Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

- Миш, уже можно? – снова выскочил на улицу Семёныч, разрываясь между страждущим брюнетом и его величавым напарником.

- Да, можно, - разрешил рыжий и покатил дальше, по пути науськав собак на какого-то зазевавшегося кота.

- Он так важно приглашает, - заметил Сакуров, - как будто это он нас собирается угощать, а не мы его.

- Ну, Мишка может и со своей стороны баллон выкатить, - возразил Жорка.

- Да? – неопределённо переспросил Сакуров и сказал: - Но Алексей хорош. Чего это он так перед ними?

- Да тут всякие причины, - неохотно пояснил Жорка, - поэтому долго объяснять. Впрочем, кое-что я тебе уже рассказывал…

- А где Мироныч? – поинтересовался рыжий, равняясь с крыльцом Сакурова.

- Не предупредили, - усмехнулся Жорка. – Вот старый хрыч будет убиваться!

- Просьба не задерживаться, - небрежно обронил рыжий и поехал к околице, где тусовались бестолковые тёлки, норовя по очереди сунуться в специальную будку. Эта будка служила для переодевания трудящихся, просушки спецодежды, в будке трудящиеся хранили кое-какое своё барахло, оставляли в ней сбрую, а возле будки – телегу. Семёныч бдительно охранял добро днём, а по ночам иногда спал в будке, якобы охраняя стадо в загоне неподалеку, а на самом деле время от времени удирая от сварливой Петровны. Сегодня чета Голяшкиных являла собой идеальную пару. В том смысле, что Семёныч не орал на Петровну, а та не норовила огреть благоверного, чем попало. Хотя джентльмена Семёныч изображать из себя не собирался. Он следовал за телегой метрах в двадцати налегке, придерживая левую пазуху телогрейки с общественной водкой в одной большой пластиковой бутылке, за Семёнычем кряхтела нагруженная всякой домашней снедью Петровна. За Петровной нога за ногу плёлся освежённый Витёк, он вальяжно дымил «примой» и плевался по сторонам. За Витьком, словно бедный родственник, тащился Варфаламеев.

Проходя мимо Жорки и Сакурова, Семёныч даже не снизошёл до них взглядом. Петровна злобно зыркнула на ухмыляющегося Жорку, затем смерила высокомерным взглядом Сакурова и пробасила:

- Что стоишь? А ну, помоги!

Сакуров невольно соскочил с крыльца, но его опередил Варфаламеев.

- Давайте, Лидия Петровна! – засуетился спившийся штурман, подхватывая пятилитровый бидон с домашним квасом. Сакуров взял какой-то узел, и дальше Петровна следовала чистой барыней.

- Петь, ты ещё сухой? – спросил Жорка, пристраиваясь в хвосте процессии.

- Ну, так! – вымученно улыбнулся Варфаламеев.

- Ага! – сказал Жорка и по его тону Сакуров понял, что тот готовит какую-то неприятность.

Мишка выкатил литр самогона. Витька не предложил даже закуси, и сначала Сакуров принял Витька за сельскохозяйственного пролетария. Но позже выяснилось, что это такой же крепкий хозяин, как Мишка. Вернее, законный и любимый супруг крепкой хозяйки.

Начали с общественной водки. При этом случился конфуз. Жорка бесцеремонно взял пластиковую бутылку в свои руки, налил Варфаламееву стаканчик и заставил его выпить приватно. Затем снова налил Варфаламееву, а потом остальным. Петровна, когда Жорка стал наливать ей в её индивидуальную рюмку, обложила Жорку матом, а Семёныч обозвал некультурным человеком. Пастухи промолчали. Потом Семёныч начал говорить прочувственную речь, но Витёк хлопнул свой стакан, не дожидаясь окончания даже предисловия, и полез руками в трёхлитровую банку с огурцами из припасов Петровны. Семёныч скомкал речь, Мишка одобрительно кивнул и последовал примеру Витька. Затем последовали остальные. Варфаламеев заметно повеселел, осмелел и тоже «сходил» за огурцом. Потом компания навалилась на курицу из хозяйства Семёныча и сало из припасов Мишки.

- Отличное сало, - оценил Сакуров и укоризненно посмотрел на Жорку: почему тот обозвал рыжего стопроцентным гандоном?

- Поправляйся, - снисходительно разрешил Мишка.

- Я пойду, - сказала Петровна, ещё раз злобно зыркнула на Жорку и засобиралась на выход из будки, где происходило застолье.

- Жорка, надо бы кобылу распрячь, - пропел Мишка.

- Сам распрягай свою кобылу, - возразил Жорка.

- Может – я? – предупредительно предложил Сакуров.

- А сумеешь? – спросил Мишка и посмотрел на Сакурова таким ясным добрым взглядом, что тому сделалось стыдно за Жоркины высказывания.

- Сумею. Я прошлый год целый месяц…

- Знаю. Иди.

- Пусть Витька распрягает, - ухмыльнулся Жорка.

- У мене плечо вывихнуто, - сообщил Витёк.

- Может, ещё по одной? – подал голос Варфаламеев. – А потом пусть кто-нибудь распрягает.

- Как тебе не стыдно, Петька! – возмутился Семёныч. – А ещё культурный человек!

- Можно, - разрешил Мишка.

- Вообще-то, конечно, - засуетился Семёныч, и компания сократила количество общественной водки почти до самого донышка.

- Распрягал я как-то его кобылу, - бесцеремонно начал Жорка, не обращая внимания на Семёныча, который начал параллельное выступление в адрес Мишки. – Тоже вот так, между делом: распряги, дескать, а то я слишком хорошо сижу, неохота задницу с места на место перекладывать, а у Витьки грыжа прохудилась. Ну, я и сунулся по глупости. А она меня, сука, два раза укусила, а один раз по жопе копытом дала. Хорошо – по жопе, а если бы по почкам?

- Да, она тебя тогда от души отоварила, - с приятной улыбкой, словно речь шла об удачно реализованном благотворительном концерте, подтвердил Мишка.

«Вот почему мне её взгляд сразу не понравился», - подумал Сакуров, слегка меняя мнение о Мишке и высказываниях Жорки.

- Так мне надо будет поостеречься? – зачем-то спросил он.

- Да, близко не подходи, - посоветовал Витёк и закурил.

- А как же я её буду распрягать? – удивился Сакуров.

- Если пойдёшь распрягать, я с тобой здороваться перестану, - сказал Жорка.

- Да что ты вечно лезешь со своими принципами? – принялся разоряться Семёныч. – Больше всех надо, да?! Сам тут живёт, можно сказать, в гостях, и выступает…

- Это почему я здесь в гостях? – добродушно поинтересовался Жорка и тоже закурил. Витёк, дымящий примой, потянулся к Жоркиной пачке, но Жорка убрал сигареты в карман.

- Потому что нездешний!

- Ага. А здешние меня, за здорово живёшь, пустили в свою избушку пожить? То есть, не содрали с моей бабы втридорога за полусгнивший домишко?

- Чево это – втридорога?! Живёшь тут – и скажи спасибо. А нечего тут со своими принципами…

- А ты чего тут развыступался? – повысил голос Жорка. – Тоже мне, правозащитник хренов… Если такой добрый – иди и сам распрягай.

- Ну и пойду!

- Ну и иди.

- А ну-ка, подвинься в сторонку, - велел Варфаламееву Мишка, освобождая себе обзор за кобылой, привязанной к столбу напротив распахнутых дверей будки.

- А, пожалуйста, - с готовностью ответил Варфаламеев и пересел на солдатскую кровать. Сакуров обратил внимание, что вся компания устроилась так, чтобы наблюдать за процессом «распрягания» своенравной кобылы. Мишка продолжал смотреть добрым взглядом. Витёк чему-то тихо радовался. Варфаламеев достал сигареты, угостил Витька и закурил сам. Сакуров, отказавшись от сигарет односельчанина, решил свернуть козью ножку. Он достал из карманов телогрейки бумагу, пакет с табаком и стал мастырить самокрутку.