Кол Бьюкенен - Фарландер

— Желания последовать по стопам отца не возникало?

— Стать рошуном? Нет, такая жизнь не по мне.

— А сюда как ты попала?

Она невесело улыбнулась:

— Начала понемногу сходить с ума от всей той скуки. Дважды пыталась бежать. Однажды влюбилась — весь монастырь перевернула с ног на голову. В конце концов Ошо предложил мне перебраться в Кос. У здешнего агента возникли проблемы со здоровьем, и ей потребовалась помощь. Я сразу же ухватилась за эту возможность. Госпожа Сар умерла в этом году. Она сильно кашляла. Я согласилась задержаться здесь до тех пор, пока они не пришлют замену.

Серезе повертела в пальцах вновь потухшую самокрутку и отбросила ее в сторону.

— А ты? Каким ветром тебя занесло в эти края? Как ты ввязался во все это?

— Я и сам задаю себе тот же вопрос.

— Похоже, ты уже жалеешь, что попал сюда.

Нико поднялся и прошел к миниатюрному фонтану, сделав вид, что его интересует устройство водопада. На самом же деле перед глазами как будто повисла пелена.

— Извини, я не хотела совать нос куда не просят, — сказала Серезе, по-своему интерпретировав его позу. — Наверное, перебрала сегодня с травой. — Она замолчала, подыскивая объяснение получше. — Знаешь, в тебе есть что-то... с тобой хочется говорить.

Фонтан и впрямь напоминал миниатюрное горное озерцо, и Нико, наверное, даже не удивился бы, увидев в нем крохотную форель.

— Ты права. Жалею. После вчерашнего я только о том и думаю, что лучше бы остался в Бар-Хосе. Теперь-то я шлю, что так, — он бесцельно огляделся, — жить, пожалуй, не стоит. Готовиться стать убийцей... Знаешь, я почти забыл, чему учился там, в монастыре. Только о том и думал, чтобы сделать все как надо. А сегодня словно взглянул на это заново, свежим взглядом...

Неслышно подойдя, Серезе встала рядом. Он увидел в воде ее отражение и провел ладонью по лицу.

— Может быть, мне станет легче, когда мы уберемся из города. — Он намеренно добавил легких ноток. — А ты? Ты останешься в Косе после того, как все закончится?

— Нет. Мне придется уехать. Ради моей же безопасности.

— Куда отправишься?

— Я думала... Кое-что у меня отложено... В общем, наверное, попутешествую немного, повидаю Мерсию, пока она еще свободна. Говорят, женщине и сейчас опасаться нечего. — В ее голосе ему послышалась улыбка. — Буду отдыхать, принимать жизнь такой, какая она есть, ни о чем не думать и носить с собой только то, что помещается в дорожной сумке. Просто и беззаботно. По-моему, неплохой план, а?

— Да, — согласился Нико, и прозвучавшая в этом коротком слове нотка печали удивила его самого. Но разве не замечательно закинуть за спину мешок и отправиться странствовать по островам Свободных портов?

Он даже позволил себе помечтать, представив, что отправляется в такое путешествие с этой вот девушкой и что дни их будут свободны от страха и опасности. Лишь на мгновение предался Нико этой фантазии, но на душе уже потеплело.

— Ну так поедем вместе, — с усмешкой сказала Серезе, и он повернулся и посмотрел на нее без всякого выражения. — Из нас получилась бы хорошая компания, — продолжала она, играя с ним. — Я уже вижу.

—Мы едва знаем друг друга.

— Ну и что? Мы ведь ладим, верно? Такое сразу чувствуется, как только люди встречаются.

— Пожалуйста, не надо.

— Ну вот, тебе уже не нравится. — Она состроила гримасу.

— Знаешь, я все бы отдал, чтобы только это сбылось.

Ее глаза уже не улыбались. Она коснулась его руки:

— Так что держит тебя здесь? Ты ведь ученик, а не раб.

— Я многим обязан мастеру Эшу. Мы... у нас есть договор, и я его не нарушу.

— Думаешь, он не отпустит тебя, если узнает, чего ты на самом деле хочешь?

— Я не знаю, как он поступит. Но легче ему точно не станет.

Серезе вздохнула:

— Эш — хороший человек. Ты недооцениваешь его. Я наблюдала за ним, когда вы были вместе. Он заботится о тебе.

Нико напрягся. Снял ее руку со своей.

— Сомневаюсь. Он терпит меня, да. Хотя и избегает по возможности моей компании.

— Такой проницательный и такой слепой, — пробормотала Серезе.

Что она хотела этим сказать, он так и не понял.

— Эш всегда такой, сдержанный. Даже тех, кого знает много лет, не подпускает близко. На его долю выпали тяжелые страдания. И не только на его. Судьба их не жаловала. Думаю, хотя Эш бы этого и не признал, что он страшится боли еще одной потери.

Нико промолчал, и маленький сад наполнился звуками бегущей воды. Похолодало. Нико поежился, ощутив в воздухе неприятную сырость. Дыхание уже срывалось с губ облачками пара.

— Холодает.

— Да, идет туман.

— Туман? Сейчас? Что за странная погода?

— Туман идет с гор, с большой земли. Нам лучше вернуться, если мы не хотим замерзнуть.

Нико еще раз оглядел садик на крыше и с натянутой улыбкой повернулся к своей спутнице:

— У мастера Эша есть история про то, как он замерзал. И расскажу тебе на обратном пути.

Комната встретила его не слишком гостеприимно. Последняя монета ушла на то, чтобы открыть дверь, и он долго шарил потом в темноте по дну чашки, надеясь отыскать завалившийся четвертак. Повезло. Нико использовал денежку, чтобы зажечь газовую лампу. Забравшись на верхнюю койку и завернувшись в тонкое одеяло, он долго лежал, размышляя о последних часах.

Эш вернулся поздно. Выглядел он еще более уставшим, чем раньше, и, хотя в комнате было почти светло, наткнулся на умывальник.

«Опять голова», — подумал Нико.

Укладываясь спать, старик ничего не сказал и только хмыкнул. Что он делал едва ли не целый день? Где был? С кем встречался? Вопросы вертелись на языке, но Нико так и не решился ни о чем спросить, зная, что Эш, скорее всего, предложит помолчать. К тому же на первом месте у него было более неотложное дело.

— Холодная сегодня ночь, — сказал наконец Эш. — Да.

— Ты поел?

Нико только теперь понял, что не поужинал.

— Нет, но я не голоден. Этот город начисто отбивает аппетит.

Старик осторожно поднялся с кровати, пошарил в мешке и достал несколько завернутых в промасленную бумагу овсяных лепешек.

— Мастер Эш... — начал Нико и замолчал, ожидая, пока старик повернется.

Эш протянул ему лепешку.

— Ешь, — не терпящим возражений тоном приказал он, хотя Нико и покачал головой.

— Мастер Эш, я хочу кое о чем спросить.

— Ну так спрашивай.

Нико собрал всю смелость.

— Я много думал... Не уверен, что это мое — быть рошуном.

Старик моргнул, словно у него снова возникли проблемы со зрением, потом развернул лепешку, отломил кусок и, не сводя глаз с Нико, сунул в рот.

Слова вдруг посыпались одно за другим, как камни с горы.

— Мне кажется, что во мне этого нет. Эта работа... она хуже, чем я думал. Вчера вечером... — Он покачал головой. — Быть солдатом, защищать родину — это одно, но то, чем мы занимаемся, совсем другое.