олника:

– Напомни, какой сегодня день?

Товарищ наморщил лоб:

– Пятница, тринадцатое.

– Ой, ё!

– Чего? У нас, гномов, это самый счастливый день в году, ну, не считая дней затмения. Но затмения – они бывают редко, особенно в пещерах. А ты к чему спрашиваешь?

– Думаю, где может отираться Джабар по пятницам.

– Ну, он же разорен. Значит, у любовницы. Должен же кто-то его утешать.

– Тьфу ты, совсем забыл об этом! Вот что: напяль шляпу, чтобы лицо не светить, и сходи к его единственной любви. Если его там нет, сходи ко второй единственной, ну и потом к третьей, помнишь ту даму с огромным бюстом, который словно незрячие огры лепили?

Олника передернуло:

– Не напоминай! До сих пор в кошмарах снится.

– Вот-вот! Ежели его там нет, значит, он в Ночной Гильдии. Пятничный пароль, надеюсь, прежний – "Подайте убогому!"

– А если он поменялся?

– Тогда тебя вышибут взашей. Но тебе все равно придется туда войти. Кричи, мол, нужен Джабар и точка, разыграй припадочного. В крайнем случае, прикинься его внебрачным сыном.

– Найду, и?

– Тащи его сюда, лучше в закрытом экипаже, – я порылся в кармане и вручил Олнику наименее увесистый из кошельков Охотников. – Будем мозговать пути отхода из города. Скажи, дело срочное, касается четырех человек.

– Одного, вернее.

– О, небо! Хорошо: двух эльфийских особей, варвара и педантичного безбородого гнома. По дороге не пей. Твитто, передайте на улицу – пусть этого гнома выпустят и впустят. Он должен привести важного человека.

Морщинистое лицо коротышки осталось неподвижным.

– Как велит госпожа.

Угу, стало быть, всем заправляет эльфийка.

– Гритт! Но выйти-то он может?

– Выйти может.

– Ну и отлично, а с госпожой решим позже. Давай, друг мой, труба зовет!

Олник помедлил.

– А наверху, может, есть кахава?

– И эльфы, чтобы ты хорошенько прочихался. Для разговора пригласили меня одного.

Он исчез.

Оставив клинки Гхашш на диване (так, видите ли, повелела госпожа), вслед за дворецким я поднялся по крученой, застеленной багряным ковром лестнице с золочеными поручнями. Пройдя по коридору с портретами на стенах (они изображали победы Бренка при Повии, Турне и Хлеберине, и составляли общий цикл "По колено в крови"), мы остановились у массивных двустворчатых дверей. Твитто распахнул их за особые ручки, прибитые точно по росту коротышек.

– Госпожа! Господин!

Они сидели в глубоких креслах у прогоревшего камина, украшенного гербовым щитом с набором оружия, идеально вписываясь в интерьер. Сноп солнечных лучей падал из высоких окон на золотые волосы и бледные лица без малейших следов ран и побоев.

Несколько мгновений я разглядывал эльфов, стараясь ничем не выдать своего замешательства. Нет, это таки были мои эльфы – добрая фея с утиным носом и гордец с надменно задранным подбородком. Оба смотрели на меня, не мигая, – это вообще свойство эльфов, долго смотреть и не мигать. Ни дать, ни взять – две алебастровые статуи. Возможно, они могут так же долго не дышать под водой, не есть, не пить, не спать, не заниматься любовью. Не знаю. Ненавижу хитровылепленную эльфийскую загадочность!