Джордж Мартин - Воины

В нижеследующем жестоком и кровавом повествовании автор переносит нас в жестокие и кровавые времена викингов. Мы отправимся в викингский набег (надеюсь, вы умеете грести?), участникам которого предстоит обнаружить, что ставки этого похода несколько выше, чем они рассчитывали...

Конн, сын Корбана, сражался на стороне Свейна Вилобородого, еще когда Свейн был всего лишь изгоем, восставшим против своего отца, короля Харальда Синезубого, и принц обещал Конну войну с Англией, когда он, Свейн, сделается королем Дании. Когда же Свейн надел корону, он позволил английскому королю купить себе мир в обмен на корабль, груженный серебром. Конн на это сильно обиделся.

— Англия стоит дороже! Ты ведь давал мне клятву!

Свейн сердито дернул себя за ус. Глаза у него сверкнули.

— Я не забыл об этом. Время еще придет. А пока что надо разобраться с Хаконом Ярлом, который сидит в Норвегии. Я не могу оставить его в тылу.

— И потому ты призвал йомсвикингов вместо того, чтобы сражаться с ним самому, — сказал Конн. — Видно, с тех пор как ты стал королем, ты сделался не только сребролюбив, но еще и женоподобен!

Он развернулся на пятках, не дожидаясь, пока Свейн ответит, и пошел прочь по дощатому настилу к главному королевскому чертогу. Его родич Ральф, который всегда был при нем, ушел вместе с ним. Свейн орал им вслед, но они не слушали.

Конн сказал:

— Ну и как мне теперь верить его словам?

Ральф спросил:

— А за кого ты предпочел бы сражаться?

— Не знаю, — ответил Конн. — Но скоро узнаю.

В тот вечер Свейн устроил пир в своем чертоге в Хельсингёре, и там было немало его дружинников, в том числе Конн и Ральф, но были там и вожди йомсвикингов, Сигвальди Харальдссон и Буи

Большой. Ральф сидел на нижнем конце стола, поскольку они с Конном теперь были в немилости у короля.

Конн сидел рядом с ним. Его вьющиеся черные волосы и борода торчали, точно конская грива. Он то и дело поглядывал на йомсвикингов, что сидели напротив. Ральф понимал его любопытство: все они были наслышаны о великом братстве йомсвикингов, об их твердыне на востоке, об их отваге, которую они готовы были продать любому, кто согласится заплатить достаточно дорого. Говорили, что вождей, как таковых, у них нет, так что, возможно, Сигвальди и пузатый Буи были скорее посланцами, чем вождями. Они не носили роскошных одеяний, подобных алому шелковому плащу Свейна, подбитому мехом, и бороды и волосы у них были длинные и лохматые. Сигвальди был крупный человек, с квадратными плечами и вьющимися светлыми волосами, сливающимися воедино с бородой.

Сидевший рядом Конн сказал:

— Нравится мне, как они выглядят. Это суровые и гордые люди.

Ральф ничего не сказал. Он был не так скор на суждения. Сидящий напротив Сигвальди увидел, что Конн на него смотрит, и поднял кубок, приветствуя его, и они выпили вместе с Конном. Пиво было крепкое, густое, как медвежья моча, и рабы с кувшинами ходили вдоль столов, наполняя кубки доверху, как только они пустели хотя бы наполовину. Ральф взял свой опустевший кубок и перевернул его кверху дном.

Когда покончили с мясом и пришло время пить всерьез, Свейн встал, поднял свой кубок, призвал Тора и Одина и совершил возлияние в их честь. Люди разразились криками и принялись было пить, однако Свейн еще не закончил.

— У нас, данов, есть также обычай давать в их честь обеты, которые считаются дважды священными. — Он протянул чашу, чтобы ее наполнили снова. — И ныне я клянусь именами высших богов, что рано или поздно сделаюсь королем Англии!

Взбудораженный рев прокатился по чертогу. Ральф увидел, как Свейн повернулся и поверх леса машущих рук и радостных лиц грозно воззрился на Конна.

— Кто еще решится дать подобный обет?

Рев на миг притих, и на ноги вскочил Сигвальди.

— Когда дойдет до войны с Англией, там видно будет, но сейчас мы здесь из-за Хакона Ярла, правителя Норвегии, предателя и клятвопреступника!

Снова загремели крики. Хакона Ярла называли всеми самыми позорными именами: и отступником, и вором, и лжецом. А рабы все ходили вдоль столов и подливали пива в кубки. Опьяневший, побагровевший Сигвальди воздел свой кубок, чтобы видели все. Когда шум в чертоге притих, он вскричал:

— И потому ныне клянусь я именами высших богов, что поведу йомсвикингов против Хакона, где бы он ни прятался! И не отступлюсь, пока он не будет повержен!

Воины взревели и осушили кубки. Чертог теперь был полон народа: кроме тех, кто сидел за столами, многие из которых были йомсвикингами, в зал набились слуги Свейна.

— Сильный обет! — провозгласил Свейн. — Воистину, Хакон оскорбил богов, отрекшись от чести! Ну а вы, остальные? Пойдете ли вы за своим вождем?

Он мельком взглянул на Конна, сидевшего за нижним столом.

— Кто из вас присоединится к йомсвикингам?

В ответ на это даны и йомсвикинги наперебой принялись выкрикивать клятвы и обеты разделаться с Хаконом. А рабы с кувшинами все делали свое дело.

Тут встал Конн.

Встревоженный Ральф затаил дыхание, и все люди в чертоге притихли.

Конн поднял кубок.

— Я клянусь, что поплыву с тобой, Сигвальди, и вызову Хакона на поединок, и не вернусь назад, пока не сделаюсь королем Норвегии.

Он приподнял кубок, приветствуя Свейна, и осушил его.

На миг воцарилась гробовая тишина. Все понимали, что это либо оскорбление, либо вызов. Но вот все снова разразились ревом, затопали ногами и вновь принялись бросаться обетами. Ральф, который после первой чаши больше не пил, обратил внимание, что Свейн на своем почетном месте не сводит сверкающих глаз с Конна и что губы у Свейна гневно стиснуты. Ральф подумал, что, возможно, во время этого принесения клятв в Хельсингёре все они получили больше, чем хотели.

На следующее утро Конн проснулся на своей лавке в чертоге и вышел во двор помочиться. Голова у него гудела, во рту был отвратный вкус. Он плохо помнил, что было накануне. Отвернувшись от изгороди, Конн увидел, что к нему идет Сигвальди, вождь йомсвикингов, и улыбается во весь рот.

— Ну что ж, — прогремел он, — похоже, мы наобещали великих деяний вчера вечером, а? Но я рад, что ты с нами, малый. Поглядим, выйдет ли из тебя йомсвикинг!

Он протянул Конну руку, и тому ничего не оставалось, как ее пожать. А Сигвальди продолжал:

— Встречаемся в Лимсфьорде в полнолуние и идем походом на Норвегию. Это поможет выманить Хакона! Тут-то мы и узнаем, хорош ли ты в битве!

Он зашагал прочь, на другой конец двора, куда выбрались погреться на солнышке другие йомсвикинги. Ральф стоял у дверей в чертог.

Конн подошел к нему.

— А в чем я вчера поклялся-то?

Длинное, добродушное лицо родича осталось непроницаемым.